Но Ленин не был бы Лениным, если бы уехал, не оставив руководства к действию, которое он изложил в написанных им на квартире Аллилуевых тезисах «Новейшее политическое положение». Несмотря на поражение, Ильич считал, что «всякие надежды на мирное развитие русской революции исчезли окончательно». И теперь у большевиков было только два выхода: «либо победа военной диктатуры до конца, либо победа вооруженного восстания рабочих...»

Главная же задача партии сводилась теперь к собиранию сил, организации их и подготовке к вооруженному восстанию. При этом предлагалось сочетать легальную работу с нелегальной и «не верить никаким конституционным и мирным иллюзиям». Предложил вождь снять с повестки дня и лозунг «Вся власть Советам!» По той простой причине, что в этих самых Советах заседали ненавистные ему меньшевики и эсеры, которые «изменили делу революции на деле».

Пройдет совсем немного лет, история революции будет переписана заново, и Сталин станет ее главным организатором. Но никто так толком и не объяснит, почему же в жарком июле 1917 года правительство и не подумало арестовывать человека, который играл в революции одну из первых скрипок. «Очевидно, — напишет один из биографов Сталина, — что он вызывал доверие, потому что, когда правительство распорядилось арестовать большинство руководителей большевиков, его не тронули, хотя он был членом Центрального Комитета».

А вот почему главный организатор выступлений большевиков «вызывал доверие» у Временного правительства, так и осталось загадкой. Это не может не наводить на мысль, что, полностью подчинившись Ленину, Сталин вел какую-то свою собственную игру.

Но как бы там ни было, Сталин играл в июле практически беспроигрышную партию. Победили бы большевики, он был бы на коне. Проиграли? Тоже не страшно! Ленина и его присных в тюрьму, а член ЦИК Петросовета Сталин остался бы на свободе со всеми вытекающими отсюда последствиями.

Да что там говорить, темна вода в облацах...

После отъезда Ленина и ареста чуть ли не всех членов ЦК Сталин остался «на партии» один. И именно в июле, когда большевики подверглись жестоким репрессиям, наступил его звездный час. Единственным его конкурентом в те дни являлся... Яков Свердлов. Но Сталину было уже не до сведения счетов, и каждый из них занимался своим делом.

Свердлов с необычайным искусством управлял партийным аппаратом, а Сталин взял на себя решение политических вопросов. Решал же он их весьма, надо заметить, своеобразно. И, как знать, не все той же его близостью к Петросовету объясняется все его последующее поведение. Впервые он продемонстрировал его на расширенном заседании ЦК 13—14 июля, в котором приняли участие представители Военной организации и «межрайонцы». Именно там оставшемуся на партии Сталину представилась прекрасная возможность бороться за проведение ленинской политики, изложенной в его статье «Новейшее политическое положение».

Протоколы этого заседания не изданы и по сей день, и что говорил там Сталин, неизвестно. А вот его результаты наводят на некоторые мысли. Вместо того чтобы одобрить ленинские тезисы, заседание приняло промежуточное решение, по сути отклонив ленинскую концепцию.

«По ключевому вопросу отношений с Советом ЦК предпочел позицию сидения на двух стульях... в отличие от Ленина... это заседание явно пришло к выводу, что верным путем к власти все еще остается мирный путь, который лежит через Совет», — писал известный историк М. Нил. Он же утверждает, что Сталин был не согласен с Лениным в вопросе о роли Советов и поддерживал его только на словах.

Возможно, так оно и было. И сам Сталин куда как откровенно высказался в статье от 27 июля «К выборам в Учредительное собрание»: «Наконец, мы за то, чтобы вся власть в стране была передана в руки революционных Советов рабочих и крестьян, ибо только такая власть способна вывести страну из тупика, куда ее загнала война, разруха, дороговизна и наживающиеся на народной нужде капиталисты и помещики».

И, наверное, именно поэтому «Новейшее политическое положение» Сталин опубликовал только 20 июля... без ссылок на вооруженное восстание. А на заседании он вообще ее никому не показывал. Что не может не казаться странным. Да и как это можно не показать статью вождя? Как выясняется, можно, если не желать, чтобы другие узнали о ее истинном содержании.

Через два дня была продолжена работа Второй Петроградской общегородской большевистской конференции, и снова Сталин повел себя весьма странно. Говоря об июльском восстании, он не делал никаких ссылок на Ленина и особо подчеркнул собственную роль в спасении окопавшихся в Петропавловской крепости матросов. Вообще же, июльские события он представлял так, что ни у кого из собравшихся не осталось никаких сомнений: вся основная работа была проведена именно им, Сталиным. Поскольку никаких других имен он не упоминал. Но самым интересным было то, что подавал он себя прежде всего членом Исполнительного комитета Совета, нежели большевистского ЦК. Что же касается его «Доклада о текущем моменте», для которого Ленин оставил ему свою статью, то он являл собой весьма странную мешанину из собственных идей и предельно ясных ленинских формулировок. И вместо намеченной вождем четкой картины делегаты конференции увидели весьма туманные перспективы ближайшего будущего.

«Мирный период развития революции кончился, — говорил Сталин. — Настал новый период, период острых конфликтов, стычек, столкновений. Жизнь будет бурлить, кризисы будут чередоваться».

Да, с «мирным периодом» было покончено, и все же «вооруженное восстание» отличалось от «острых конфликтов», «стычек» и «кризисов» точно так же, как ленинская статья от доклада Сталина. Все это вызвало подозрение у некоторых делегатов конференции, и в конце концов, Масловский спросил: выступит ли партия в будущих «конфликтах» во главе «вооруженного протеста»?

Сталин снова попытался уйти от ответа и все так же туманно заговорил о вероятности «вооруженных выступлений». При этом, правда, отметив, что в таких случаях «партия умывать рук не должна». Та же история повторилась и Советами. Сталин говорил в высшей степени неопределенно, и в конце концов, делегат Иванов резко перебил его. «Каково ваше отношение к лозунгу «Власть Советам»? — прямо спросил он. — Не пора ли сказать: диктатура пролетариата?»

Однако Сталин и здесь нашел ловкий выход и, Сказав о том, что «передавать власть Советам, которые на деле молчаливо идут рука об руку с буржуазией, — значит работать на врагов», тут же предложил выдвинуть другую, «наиболее целесообразную форму организации Советов». При этом он весьма таинственно заметил, что «форма власти остается старой, но классовое содержание этого лозунга мы изменяем, мы говорим языком классовой борьбы: вся власть в руки рабочих и беднейших крестьян, которые поведут революционную политику».

Так толком и не объяснив отношения партии к Советам, Сталин заявил, что «партия должна выступать с предложением об объединении с левыми социалистами в Советах, с меньшевиками-интернационалистами во главе с Мартовым и с левыми эсерами, которые сохранили «революционную честь» и были готовы «бороться с контрреволюцией». В конце концов, окончательно запутанные делегаты потребовали зачитать им ленинские тезисы в первоначальном виде.

И вот тут-то Сталин подивил всех, заявив, что их у него нет. После последовавшего возмущения он все же удосужился вспомнить их и всю суть ленинских тезисов свел к трем положениям: торжеству контрреволюции, предательству меньшевиками и эсерами революции и утверждению, что лозунг «Вся власть Советам!» есть лозунг донкихотский и власть должна быть передана не учреждению, а классу. Ни о каком вооруженном восстании он так и не заикнулся.

Саму статью найдут в партийных архивах только после смерти Ленина с редакторской правкой. И, как утверждали некоторые историки, правка была сделана рукой Сталина, который заменил слова «вооруженное восстание» на «решительную борьбу».