Первой на эти мысли меня натолкнула Силия. Сейчас же, когда я узнал, что эта Игра последняя, я понял, что на моих плечах лежит ответственность за весь этот мир. И моя спина не выдерживает. Позвоночник трещит, плечи опускаются, и я начинаю задумываться о том, нужна ли мне эта ноша.

  Но опустить руки всегда проще всего. А я...

  Слишком люблю Орайю? Да, люблю. Но это не помешало мне спать с Силией. К ней я тоже испытываю... чувства. Странные, замешанные на жалости и симпатии, заботе и лёгком презрении к глупой девчонке. Но достаточно сильные. Я несу ответственность за них обоих. За их смерть и их жизнь.

  Но эта ответственность не снимает с меня долг перед этим, чужим для меня, миром. Возможно, я не войду в историю этого мира - если вообще найдётся кто-то, кто решит её написать - как злодей, приведший к власти проклинаемого Владыку. Но разве это освободит меня от мук совести?

  Готов ли я ради Орайи сравнять этот мир с землёй?

  Я нервно закурил и медленно произнёс:

  - Возможно, если бы твоё Отражение предложило мне лучшее развитие событий, я бы и пустил себе пулю в лоб. Но что-то я сомневаюсь в том, что ты хоть ненамного лучше.

  Корвел расхохотался. Грустно. Я слышал раньше грустные смешки, но грустный хохот впервые.

  - Ты видел дерущихся детей? - спросил он. - Не просто так, из-за игрушки или обид? Дерущихся по-взрослому, чтобы убить, а не пустить кровь из носа. Каждый вечер они сходятся стенка на стенку, а после драки, уже утром, расходятся, утаскивая своих раненых и залечивая раны. Днями они стараются починить то, что сломали ночью, но у них не удаётся. Они разговаривают на недетские темы, обсуждают свободу и равноправие, закон и порядок. Но тихо. Так, чтобы не услышали другие дети. Они не понимают, что дерутся за одно и то же. Но эту драку не остановить. Слишком много ненависти в этих детях, слишком много крови они пролили.

  - Не очень-то позитивно.

  - Этот мир будет уничтожен, - покачал головой Корвел. - Не думаю, что двое детишек могут предложить что-то лучше.

  - А я думаю, - буркнул я, тупо глядя на тлеющий уголёк сигареты. Какую по счёту за последние пять часов? Двадцатую? Я кашлянул и, морщась, выбросил окурок. Перед смертью не накуришься.

  Корвел снова коротко хохотнул.

  - Почувствовал, наконец, свою ответственность. Не волнуйся, телохранители детишек помогут тебе от неё избавиться. А если не смогут они, то это сделаю я.

  - Приятно слышать.

  Мы шли прогулочным шагом по заваленной битым стеклом и ржавым железом улице. Везде - на дороге, лужайках, деревьях, в окнах - виднелись проплешины бушевавших двадцать с лишним лет назад пожаров. А ведь красивый был город...

  Спустя два квартала мы наткнулись на груды человеческих костей. Большая часть принадлежала детям. Раздавленные и переломанные, они белели у выломанных дверей большого административного здания.

  - Те, кто погиб в давке, - сухо прокомментировал Корвел. - Паникующим людям не до благородства. Первыми всегда гибнут старики, женщины и дети.

  Прозвучало это на редкость цинично. Я почувствовал злость. Чёрт возьми, а достоин ли этот мир жизни? Быть может, куда лучше будет сровнять его с землёй? Достойны ли жалости умирающие от неизвестной болезни людоеды? Да, они были вынуждены, но годы самой острой нужды давным-давно прошли.

  Достойны ли дикари, привыкшие пожирать своих родичей, ненависти?

  Нет ответов. Как всегда. Такие важные вопросы, и ни одного даже бесполезного и ненужного ответа.

  Как найти путь, который станет желанной золотой серединой?

  Отречься? Не любить и не ненавидеть? Эдак можно перестать быть человеком. Даже таким ущербным, каким стал я.

  Помогать всем и каждому? Всем не поможешь. Не всем нужно помогать. Не все достойны помощи.

  Помогать лишь достойным? Этого хотела Силия. И это снова тупик.

  - Соберись, - тихо сказал Корвел. - Мы уже близко. А я не собираюсь штурмовать их лагерь один.

  Я будто бы отрезвел. Или наоборот. Моё состояние резко изменилось. Слух обострился. Внимание повысилось. Ноздри наполнил желаемый запах крови. Той, что должна пролиться.

  Достоин ли я помогать этому миру?

  - Три четверти мили, и первая засада. Два снайпера.

  Я коротко кивнул и окинул взглядом улицу. Прямая, как стрела. Широкая. Укрытий множество, машины в основном, но вряд ли они помогут. Придётся положиться на те тридцать секунд, что есть у Корвела.

  Пискнул прибор на поясе Продавца.

  - Тысяча метров. Ещё двести, и мы входим в зону поражения снайперских винтовок. Сможешь пробежать восемьсот метров так, чтобы в тебя никто не попал? - Я покачал головой. - Значит, надо что-нибудь придумать.

  Я чуть не рассмеялся.

  - А у тебя не было плана?

  - Ну, ты, вроде, у нас снайпер. Я интересовался своими противниками, - снова ответил Корвел на незаданный мной вопрос. - Так есть предложения? - И через несколько секунд: - Гранатомёта у меня нет.

  - Я ещё даже об этом не подумал, - буркнул я, признавая, что мысль была - или будет - неплоха. Или будет, но уже не будет. Кретинизм какой-то...

  Неожиданно меня посетила другая мысль.

  - Останется Алария, - буркнул я. - В любом случае останется. Это...

  - Последняя Игра, - обрезал Корвел. - Если выиграешь ты, это и так ясно. Если выиграю я, я её пришью, её местоположение мне известно. Думаю, если победит кто-то из пацанов, его телохранители сделают то же самое. Она засела в цитадели Владыки. Это безопасное место - Компьютер закрыл его, и никто не сможет его отрыть, но только до тех пор, пока не определится победитель. Тогда её жизнь не стоит и ломаного гроша. Если победителем не станешь ты.

  - В этом случае она стоит ещё меньше.

  - Вряд ли Компьютер даст тебе убить Владыку.

  - Чёрт.

  - Думай, как устранить снайперов. Я ничего путного в ближайшие тридцать секунд не придумаю. А контролировать поступки других людей очень тяжело, и я уже чертовски устал... Да и контролировать только свои поступки, то же самое, что нырять в воду. Ты знаешь, что нырнёшь, но даже не предполагаешь, что на тебя вот-вот накинется акула. А в этом случае может быть уже поздно.

  - Тогда не напрягайся...

  Мне в голову тоже не шло ничего путного. На скорости не выиграть. Если даже снайперы промахнутся десять раз подряд и начнут перезаряжать винтовки, восемьсот метров - слишком тяжёлая дистанция для бега, это я ещё со школы помню. Рассчитывать на двадцать промахов ещё более глупо. И не факт, что у снайперов есть только винтовки.

  - Может, обойдём?

  - Всё-таки ты идиот, - тяжело вздохнул Корвел. - И кого я заставляю думать? Направление нашего движения известно, пацаны его видят, и у них есть рации. Начнём обходить, место следующей ловушки скорректируют, а у нас сзади останутся два снайпера. Или ты думал, что мне хватило датчиков на то, чтобы заставить ими весь город? Я бы столько не унёс.

  - А...

  Я потянулся за сигаретой, но сразу отдёрнул руку. От никотина меня уже тошнило.

  - Они знают только примерное направление движения, - высказал я неожиданно пришедшую мне мысль. - Мы уже достаточно близко, и видны им как две здоровые красные лампочки, так?

  - Ну.

  - Мы можем постепенно отклоняться от курса, и до поры до времени никто этого не заметит.

  - И?

  - Как часто у вас расположены станции метро?

  - Каждые полмили... - Корвел скривился. - Не думаю, что туда стоит лезть. Крысы доставляли беспокойство ещё во времена расцвета. А в метро бежали сотни тысяч людей. Оно тоже служит хорошим укрытием от радиации.

  - И что они бы там жрали? - невольно удивился я. - Зачем бежать в ловушку?

  - Не знаю. Крыс. Друг друга. Вот что пили бы - это вопрос куда более значимый. Воды в туалетах на всех бы не хватило. А водопровод отрубился уже на второй день после... акции.

  - Опустим. В метро тоже пускали газ?

  - Скорее всего.