Лужину очень хотелось понять, как именно Ржавский собирался действовать. Но этому майор Гонта тоже не находил объяснения, строя выводы на некоей оперативной информации. Во всяком случае, по убеждению Гонты, ликвидация банды и уничтожение всех трофеев, кроме драгоценностей и, разумеется, того самого груза, – дело рук самого главаря. Так Ржавский сделал первый ход, реализуя свой отчаянный план.

Далее оставалось или соглашаться с версиями Гонты, или выдвигать свои. У Лужина не было для этого ни возможностей, ни, положа руку на сердце, особого желания. Поэтому он принял выводы майора. Тем более что их по большей части подтверждала баллистическая экспертиза.

Финальная мозаика складывалась, похоже, следующим образом. Григорий Ржавский спрятал груз в надежном месте, а затем вступил в контакт с капитаном Аникеевым. Видимо, попытался начать свои переговоры. Но что-то не сложилось, и капитан погиб во время схватки с преступником у старой усадьбы, куда Ржавский то ли вызвал Аникеева, то ли приволок, захватив в плен.

Изучая по ходу дела материалы на самого начальника отдела и общаясь с теми, кто его знал, Лужин сделал для себя важный вывод, отчасти подтверждающий предположения Гонты. Капитана все считали человеком со слабо реализованными амбициями и достаточно самостоятельным для того, чтобы не доложить вышестоящему руководству о контакте с преступником, а начать действовать на свой страх и риск. Аникееву нужна была громкая победа, в истории с пропавшим грузом он увидел для себя шанс, результат плачевен и показателен.

Лужин непременно укажет на данное прискорбное обстоятельство отдельным абзацем, представив вывод собственным. Ничего, вряд ли майор Гонта обидится.

Ну а дальше, судя по совокупности фактов, произошло следующее. Некто Борщевский, фронтовой друг Гонты, даже бывший муж его жены Анны, на свой страх и риск решил помочь милиции найти и обезвредить Ржавского. Это подтвердил сотрудник милиции Константин Дубовик. Явившись через некоторое время в отдел МГБ и застав там вместо пропавшего Аникеева подполковника Коваля, добровольный помощник милиции, как заявил потом Гонта, сообщил, где наверняка находится преступник. После чего Коваль, вероятно, и освободил майора, что в указанных обстоятельствах выглядело логичным решением.

Далее, опять же со слов Гонты, они втроем на машине Коваля отправились лично задерживать Ржавского. Майор Лужин не видел оснований не верить начальнику милиции. Зачем Коваль пошел на захват сам, уже никто никогда не узнает. Видимо, сыграли те же амбиции, что и у Аникеева, только в несравнимо больших масштабах.

Остальное совсем просто.

Ржавский, прошедший диверсионную подготовку, принял бой с тремя противниками. Вероятно, он нацелился на машину Коваля. У него было оружие, наверняка – трофейное, плюс он завладел табельным пистолетом убитого им ранее капитана Аникеева. Уголовнику с опытом диверсанта удалось в схватке убить Коваля и Борщевского. Как уверял Гонта, из всех троих он по понятным причинам был наименее боеспособен. И тем не менее бывший разведчик в рукопашной тяжело ранил противника, после чего тот застрелился, не желая сдаваться.

Конечно, можно развернуть поиски пропажи. Грузовик с ящиками – не иголка. Но раз, кроме Ржавского, никто не знает, где они спрятаны, стало быть, тот постарался, как следует. Учитывая его планы, он не желал, чтобы их случайно обнаружили. Вероятно, однажды на них кто-то наткнется.

Со временем.

Да, должно пройти время.

И вообще, вся эта история – стечение не зависящих друг от друга обстоятельств. Лужину она чем-то напомнила военную: он немного послужил в особом отделе одного из фронтов, успел кое-что повидать.

Война окончена.

Но состояние войны из людей не вытравить.

Подведя для себя такой неутешительный итог, майор Лужин решительно пододвинул к себе немецкую пишущую машинку. Аккуратно вставил в каретку чистый лист. Еще раз прогнал в голове основные пункты отчета, который собирался родить.

И решительно застучал пальцами по клавишам.

Ноябрь – декабрь 2013 г.

Киев

От автора

Не будет лишним напомнить: вы прочли приключенческий роман.

Как и предыдущие книги моего авторства, уже вышедшие в «Клубе Семейного Досуга» (и не только), эта история насыщена всем необходимым для того, чтобы быть увлекательной и динамичной. Очень хочется верить, что роман доставил вам удовольствие, чтение не было скучным, и если так, то мы встретимся снова. Но, как и в предыдущей книге «Найти и уничтожить», после того как история рассказана, необходимо послесловие.

Наверняка многих удивит, что не только главные, но и второстепенные герои ведут себя достаточно дерзко, не скрывают своего отношения к советской власти и даже сопротивляются ей, в том числе – физически. Современный читатель может решить, что автор дал волю фантазии, демонстрируя при этом собственное, субъективное отношение к советской власти и ее репрессивному аппарату.

Между тем это не так.

Наоборот, конструируя сюжет, я изобретал лишь его ходы и повороты. Атмосфера же первых послевоенных месяцев максимально приближена к реальной. И настроения переданы по возможности буквально.

Подтверждение моим словам вы легко можете отыскать в открытых источниках. Например, известный российский историк Эдвард Радзинский в своем очерке «Смерть Сталина», включенном в сборник «Три смерти» (в котором речь идет также об убийстве Григория Распутина и гибели Николая Второго), пишет: «Уже во время войны Сталина тревожили военачальники, привыкшие к своеволию. Уже в 1943 году было отдано указание записывать их телефонные разговоры. Особо усердно это делалось после войны».

Далее приводится запись фрагмента разговора генерал-полковника, Героя Советского Союза В. Гордова и его начальника штаба – генерал-майора Ф. Рыбальченко, сделанная в 1946 году – том году, в котором разворачивается действие романа. Обсуждая положение в стране, герои войны, боевые офицеры констатируют: «Как все жизнью недовольны, прямо все в открытую говорят: в поездах, в метро, везде…» А своей жене Гордов по телефону открыто говорит о Сталине: «Я его видеть не могу, дышать с ним одним воздухом не могу. Инквизиция сплошная!» На что супруга отвечает: «Люди с твоими убеждениями раньше могли пойти в подполье. А сейчас заняться даже нечем».

Протестные настроения военных вполне разделяло подавляющее большинство обычных граждан, именуемых советским народом-победителем. Тут следует напомнить тем, кто знает, а тем, кто не знает, – рассказать: согласно ряду исследований, во время и после войны демобилизовали (по ранению, болезни или возрасту) более 3,5 млн человек. Из них инвалидов – более 2,5 млн человек. Они оставались жить в крупных городах. Многие, не имея ни родственников, ни средств к существованию, перебивались случайными заработками и попрошайничеством. Что стране-победительнице показалось не к лицу.

Выход был найден простой и эффективный: с 1949 года в местах, удаленных от центральных городов, были созданы дома инвалидов. Зачастую фронтовиков туда помещали насильно, устраивая облавы, в результате которых в эти дома отправлялись не только попрошайки, но и те, у кого хоть какие-то кров и семья были. Содержались обитатели таких интернатов, по сути, на правах заключенных. Впрочем, официально власть о них предпочитала вообще не вспоминать. И сегодня имена тех бойцов попросту забыты, а документы уничтожены.

Есть еще один факт: самому Сталину память о войне стала не нужна. Первые три года День Победы еще праздновался. Однако в 1948 году он превратился в обычный рабочий день. «Воскресил» праздник Леонид Брежнев – в юбилейном 1965 году. Отмену праздника некоторые историки связывают с тем, что советская власть изрядно побаивалась независимых и активных ветеранов. Официально же было приказано: о войне забыть, все силы бросить на восстановление разрушенного войной народного хозяйства. Много позже, в 1962 году, русский советский писатель Юрий Бондарев, один из свидетелей той эпохи, отобразил подобные настроения в романе «Тишина», который, хоть и был экранизирован, какое-то время находился под негласным запретом идеологов режима.