Куда она уезжала? Черт его знает. Она даже не подумала о том, куда направится, ей просто нужно было начать собирать вещи, а куда именно она уедет, разобралась бы потом. Сейчас она совсем не хотела думать об этом, слишком гулко билось сердце в груди.

Перед её глазами то и дело вставали картинки прошлой ночи, она вспоминала прикосновения Макса, его нежные и в то же время сильные руки, его теплые губы и невообразимо ласковый голос. Желание быть рядом с ним, которое она почувствовала в тот момент, не сравнится ни с одним ощущением, которое она когда-либо испытывала, находясь с мужчинами. Они могли дарить ей удовольствие, наслаждение или даже частичку счастья, но они никогда не заходили так далеко, чтобы суметь добраться до её души, суметь дотронуться до её сердца и сломать стену, которая всегда нерушимо защищала её от любого внешнего воздействия.

Сара продолжала отчаянно бросать вещи вниз, пока по её щекам текли слезы. Почему, черт возьми, она такая эмоциональная?! Почему она просто не может держать свои чувства при себе? Это ведь не так трудно! И она доказала это себе, столько лет умело сдерживая, казалось бы, неконтролируемый поток болезненных чувств, сумев найти ту маленькую частичку опоры, которая все это время помогала ей держаться, частичку, которая защищала её от самой себя. Она кинула вниз последнюю вещь и уставилась в пустой шкаф. Его пространство давило на неё с такой слой, что Саре становилось трудно дышать, будто бы горло ей пережимало тонкой веревкой, не забывая при этом причинять и душевную боль. Ей казалось, что эта пустота - прямое отражение её внутреннего состояния, которое с каждой прожитой секундой просто ломало её изнутри, заставляя её грудь невыносимо сильно гореть, и она не понимала, почему ей так больно. Мучительно больно. Она перевела свой взгляд на кучу разбросанной одежды, больше половины из которой вываливалось из чемодана или просто валялось на полу. Сара закрыла глаза и постаралась отдышаться, но слезы душили её, не позволяя ей предпринять хотя бы одну отчаянную попытку, чтобы остановить этот дьявольский поток.

Ухватившись руками за шкаф, она медленно скатилась по нему вниз. Из её горла вырвался приглушенный крик, сопровождающийся нервными всхлипами. Её тело так сильно тряслось, что она даже не могла остановить стучащие зубы. Сара чувствовала себя испуганной загнанной ланью, которой хотелось только одного - свободы. Свободы от чувств, от эмоций, от страхов, и эту свободу она не могла получить, потому что уже попала в ловушку.

Если бы она только могла противостоять тому, что произошло между ними, если бы она только могла в нужный момент сказать ему “нет”, тогда, возможно, сейчас её сердце не разрывалось бы от такой невыносимо сильной боли, которая была для неё сущим адом.

Их ночь с Максом определенно поменяла их. И она боялась этого. Так сильно боялась, что не могла бороться с подступающей к горлу тошнотой, не могла сопротивляться чувствам, которые сейчас явно брали верх над её разумом. Сара обхватила руками голову и подмяла под себя колени. Её сотрясала нервная дрожь от осознания того, что не только её тело дало слабину, сдался и её здравый смысл, сломалась стена, которая до этого времени прочно защищала её от сильных эмоций, которые она не хотела больше испытывать. Она не хотела привязанности, не хотела ничего, что могло бы заставить её чувствовать, потому что для неё это значило бы только одно: неизбежная боль и страдания. Муки, которые были сравнимы для неё с адовыми истязаниями в преисподней. Она не знала, почему так остро реагировала на близость, но её эмоциональное состояние совершенно точно было подорвано, просто все эти годы она пыталась глубоко и надолго закапать любые эмоции, любые чувства, которые могли бы всколыхнуть прошлые воспоминания и вернуть прежнюю боль. И теперь все эти страхи вернулись для нее в одно мгновение, заполнив её до самых краев. Сейчас все её тело отказывалось подчиняться хоть каким-то разумным доводам, говорившим ей, что не случилось ничего, что могло бы заставить её испытывать такую сильную боль. Но ведь она испытывала. И этого уже не изменишь. Она отчетливо помнила, когда начались её кошмары по ночам, переходившие в страх наяву, когда она открывала глаза, пробуждаясь ото сна. Помнила момент, когда начала бояться мечтать, любить, смеяться. Момент, когда она начала бояться просто жить.

Она ощущала, как слезы обжигают её лицо и падают на обнаженные колени, оставляя на них мокрые болезненные следы. Она ощущала привкус соли на губах, ощущала, как сердце начинает стучать сильнее, а тело дрожать ещё больше.

Картинки прошлого мелькали в её голове, как анимационный фильм, снова и снова прокручивая события той злополучной ночи, из-за которой Сара стала такой, как сейчас: неживой.

- Алан, не гони так сильно, я прошу тебя.

Женщина вжималась в сидение, цепляясь руками за кожу кресла. Её дочка сидела рядом с ней на заднем сидение, закрывая руками уши и, стараясь сохранять спокойствие. Вообще-то, она не боялась скорости, иногда ей даже казалось, то в её крови было что-то похожее на адреналин, который вырабатывался намного сильнее, чем у любого другого человека. Но сейчас ей было по-настоящему страшно, и плохое предчувствие не отпускало и без того накаленную и расстроенную Сару. Её отец мчался со скоростью не менее 200 км/ч, что было для него просто невообразимым, потому, что его спидометр никогда не показывал больше половины той скорости, с которой он ехал сейчас. Он был очень осторожным человеком, и это касалось абсолютно всего, что он делал, начиная от чистки картошки и заканчивая ездой на машине. Но сейчас он был зол. Зол и расстроен. Если бы её брат хотя бы попытался бы придти на сегодняшний вечер, все могло бы повернуться иначе. Мама и папа не поругались бы за ужином, а Сара смогла бы порадоваться за отца, для которого этот прием был крайне важен. Но Дилан Бейли был настолько упрямым, что в этом ему не смог бы составить конкуренцию даже самый упертый осел. Дилан обставил бы его в два счета. Да, если этот человек хоть что-то вобьет себе в голову, этого не выбьешь из него абсолютно ничем, как ни старайся. Сара, в этом плане, была мягче, хотя упрямство - это была, несомненно, отличительная черта всей их семьи.

- Он мог просто придти, Стеф! Мог просто показаться там, ведь я не заставлял его торчать в этом месте весь вечер.

Женщина осторожно дотронулась рукой до его плеча и ничего не сказала. Но Саре показалось, что этот её жест говорил намного громче и понятнее любых слов, потому что её отец тут же сбавил скорость, и выехал на обочину, остановив мерседес. Сара открыла дверцу машины, почувствовав, что ей ужасно не хватает воздуха, и вдохнула полной грудью, когда прохлада осеннего вечера ударила ей в лицо.

В то же время, она заметила, как черты лица её отца заметно смягчились, напряженное тело расслабилось, и он положил свою ладонь поверх ладони жены. Её мама положила голову на сидение впереди себя, где сидел её отец, и тот чуть откинулся назад, что позволило их головам соприкоснуться. Они сидели так, наверное, около пяти минут. Просто молча, просто ничего не говоря. И этот момент был прекраснее всего, что Сара когда-либо видела в своей жизни, именно её родители были для неё творцами всего внеземного и всего самого волшебного на земле, именно смотря на их любовь, она понимала, что тоже счастлива.

- Я не буду заставлять его, - Алан решительно кивнул головой и положил руки на руль. - Это неправильно, нельзя за кого-то решать его жизнь.