— Быть осторожной.

— Это значит не встречаться с тобой? — я посмотрела ему в глаза, что всегда давалось мне с трудом.

— В первую очередь, да. Ну и еще не подписывать важные бумаги, не лезть не в свое дело и не болтать лишнего.

— Из всего списка я выполню разве что «не встречаться с собой» и то, потому, что ты уходишь. Когда?

Тайлер снова посмотрел на окно.

— Надеюсь, что в ближайшие пару дней.

— А куда?

— Я же сказал — не болтать лишнего, — и он чуть заметно улыбнулся.

Мне казалось, что все повторяется. Старая квартиры в трущобах, холод, на мне куртка с чужого плеча и Тайлер, с которым нужно навсегда расстаться. На этот раз по-настоящему.

— Как жаль, — проговорила я, прикрывая глаза и прислоняясь спиной к дверному косяку. — Как жаль, что мне придется вернуть куртку — на улице жуткий ветер.

— Ну так оставь себе. Мне она ни к чему.

В этот момент я как раз строго-настрого приказала себе не плакать и, собравшись с силами, улыбнулась. Правда, улыбка вышла фальшивой и пришлось ее тут же стереть.

— Тайлер, я так ничего о тебе и не знаю. Ни имени, ни адреса — ни-че-го.

— Тем лучше.

Куртка, которую я только что собиралась отдать законному владельцу, не спасала от сырости и прохлады, буквально пропитавших этот дом. А, может, мне было холодно совсем не от них.

Где-то снаружи противно звенел флюгер и больше всего хотелось сорвать его и бросить куда подальше.

— Ты живешь здесь? — спросила я у Тайлера, чтобы прервать затягивающуюся паузу и возобновить разговор. — В прошлый раз мы встретились в месте куда лучше.

— Это укрытие, Лети. Правда, теперь придется искать новое.

— Из-за меня?

Он не ответил, но я поняла, что это «да».

— Прости, — глупое слово.

Разве им можно высказать все, что я ощутила в этот момент? Разве оно может просто взять и объяснить, почему каждый раз, стоит мне к чему-то прикоснуться, я все разрушаю? С первого дня только и делаю, что совершаю ошибки. И все бы ничего, если б те касались только меня, но, увы, они приносят неприятности другим.

Посмотрев на время, я с ужасом поняла, как мало его осталось и как бесполезно потрачено.

— Нужно идти.

Тайлер все еще наблюдал за улицей и, кажется, эти наблюдения его не радовали.

— Выключи свет, — резко сказал он, почти скомандовал.

— Что? — погруженная в свои мысли, я не сразу сообразила, что требуется сделать.

— Свет лучше погасить.

Тайлер как обычно двигался бесшумно и уже стоял рядом со мной, левой рукой дотянувшись до выключателя, так похожего на те, что были в моем мире.

Темнота поглотила нас обоих, в очередной раз оказавшихся слишком близко.

— За нами следят? — почему-то понизив голос, спросила я.

— Возможно. Я не уверен.

— Лучше перестраховаться, да?

— Если ты не хочешь попасть в лапы полиции.

Мне стоило ругать себя самыми последними словами, а еще поскорее отсюда убраться. Сбежать, сдаться полиции, пуститься прямиком через весь Нижний город к Райвену — что угодно, только не делать того, чего очень хотелось.

Тайлер был рядом, и в этот момент хотелось остановить время.

В темноте, едва разбавленной тонкими лучиками света, лежащими серебристыми изломанными линиями на полу, я смутно различала черты его лица. Ладони, легшие на мои плечи, их уже знакомое тепло. Дыхание, коснувшееся щеки.

— Мне не хочется уходить, — еле слышно шепнула я, привставая на носочки и проводя пальцем по его колючей щеке.

Плевать! Плевать на все и на всех! На все правила этого проклятого мира.

Сейчас я целовала мужчину, который вот-вот пропадет из моей жизни навсегда, за которым я бы пошла хоть на край света, посылая все остальное куда подальше. Мужчину, с которым нас разделяют сотни и тысячи условий и законов, придуманных неизвестно кем. И это было сильнее всего, что случилось раньше. Сильнее прошлого, где я осталась одна накануне свадьбы, сильнее оков, называемых обручальным кольцом, что красовалось на пальце, сильнее долга перед семьей, ставшей своей и страха перед будущим.

Больше всего на свете мне хотелось уйти вместе с ним. На какой-то миг даже показалось, что я смогу. Но через мгновение стало ясно, какой бедой это обернется для всех остальных.

Наверное, так и ломаются судьбы — из чувства долга и исключительно благих намерений.

— Потерпи немного, я скоро уйду, — сказала я, крепко обняв Тайлера и в очередной раз запрещая себе плакать.

Странно даже, мне удавалось сохранять спокойствие в самых сложных и опасных ситуациях, а тут я готова реветь навзрыд. Не просто реветь, а устроить настоящий потоп, лишь бы только никто никуда не уходил и это мгновение длилось вечно.

Тайлер не стал ничего говорить в ответ. И правильно — если я услышу его голос то и впрямь разревусь. Дело тут не во влиянии и внушении, дело в том, что впервые за все время я чувствую что-то настоящее, и это делает меня живой.

Иногда чувствам лучше не давать названий, чтобы было не так больно.

— Сейчас ты выйдешь из дома, — наконец тихо заговорил Тайлер, склонив голову ко мне. — Повернешь налево и выйдешь к тому самому перекрестку, где тебя будет ждать Шен. Запомни одно — мы с тобой никогда не были знакомы. Лети? Ты понимаешь?

— Угу, — закивала я, чувствуя — еще минута и расплачусь.

Дальше все было как в тумане. Мы спустились вниз.

Я ступила на шаткое крыльцо. Позади жалобно заскрипела дверь, а в лицо ударил холодный ветер.

Обернулась. Тайлер стоял в сумраке дверного проема. Слишком большой риск для человека, который скрывается. Наверное, ему так же тяжело проститься со мной.

Я сделала три шага назад, обняла его и поцеловала.

— Прощай. Мне очень жаль, — все, что удалось сказать.

А дальше была дорога, почти невидимая за пеленой слез, быстрые неровные шаги и машина Шена, маячащая у поворота. Еще была чья-то тень, скользнувшая вдоль покосившегося забора, где болтался оторванный ветром лист металла.

Я совершенно не обратила никакого внимания и поспешила к автомобилю брата.

Было чистым безумием переступать опасную, но такую манящую грань в отношениях с Тайлером. Кто он такой, я не знаю. Видела его всего несколько раз в жизни и уже готова идти на край света, только бы не терять.

Всю оставшуюся ночь после приезда домой в багажнике автомобиля Шена, пыталась успокоить себя. Брат тоже заметил, что я сама не своя, но спрашивать не стал. Негласный договор не обсуждать личную жизнь работал. Но Шен, конечно же, все понимал и даже больше — сочувствовал, ведь теперь мы были полностью равны. Оба оказались заложниками запретных чувств.

Уснула я только перед самым рассветом на пару часов. Перед глазами маячила какая-то мутная мгла, то и дело сон прерывался. В итоге, я встала совершенно измученной и донельзя бледной.

Попыталась собрать себя в кучу, принять привычный невозмутимо-светский вид по примеру Марилен. Закончилось все тем, что просто разрыдалась в гардеробной над очередным платьем от кутюр.

Что со мной происходит, было ясно как белый день. Но даже в мыслях я запрещала себе произносить хоть какие-то слова о любви. Нет, нет и еще раз нет. Теперь окончательно ясно, что нужно выбросить опасные глупости из головы, смириться и как следует подготовиться к свадьбе.

Игры закончились, Лети, с тебя хватит.

В доме под стать моему настроению царили тревога и какое-то общее уныние, захватившее даже Марилен.

— Мам, что случилось? — спросила я, спускаясь по лестнице.

Марилен, увидев меня, всплеснула руками.

— Лети, ты ужасно выглядишь. Что с тобой?

— Все хорошо, просто плохо спала. Мам, почему ты такая встревоженная и где отец?

— В кабинете. Беседует с Флатом и генералом Риккерти.

— Что произошло?

— Я не знаю. Похоже, есть проблемы.

— Какие?

Марилен только пожала плечами.

— В любом случае, Лети, не будем лезть куда нас не просят. Пойдем выпьем кофе и займемся своими делами.