Фон Клюге после неудачного покушения поначалу был практически вне подозрений. И даже очевидная неприязнь Гудериана ему, казалось, не повредила, хотя «шустрый Хайнц», судя по всему, очень старался утопить своего бывшего начальника. «Я заметил, что новый командующий войсками на западе не имеет достаточного опыта в управлении бронетанковыми соединениями, – вспоминал Гудериан, – и что поэтому я вынужден сделать предложение об использовании его на другой должности. Вдруг Гитлеру пришло в голову: «Между прочим, он является соучастником заговора!» Все трое – Кейтель, Иодль и Бургдорф – заметили, что фельдмаршал фон Клюге был «лучшим конем в конюшне» и что поэтому, несмотря на то что он был осведомлен о подготовке заговора, от него нельзя отказываться».

Но удача фон Клюге была недолгой: в конце июля ему пришлось убеждать Гитлера в необходимости отвести войска из Нормандии после высадки союзников, что вызвало гнев фюрера, который отнюдь не угас после того, как опасения фон Клюге о возможности окружения сбылись. А когда фельдмаршал сам чуть не угодил в окружение и с ним на какое-то время была потеряна связь, подозрения фюрера разыгрались в полной мере.

18 августа 1944 года Гитлер снял фон Клюге с должности и приказал срочно выехать в Германию. Обстоятельства, при которых это произошло, так описал Гудериан: «Гитлер пришел в отчаяние, узнав, что фельдмаршал фон Клюге не вернулся из поездки по фронту. Он предполагал, что фельдмаршал установил связь с противником. Поэтому он приказал вызвать его на доклад в главную ставку фюрера».

В тот же день прямо в дороге, около Клермона-ан-Аргон, Гюнтер фон Клюге покончил с собой, приняв цианистый калий. Он адресовал Гитлеру предсмертное письмо со словами: «Мой фюрер, вы должны решиться закончить войну…»

На этом фоне Красная армия неудержимо двигалась на запад. 5 сентября 1944 года Советский Союз официально объявил войну Болгарии. Подготовкой военной операции с участием войск 3-го Украинского фронта занимался маршал Жуков. При этом правительство Болгарии стремилось избежать конфликта и военного вторжения, заявляя о своем нейтралитете относительно СССР, а также искало любые пути выхода из Второй мировой войны. Болгарское руководство потребовало, чтобы Германия вывела из их страны свои войска. Немцы же перевели военные корабли из румынских портов в болгарские. Накануне известия об объявлении войны Болгария заявила о разрыве договоров с Германией.

Основной целью Болгарской операции 3-го Украинского фронта было вывести Болгарию из войны и утвердить там власть нового правительства по главе с Георгием Димитровым. Через три дня после объявления войны в Болгарии началось народное восстание, в Варне был высажен советский морской десант, а наземные войска перешли границу. Сопротивления они не встретили, оружие не применяли.

9 сентября 1944 года было завершено советское наступление в Болгарии, которое и так проходило абсолютно мирно, представляя собой фактически беспрепятственное продвижение наших войск при полной поддержке со стороны местного населения. Вечером 9 сентября руководивший Болгарской операцией Жуков, нарком Военно-Морского флота Кузнецов и командующий 3-м Украинским фронтом Толбухин получили директиву Ставки: «Ввиду того, что болгарское правительство порвало отношения с немцами, объявило войну Германии и просит советское правительство начать переговоры о перемирии, Ставка Верховного Главнокомандования, согласно указаниям Государственного Комитета Обороны, приказывает… закончить операции по занятию намеченных по плану населенных пунктов».

В декабре 1944 года Гитлер провел совещание немецкого генералитета, посвященное своему плану нанесения удара в Арденнах. Когда Гудериан, начальник генерального штаба, отвечающий за Восточный фронт, начал возражать Гитлеру, тот заявил: «Вам нет нужды пытаться поучать меня. Я командовал германской армией в ходе войны в течение пяти лет и за это время приобрел больше практического опыта, чем любой господин из генштаба мог надеяться когда-либо получить. Я изучал Клаузевица и Мольтке, прочитал все труды Шлиффена. Я лучше разбираюсь в обстановке, чем вы».

9 января 1945 года Гудериан, отправившийся на прием к Гитлеру, взял с собой начальника разведки на Востоке генерала Гелена, который, используя принесенные карты и схемы, пытался объяснить Верховному главнокомандующему Германии опасность положения немецких войск накануне ожидаемого наступления русских на севере. По словам Гудериана, «Гитлер окончательно потерял самообладание, заявив, что карты и схемы «абсолютно идиотские», и приказал, чтобы я посадил в сумасшедший дом человека, подготовившего их. Тогда я вспылил и сказал: “Если вы хотите направить генерала Гелена в сумасшедший дом, тогда уж отправляйте и меня с ним заодно”». По словам Гитлера, на Восточном фронте «еще никогда ранее не было такого сильного резерва, как сейчас», на что Гудериан возразил: «Восточный фронт подобен карточному домику. Если его прорвут хотя бы в одном месте, все остальное рухнет».

Спустя три дня его слова сбылись – советская группа армий под командованием Конева прорвалась южнее Варшавы и устремилась в Силезию, а армии под командованием Жукова форсировали Вислу к северу и югу от Варшавы. Это было одно из крупнейших наступлений Красной армии за всю войну. Остановить победоносные советские войска было некому…

Но все это сопровождалось иногда и совершенно водевильными обстоятельствами. 1 февраля 1945 года Жуков издал приказ такого содержания, адресовав его командующему 1-й танковой армией генерал-полковнику Михаилу Катукову и члену Военного совета армии генерал-лейтенанту Николаю Попелю:

Катуков впоследствии женился на своей фронтовой спутнице Екатерине. А она, знала или нет о достопамятном приказе, но о Жукове отзывалась с большой досадой. В интервью «Московскому комсомольцу», опубликованном в 2006 году, вдова Катукова говорила так: «Жуков уже приготовил себе белую лошадь, собирался докладывать Сталину о том, что его армия первая вошла в столицу Германии. И вдруг неожиданно выясняется, что первым в Берлин входит Конев. Жуков в ярости звонит Катукову: «Задержи его! Мы должны подойти к Рейхстагу первыми!» Но наши войска уже в Берлине. И как может Катуков остановить Конева? Стрелять в своих солдат? Михаил Ефимович отказался. «Товарищ маршал, – сказал он Жукову, – вы командующий фронтом, и маршал Конев – командующий фронтом. Решайте между собой сами». Жуков закричал на него: “Сукин сын, я все ордена с тебя сниму и расстреляю как последнюю собаку!..”»

При этом сам Георгий Константинович целибат, судя по всему, на фронте не соблюдал. Его водитель рассказывал в интервью «Комсомольской правде»: «Лида Захарова появилась в нашей маленькой группе обслуживания Жукова в дни битвы под Москвой, осенью 41-го года. Георгий Константинович тогда расхворался, и к нему прикомандировали фельдшера – младшего лейтенанта медслужбы Захарову. Худенькая, стройная, она была для нас, как солнечный лучик. Более незлобивое существо трудно себе было представить. К ней быстро привязались мы все, в том числе и Жуков. Но она никогда не забывала, что прислана следить за здоровьем генерала армии. Поэтому не отходила от него ни на минуту. И на передовую с Жуковым ходила… Мы-то – водители, адъютанты, ординарцы, охранники и даже политработники – оставались у машин, а они вдвоем шли на передовую. Жуков на дух не переносил присутствия этих во время поездок по фронтам, а Лиду всегда с собой брал. От нее была польза – порошок там дать, банки поставить, спину растереть, да и просто настроение поднять ласковым словом… Застенчивая и стыдливая Лидочка терпеть не могла грубостей и сильно терялась, когда занятый по горло Георгий Константинович отмахивался от ее заботы. Иной раз уходила от него в слезах. Свой нрав Жуков не укорачивал даже с ней, хотя и любил Лиду, но как-то по-своему, сурово. И тиранил ее, бывало, и по-солдатски посмеивался над ней, но от себя никуда не отпускал. Немало людей сменилось в группе обслуживания Жукова в те годы, но Лида оставалась.