— Присядь и подожди минутку, — попросил Апээн, увидев Надежду, и опять повернулся к женщине слишком полной, чтобы быть счастливой. Она вся бугрилась под тесноватым платьем, но на блюдце с пирожным-эклером поглядывала, как кошка на сметану. Кузнецова тихонько присела на стул возле двери. Ее гнев сошел на нет из-за любопытства: в приемной явственно пахло оружейной смазкой и потом. Она хорошо знала эту смесь. Ее Олег работал частным охранником, и когда он приходил к ней прямо с дежурства, от его наплечной кобуры пахло так же: оружием и потом. Только запах любимого был, конечно, приятнее.

— Умные люди не боятся гипноза, — улыбчиво объяснял Апээн пампушке. — Почти все, что делаем машинально, не задумываясь, мы делаем в трансе. И я не колдун, я — чародей. Быть разочарованной плохо? Отвечай: плохо быть разочарованной?

— Да, плохо, — тихо ответила женщина, с трудом поднимая веки, плотно закрашенные синими тенями.

— А быть очарованной — хорошо?

— Да, хорошо, — облегченно осела женщина.

— Вот я тебя и очаровываю. Как тихая ласковая музыка, как — в жару — нежный прохладный ветерок, касающийся лба. Мой голос отвлекает тебя от забот. И тебе приятно, ты засыпаешь или только дремлешь — как тебе удобнее. Ты уплываешь от тревог и забот в радужный туман мечты… Уплываешь на двадцать минут. Там ты поймешь: то, что ты любишь часто и много есть, — только сон. Глупый и смешной. На самом деле ты любишь тихонько, не перенапрягаясь, бегать рано утром и перед сном в ближайшем к твоему дому скверике. Тебе нравится бегать трусцой. Ты совершенно не замечаешь прохожих и других бегунов. Особенно приятно бегать в плохую погоду: народу мало, разгоряченное бегом тело не замечает ненастья. А к жирной, калорийной пище ты испытываешь отвращение. Отвращение до рвоты. Тебя мутит от одного воспоминания о масле, пирожных или мясе. Особенно сильно это отвращение после шести часов вечера и до утра. Ты спишь и ничего не слышишь, кроме моего голоса, обращенного к тебе. Уф-ф! Чего ты такая взъерошенная?

Апээн встал, потянулся и посмотрел на Кузнецову с улыбкой, от которой ей тут же захотелось похвастаться, как ей славно живется теперь, когда у нее есть Олег. Но она побоялась сглазить.

— Лучше бы я на улице подождала, — ответила Надежда, с отвращением глядя на пирожное. — Уберите эту гадость. Смердит.

— Ничего, сейчас мы отсюда уйдем, — успокоил ее Апээн. — Чем ты обеспокоена?

— А чего вы соврали? Нет у меня клиента Ряжкова!

— Ай-я-яй! Забыла? Я никогда не вру, — печально пожал плечами Апээн и открыл перед ней дверь кабинета. — Это профзаболевание такое — правдивость. Разве я говорил, что у тебя есть такой клиент? Я сказал: твой клиент. Имел в виду: будущий.

— Ничего себе! — сказала Надежда, увидев Ряжкова.

Огромный мужик до омерзения походил на карикатуру нового русского. Короткая стрижка делала голову кубической, жирные щеки наползали на стянутый галстуком воротник белой несвежей рубашки из индийского шелка. Он сгорбился на стуле и был так жирен, что его ягодицы свисали с боков сиденья. Безвольные руки, унизанные перстнями, почти касались пола. Глаза были закрыты, он ровно и спокойно дышал, чуть заметно улыбаясь. Спал.

Потом она заметила, что он тут не один. В глубоких креслах около журнального столика в дальнем углу кабинета настороженно выпрямились двое широкоплечих и тоже коротко остриженных парней. Вот от кого пахло оружием.

— Ребята, выйдите, пожалуйста, — попросил их Апээн, кладя руки спящего на колени. Чтобы не отекли. — Только тихонечко: там в приемной пациентка. Подождите пока в машине.

Парни переглянулись, но послушались. «Непрофессионалы», — подумала Надежда, когда они проходили мимо. Олег не любил рассказывать о своих заказчиках, но охотно просвещал ее о правилах безопасности. Если бы он стерег этого мордоворота, он бы ни за что не оставил клиента наедине с незнакомой женщиной.

— Вот, рекомендую: Ряжков, — представил чародей спящего, усаживаясь за свой письменный стол. — Для друзей и деловых партнеров — просто Ряшка. «Погремуха» у него такая.

— И это мой будущий клиент? — переспросила Кузнецова.

— Вот именно.

— Он что — сопротивлялся? И вы его усыпили, чтобы я под гипнозом застраховала? Ну и рожа. Действительно — Ряшка.

— Тс-с. Зачем зря человека обижать? Кстати, кличка для него привычней имени, что весьма осложняет ситуацию. Нелегко жить по-человечески, если и ты сам, и все окружающие обозначают тебя Ряшкой… И уж тебе-то, Надя, стыдно не помнить: никакой гипноз не заставит человека сделать то, чего он сам не желает. В том-то и беда: Ряжков хочет, очень хочет застраховаться. Но не может.

— Почему? Денег нет?

— Денег у него навалом. Просто я не могу его разбудить.

Ум (сознание) человека не старше его самого, поэтому он глуповат, тупо логичен и забывчив. Подсознание (душа, бессознательное), передаваемое по наследству, зародилось сотни тысяч, если не миллионы лет назад. И все это время набиралось опыта. Поэтому оно мудро и ничего не забывает. Но ему трудно влиять на поступки человека из-за контроля самоуверенного разума. Вот подсознание и прибегает к окольному воздействию: снам, оговоркам и предчувствиям. Апээн помогал человеку хотя бы на время избавиться от опеки самонадеянного разума и погрузиться в мудрость своей души. Сам чародей называл это «советоваться с подсознанием». Особенно полезно подобное, когда человеку кажется, что ему неведомы причины его тревог или проблем.

С такой жалобой обратился типичный вроде бы скоробогач Ряшка Ряжков. С детства ему не везло — пьющие родители, шальная дворовая компания, несколько тюремных сроков: сначала за хулиганку, потом за грабежи. Благодаря умению драться и на свой лад неглупой голове Ряшка умудрился выжить и даже выбился в авторитеты. Но когда у него все стало налаживаться — даже с явной уголовщиной он почти «завязал» благодаря удачным вложениям в легальный бизнес, — вдруг пропал покой. Излечившись с помощью Апээна от тяги к спиртному, Ряшка стал до неприличия часто и много есть, а по ночам мучиться то от бессонницы, то от кошмаров.

— Ничего странного, — без всякого сочувствия фыркнула Надежда. — Нажрется на ночь, вот и мерещатся всякие гадости. А при его-то биографии небось есть что вспомнить. От грехов не отмолишься.

Увидев Ряшку, она почти оправдала скандальность его жены. Зря Кузнецова на нее утром сердилась: жить с таким боровом и не яриться на весь свет — трудновато. Но чародей на нелюбезную реплику внимания не обратил. Он прекрасно знал, что подобную размашистость в суждениях Надежда позволяет себе только в его присутствии. Пар выпускает. Так у них роли распределялись, когда случалось действовать в паре: он — добрый и снисходительный, а она — суровая до категоричности. Надежда рубит сплеча, подсознательно уравновешивая всепрощенчество чародея.

— Это уже его третий визит ко мне, — рассказал Апээн. — Первые два мало что дали, но на этот раз он очень вымотался за день, быстро вошел в транс, и с помощью содержимого в его карманах подсознание помогло составить логическую цепь. По повадкам он — типичный нувориш. Хваткий и малограмотный. Хватает больше, чем нужно и можно. Однако и таким не чуждо человеческое. Ряжков в душе еще почти мальчишка, которому всю жизнь не хватало любви. Собственной любви: не о ком было заботиться. И когда он встретил женщину, искренне нуждающуюся в нем, его угораздило влюбиться. Жена-то, вероятно, на самом деле его попросту доит…

— Так вот в чем дело! — опять перебила Кузнецова. Она увидела на столе толстый бумажник, пачку «Мальборо Лайтс», фото грудастой стервы, какие-то фактуры, золоченую зажигалку и свою визитную карточку. Апээн не заказывал визиток. Он часто менял адреса, избавляясь от истеричных почитательниц и налоговых инспекторов. Поэтому Надежда дала ему пачку своих визиток. На чистом обороте чародей писал связной телефон, а сторона с типографским текстом служила рекламой Надежде.

На сей раз предприимчивость вышла ей боком. Видимо, супруга Ряшки нашла ее визитку и решила, что муж уже застраховался.