— Начальник криминальной полиции дал мне понять, что, может быть, вы позволите мне присутствовать…

Что ж, не он первый! Пусть потом не жалуется!

— Я знаю, что вы ведете расследование в Бур-ла-Рене, и я внимательно прочитал все, что пишут в газетах об этом деле… Вы уже знаете виновного?

— Во всяком случае, я знаю одного, кто ни в чем не виновен, и тем не менее… Я в свою очередь задам вам вопрос, господин Спенсер… Представьте себе человека, который полагает, будто подозрения пали на него, и считает, правильно или неправильно, будто полиция располагает уликами против него… Жена его вот-вот должна родить. В доме ни гроша… Человек этот как одержимый врывается к сестре и требует у нее все деньги, какие у нее есть… Сестра отдает ему сто тридцать франков. Что он делает с ними?

И Мегрэ протянул собеседнику вчерашнюю газету, где он был снят рядом с Жераром Пардоном.

— Это тот самый парень?

— Да, это он… Минувшей ночью я сообщил его приметы во все отделения полиции и жандармерии Франции… О нем знают на пограничных пунктах… На сто тридцать франков…

— Так он невиновен?

— Я убежден, что он не убивал ни тетки, ни сестры…

Если бы он потребовал эти деньги днем, я решил бы, что он собирается купить револьвер и покончить с собой…

— Но ведь он же невиновен!

— Вот именно, господин Спенсер… Я к тому и веду.

Есть немало людей, не совершивших никакого преступления и терзаемых чувством вины, и преступников с безмятежной совестью… К счастью, в то время, когда он раздобыл эти сто тридцать франков, все оружейные лавки уже были закрыты… Поэтому я предполагаю, что он решил бежать… Но куда убежишь, когда в кармане всего сто тридцать франков? Разве что в Бельгию…

Он снял трубку и попросил отдел криминалистики.

— Алло! Говорит Мегрэ! Кто у телефона? Это вы, Жаминэ? Прихватите еще кого-нибудь с собой. Возьмите всю аппаратуру. Да, да. И ждите меня внизу в такси. — Потом, обернувшись к американцу, сказал: — Может быть, нам придется произвести арест.

— Вы уже нашли виновного?

— Возможно, хотя полной уверенности у меня нет.

Сказать по правде, я склонен даже думать… Подождите минутку, господин Спенсер…

Мегрэ направился во Дворец правосудия, прошел через ту самую злосчастную дверь, которую уже давно следовало забить. Не будь этой двери, Сесиль, может быть, не погибла бы! Но эта дверь была так удобна! И тщетны были все разговоры о ее уничтожении, которые велись добрых два десятка лет…

Комиссар постучался к следователю. Сесть он отказался.

— Я всего на минуту… Меня ждут… Я пришел узнать, господин следователь, очень ли вы будете возражать, если я арестую человека, который, возможно, окажется невиновным. Заметьте, что это личность довольно омерзительная, имеет судимость за растление несовершеннолетних и, я полагаю, не рискнет жаловаться…

— Ну, в таком случае… Какое имя я должен вписать в ордер?

— Шарль Дандюран.

Через десять минут Мегрэ и Спенсер Отс вместе с двумя экспертами отдела криминалистики сели в такси на набережной Орфевр. В начале одиннадцатого утра машина остановилась в Бур-ла-Рене у дома Жюльетты Буанэ, который за сплошной завесой дождя напоминал старую выцветшую фотографию.

— Ждите меня на площадке шестого этажа, — сказал комиссар экспертам.

Он позвонил в квартиру Дандюрана. Берже, осунувшийся после бессонной ночи, отворил им.

— Вы ничего не принесли поесть?

Месье Шарль сидел без воротничка. Одежда его была смята, так как он спал не раздеваясь. На ногах были все те же шлепанцы.

— Я полагаю… — начал он.

— Не полагайте ничего, господин Дандюран, вы наверняка ошибетесь. На основании ордера, подписанного сегодня утром следователем, вы арестованы…

— Вот как…

— Вас это удивляет?

— Нет. Но я огорчен за вас.

— Не желаете ли вы сделать какое-нибудь заявление, прежде чем отправитесь в тюрьму Сантэ?

— Мне нечего заявить, кроме того, что вы заблуждаетесь.

— Вы по-прежнему не помните, что именно вы делали вчера в спальне Жюльетты Буанэ, пока я говорил здесь по телефону?

На небритом лице адвоката мелькнула горькая усмешка.

— Останься с ним, Берже… Пусть он оденется… Когда он будет готов, отведи его в предварилку и оформи…

Внезапно он обернулся, схватил девушку за худенькие плечи и сердито рявкнул:

— А если я еще раз наткнусь на вас, Нуши, то вы у меня получите…

— Что вы мне сделаете? — спросила она с жадным любопытством.

— А вот увидите, и это будет вовсе не смешно! А ну-ка, убирайтесь отсюда!

Вскоре он уже отпирал дверь квартиры на шестом этаже.

— Так вот в чем дело, ребята… Осторожно, господин Спенсер, не входите в эту комнату…

— Мы уже зафиксировали отпечатки пальцев во всей квартире, — возразил фотограф.

— Да, это так, на следующий день после убийства…

И в спальне Жюльетты Буанэ нашли отпечатки пальцев только двух людей — ее собственные и Сесили… Не было обнаружено никаких отпечатков мужских рук — ни Жерара Пардона, ни того жалкого субъекта, которого вы только что видели… Но вот прошлой ночью, пока я говорил по телефону из его кабинета, он вошел в эту комнату, я в этом уверен, так как слышал его шаги…

Что он тут делал — я не знаю. Чтобы решиться на столь рискованный, компрометирующий его шаг, он должен был иметь достаточно серьезные причины. И поэтому нужно, чтобы установили, к чему он тут прикасался. Ну, за работу! Теперь вам понятно, господин Спенсер, почему я просил вас не входить сюда.

Эксперты вытащили свою аппаратуру и принялись за дело. Засунув руки в карманы, Мегрэ ходил взад и вперед по другим комнатам квартиры.

— Невеселая семейка, не правда ли? Обезумевшая от скупости старуха и молодая девушка, вернее, девица не первой молодости, обделенная природой. Давайте спустимся вниз.

Они вошли в квартиру месье Шарля в ту минуту, когда тот в пальто и шляпе собирался выйти из нее вслед за инспектором Берже.

— Не беспокойтесь за вещи, господин Дандюран. Ваш ключ будет храниться у меня. Впрочем, я думаю, что вы скоро выберете себе адвоката и он явится сюда…

Он закрыл за уходящими дверь и вошел, но не в кабинет, а в спальню бывшего адвоката.

— Садитесь, господин Спенсер… Вы слышите?

— Да, сверху доносится каждое слово…

— Вот именно! Я не знаю, как строятся современные дома в Америке, но у нас их звуконепроницаемость почти такая же, как у коробки из-под сигар… Ну а теперь не прислушивайтесь к тому, что говорят наверху наши товарищи… Слушайте только их шаги. Попытайтесь представить по ним их движения…

— Можно подумать… Хотя… Нет, знаете, это значительно труднее.

— Вот и я так думаю… А ну-ка! Слушайте!.. Кто-то прикоснулся к ящику… выдвигает его… Но могли бы вы определить, что это за ящик?

— Нет, это, по-моему, невозможно.

— Итак, кое-что уже ясно. Сидя у себя, Дандюран слышал все, что говорилось у него над головой. Он приблизительно мог следить за движениями людей, находившихся у Жюльетты Буанэ… Но угадать детали ему было трудно… Хоть бы этот дурак Жерар не бросился в Сену!

— Но ведь он же невиновен!

— Я сказал вам, что верю в это. Но к несчастью, и я могу ошибаться. Я говорил вам также, что невиновный иногда реагирует на все так, словно он виновен… Я надеюсь, что Берта осталась с его женой, ведь с минуты на минуту может родиться малыш…

Над их головами слышался шум передвигаемой мебели.

— Если бы вы были скрягой, господин Спенсер…

— У нас в Америке нет скряг. Мы слишком молодая нация, и нам пока еще не свойственны подобные недостатки или черты характера.

— Ну, в таком случае предположите, что вы старая женщина и притом старая француженка… У вас есть несколько миллионов, но вы живете весьма экономно, словно владеете лишь скромной рентой.

— Мне трудно войти в эту роль…

— Все же сделайте усилие. Ваша единственная отрада — подсчитывать купюры, составляющие ваш доход.

Вот уже трое суток эта проблема не дает мне покоя, ибо от ее решения зависит жизнь человека… И в зависимости от того, где именно помещены эти деньги, меняется имя виновного…