Джекоб Доббель разгорячился. Внезапно жесткой ухваткой сжали сзади его локоть, и в ухо проурчал хриплый бас:

— Отлично. Вы повторите все это непосредственно старшему офицеру, вы, пророк Иеремия. Очевидно, с вас мало того урока, который вам задали на «Warrior». Из вас вышибут эти фокусы!

Узловатая топорная боцманская ручища безжалостно сминала локоть Доббеля. Сигнальщик обвел глазами матросов. Они втянули головы в плечи и оробело молчали. Доббель грустно и ласково усмехнулся:

— Ну что же, боцман! Пойдем на файв-о-клок к старшему. До свиданья, друзья! Думаю, что когда-нибудь мы опять встретимся. Привет!

Пять минут спустя часовые вели Джекоба Доббеля по нижнему коридору в карцер. На запястьях матроса тупо побрякивали наручники. Боцман, скалясь усмешкой на широкой морде оттенка копченой ветчины, шествовал сзади.

14

«Лондон, 15 августа 1914 года.

По личному составу.

НАГРАДЫ, ПРОИЗВОДСТВА, ПЕРЕМЕЩЕНИЯ

§ 17. Награждается: Командир легкого крейсера „Gloucester“ коммандер Келли Р.-Д. орденом Бани за проявленную исключительную настойчивость и доблесть в преследовании вдесятеро превосходящего силами противника и умелое проведение неравного боя, результатом которого были тяжелые повреждения германского крейсера „Бреслау“.

§ 18. Назначается: Членом Комиссии по организации береговой обороны восточного побережья королевства коммандер Келли Р.-Д. с производством в капитаны первого ранга».

«…Что касается Келли, то второго такого болвана и тупицы свет не создавал. Дурак своим усердием поставил нас в почти безвыходное положение, ибо при его упорстве в погоне становилось необъяснимым, как мы утеряли противника. Впрочем, чего можно было ожидать от морского офицера, который занимается микробиологией и игрой на виолончели. Я заткнул его в Комиссию по береговой обороне. Там он по крайней мере будет безвреден, ибо Комиссии нечего делать. А орден и производство подсластят ему пилюлю, хотя он до сих пор не может понять своей глупости, до такой степени неповоротливы его мозги»[35].

«Лондон. 17 августа 1914 года. Мы можем с уверенностью сказать: никогда за всю вековую и славную историю королевского флота он не переживал столь постыдного (shocking) и необъяснимого эпизода. В течение многих лет путем огромных жертв, тяжело ложившихся на бюджет империи и кошелек британца, мы создали мощный отряд флота в Средиземном море, противопоставляя свою твердую волю попыткам других держав претендовать на господство в этих водах. В частности, ни для кого не секрет, что три наших новейших линейных крейсера были переброшены на Мальту специально для усиления наших сил, основной и первейшей задачей которых было немедленное уничтожение германской Средиземноморской дивизии в случае войны. И в результате этой гигантской деятельности мощный отряд лучших кораблей допускает „Гебена“ и „Бреслау“ без всяких помех, если не считать короткого и безнадежного боя доблестного „Gloucester“, уйти в Дарданеллы и тем нарушить наши коммуникации с союзной Россией. Мы вправе задать вопрос: с чем мы имеем дело — с несчастной случайностью или с преступной халатностью и бездарностью морского командования? Приветствуя высокую награду, дарованную короной лихому командиру „Gloucester“, мы от имени общественного мнения Великобритании выражаем твердую уверенность, что будет произведено тщательное расследование этого скандального случая и виновные понесут ответственность по всей строгости закона за упущение, легшее позорным пятном на имя британского моряка…»[36].

«Лондон. 23 августа. Совет лордов Адмиралтейства постановил предать суду, на основании доклада следственной комиссии, командующего отрядом броненосных крейсеров Средиземного моря контр-адмирала Трубриджа по обвинению в том, что по небрежению или ошибке он прекратил 7 августа погоню за уходившим неприятелем»[37].

«Я готов принять любой приговор, но моя совесть моряка спокойна. Я выполнил все, что надлежало выполнить в условиях, которые создались. Из предъявленных суду приказов, радиограмм, карт и штурманских прокладок курсов совершенно ясно, что мною были приняты все меры для встречи противника и принуждения его к бою. Старший флагман адмирал Мильн не мог своевременно передать мне директиву в ответ на мою просьбу о разрешении спуститься к югу из отведенного мне диспозицией района наблюдения. В этом тоже нет вины адмирала Мильна, и это опоздание директивы приходится отнести за счет непредвиденных и непреодолимых обстоятельств (force majeure), принимая во внимание малую проверенность радио как средства связи в боевой обстановке. После получения разрешения на преследование противника я немедленно пошел за „Gloucester“, но, несмотря на предельный ход, не мог выйти на видимость противника до наступления дня, после чего дальнейшее преследование становилось бессмысленным, так как, имея только артиллерию среднего калибра, не превышающую семи дюймов, я не мог рассчитывать на какой-либо успех против линейного крейсера с одиннадцатидюймовой артиллерией. В лучшем случае мой бой мог быть только демонстративным, как и бой „Gloucester“. Без поддержки линейных крейсеров решительное столкновение обращалось в безумную затею, влекшую за собой напрасную гибель пяти броненосных крейсеров с четырьмя тысячами людей. Я прошу суд учесть эти обстоятельства при вынесении приговора и снять с меня позор, падающий на меня и на мое имя в потомстве…»[38].

«ПРИГОВОР ВОЕННО-МОРСКОЙ СУДЕБНОЙ КОЛЛЕГИИ БРИТАНСКОГО АДМИРАЛТЕЙСТВА

…Постановили: во имя бога и короля, — младшего флагмана Средиземного моря, контр-адмирала британского королевского флота Трубриджа, 57 лет, семейного, под судом и следствием не бывшего, преданного суду по обвинению в том, что „по небрежению или ошибке он 7 августа 1914 года прекратил погоню за уходившим неприятелем“, — считать в означенном небрежении или ошибке невиновным и по суду оправданным…»

ВЕЧЕРНЕЕ ЗАСЕДАНИЕ[39]

Лорд Керзон. Я уже имел возможность изложить уважаемым джентльменам точку зрения министерства.

Лорд Сельборн (с места). Известно ли министру, что военно-морской суд вынес оправдательный приговор по делу адмирала Трубриджа?

Лорд Керзон (иронически). Да, такие сведения достигли министерства и соответствуют действительности.

Лорд Сельборн. Следовательно, адмирал Трубридж не виновен? Кто же тогда несет ответственность за позорный скандал? Не старший ли флагман адмирал Мильн?

Лорд Керзон. Я полагаю, что адмирал Мильн выше подозрений.

Лорд Сельборн. Может быть, тогда это вина господа бога?

Лорд Керзон. Министерство не обращалось за разъяснениями к названному вами имени. (Смех.)

Лорд Сельборн. А известно ли министру, что общественное мнение Великобритании не удовлетворено подобной мягкостью в отношении преступных деяний?

Лорд Керзон. Мне это неизвестно. Почтенный джентльмен должен знать, что общественное мнение Великобритании — это ее суд.

Лорд Сельборн. Следовательно, виновных в этом деле вообще не имеется!

^{Лорд Керзон наклоняется к скамье министров и несколько секунд разговаривает с Уинстоном Черчиллем.}

Лорд Керзон. Адмиралы выполняли точные инструкции Адмиралтейства. Я сообщаю об этом почтенному джентльмену и дополняю, что вопрос этот не подлежит никакому пересмотру[40].