Это произошло годом раньше. Сезон сложился для меня неудачно – получил травму, почти не играл. Только к осени почувствовал, что уже могу выступать, просил, чтобы меня поставили в дубль.

В это время в Москву приехала сборная команда Франции, в составе которой были известные игроки – Раймон Копа, Жан Венсан, Робер Жонке… И нашей сборной предстоял матч с ними. Готовились тогда в Тарасовке, на нашей базе, для тренировки должны были сыграть с дублирующим составом «Спартака». Ко мне подошел Гавриил Дмитриевич Качалин и сказал:

– Никита, у меня к тебе просьба: сыграй, пожалуйста, в манере Копа, потому что Масленкину придется играть против него. С отходом назад из глубины поля начинай развивать атаку.

Я ответил, что нет вопросов, как надо, так и сыграю, и вовсю старался быть похожим на Копа. А когда закончилась игра, Гавриил Дмитриевич заявил мне: «Останешься на сборах, будешь играть с французами». Я попробовал объяснить, что только начал выступать за дубль после травмы, но…

Товарищеская встреча сборных СССР и Франции происходила на «Динамо», стадион был полон. Первый удар по мячу сделал известный, всеми любимый отважный Фанфан – французский актер Жерар Филипп. Сыграли мы тогда вничью: 2:2, и один гол забил я.

Анатолий Масленкин был универсальным футболистом, с хорошим игровым вкусом, с позиционным чутьем. В игре иногда необходимы подсказка, окрик. «Сало!», «Масло!» – в пылу все фамилии сокращались сами собой: «Пас!», «Отдай!», «Бей!» А наш Анатолий, увы, не обладал стопроцентным слухом. В жизни это ему почти не мешало, но в игре сильно осложняло дело: докричаться до него было практически невозможно.

Придя в «Спартак», Толя нисколько не оробел, именитости его ничуть не смущали. Уже на первой тренировке называл всех на «ты» и по именам. Все спартаковские принципы принял безоговорочно. Был уверен в себе и мог играть на любой позиции. Вообще надо сказать, что «Спартак» пятидесятых годов превосходил другие команды в техническом отношении, тактическом, в игровом мышлении. Никто из спартаковцев не ограничивался лишь рамками заданной роли, демонстрировал широкий диапазон действий. Так играли Нетто, Сальников, Огоньков…

Михаил Огоньков. Левый фланг обороны. Высокая скорость, жесткость в единоборстве, в отборе мяча. Хорош был в подыгрыше. Не случайно Гавриил Дмитриевич Качалин фактически из дублирующего состава включил его в первую сборную страны.

Футбольной карьере помешала та самая история, когда вместе со Стрельцовым и Татушиным он проштрафился, был дисквалифицирован, потерял несколько лет. Вернувшись в большой футбол, после неудачного столкновения с соперником получил тяжелейшую травму и вынужден был повесить бутсы навсегда. По сей день считают, что в нашем футболе он лучший крайний защитник всех времен.

Вообще спартаковскую оборону держали настоящие бойцы. Никогда не щадил себя Николай Тищенко, наш правый фланг. Честный, принципиальный, отличался редким упрямством, не уступал ни сопернику, ни товарищу. Переспорить его было очень трудно. Будучи по характеру основательным, солидным, отношений на ходу не выяснял, надо объясниться – остановится среди поля… Ту же основательность мы видели и в его игре. Однажды, выступая за ветеранов, ни за что не хотел уступить молодому нападающему, стремился переиграть. Сердце не выдержало. Упал на поле.

И у Сережи Сальникова такой же трагический финал. Ветераны «Спартака» выступали против молодежной команды. Николай Тимофеевич Дементьев, руководивший игрой, сказал Сергею: «Ты не рвись, смотри, как по самочувствию». Сергей не выдержал, хотелось играть. Вышел на поле за двенадцать минут до окончания матча. Вернувшись в раздевалку, радостно возбужденный, спросил у сидящего рядом Амбарцумяна: «Славик, ты видел, какой я пас отдал?!» – начал расшнуровывать бутсы… И все!

Так и остался он до последней минуты эстетом и бойцом.

Многие игроки «Спартака» отличались редким упорством. Но если говорить: упорство и труд все перетрут, то это прежде всего относится к Алексею Парамонову, правому полузащитнику.

Уступая некоторым партнерам в техническом отношении, он не щадил себя на тренировках, самоистязался. В то время он изучал французский и любил повторять: «Travail et travail» – работа, работа. И, конечно, добился многого. Закрепился в основном составе. Мог играть на разных позициях.

Когда во Флоренции в 1957 году мы играли с командой «Фиорентина», Алексею поручили опекать аргентинского игрока Монтуори, закупленного итальянским клубом. Он опекал его настолько жестко, что, конечно же, тому не понравилось. После очередной стычки оба упали, Монтуори лягнул Алексея ногой. Другой игрок, тоже южноамериканец, изо всех сил ударил по лежащему Парамонову мячом. Алексей, вскочил, бледный, как мел, мы успели крикнуть: «Леша, не отвечай!» Не ответил, сдержался.

Мы выиграли 4:1. И на следующий день газеты писали, что эти «кисейные барышни» из Латинской Америки, вероятно, хотели, чтобы русские показали им ажурный футбол, а когда они столкнулись с настоящей мужской игрой, забыли, что такое этичное отношение к сопернику. Русские футболисты, и особенно Парамонов, который играл против Монтуори, оказались истинными джентльменами.

На правом фланге нападения появился Борис Татушин. Он будто родился в «Спартаке». Мы сразу оценили его по достоинству: высокая скорость, дриблинг, финты. В паре с Анатолием Исаевым, правым полусредним, они неизменно прорывали оборону соперника, настолько согласованны были их действия. Уследить за этими быстрыми техничными игроками было крайне сложно.

Борис создавал справа много острых моментов в любом матче. Интересно, что, придя в команду, он абсолютно не владел левой ногой. Но на тренировках работал без устали – у стенки, у батута. Набивал левую ногу, набивал… В конце концов заставил работать ее почти как правую. И игра его стала разнообразнее.

Анатолию Исаеву тоже не занимать было трудолюбия и работоспособности. Этот голубоглазый красивый парень, сбитый, коренастый, пришел к нам из ВВС. Был любимцем Всеволода Боброва, в ту пору играющего тренера команды Военно-Воздушных Сил. Обладал хорошей скоростью: не останавливаясь ни на мгновение, пробегал путь от ворот до ворот и обратно, нередко завершая атаки пушечным ударом.

Помнится, во время матча с «Фиорентиной» в Москве лил проливной дождь. А Толе все было нипочем. В мгновение обыграл одного, второго защитника и под острым углом так влепил мяч в ворота, что вратарь даже руки не успел вскинуть. По сей день перед глазами поток крупных капель, рухнувших с сетки на землю.

Отыграв, мы долгие годы работали с Исаевым в «Спартаке» (он был вторым тренером), потом год в «Арарате». Человек высокой порядочности, честности. На него всегда можно было положиться и на поле, и в жизни. Умеет дружить, знает цену дружбе.

На левом фланге у нас играл Анатолий Ильин. Долгие годы выступал и центральным нападающим, и левым крайним. Уже в восемнадцать лет был включен в сборную команду страны. Быстрый, с хорошо поставленным ударом, смело шел на обострение ситуаций, чтобы прорваться сквозь линию обороны. В нем жило так хорошо знакомое мне чувство – забить, во что бы то ни стало забить! И многие его голы в самых ответственных матчах оказывались решающими, приводили команду к победе. На Олимпиаде 1956 года в Мельбурне, в финальном матче с югославами, он забил тот самый единственный гол, принесший советской сборной золотые медали. В том матче участвовали спартаковцы Огоньков, Масленкин, Нетто плюс вся наша пятерка нападения – Татушин, Исаев, Ильин, Сальников и я – в центре. Тренеры сборной старались нас не разбивать.

В начале пятидесятых годов, после расформирования команды ВВС, к нам пришло несколько игроков, которые оставили заметный след в истории «Спартака». Среди них был Михаил Пираев, вратарь. Худой, тоненький, как тростинка, мощи – кожа да кости. Ему довольно сложно было играть на выходах, но зато в воротах мгновенно взлетал за мячом в верхний угол, мгновенно доставал его в нижнем.