Не считая себя совсем уже конченым убийцей, я решил провести предварительные переговоры. Поэтому, для достижения взаимопонимания, картинно воздев руки к небу я вызвал небольшой катаклизм под красивым названием 'Каскад молний'. При этом, организовав локальный армагеддон перед теремом князя — чисто случайно уничтожив дожидающиеся нас войско. А потом отправил к нему посыльного, приглашая на беседу.

Пришёл. А куда он денется с подводной лодки.

— Ну что, теперь ты тут будешь новый князь? — криво улыбаясь спросил Владимир, глядя на меня.

— Да нахрен оно мне усралось? — ответил я, рассмеявшись, — Я к тебе собственно, зачем пришёл. Должок у тебя передо мной. За твоё хамство, за твои требования, за твоих дружинников, за оскорбления.

— Чего? — возмутился Владимир, — Ты у меня невесту украл! Я в своём праве был!

— Ты своё право утерял, после того, как брат Добрыни — твоего воеводы, вместе с боярыней Потаниной, меня смердом и холопом назвали. Ты в ответе за своих людей. Если твои бояре не могут отличить воина от смерда, то твоя беда. Разбаловал ты их. А потом что? Прискакал твой воевода и начал грозить город нам пожечь и жителей поубивать. Это как? Вроде ты ту землю под свою руку брал? Так‑то ты её бережёшь? Что молчишь?

— Ты у меня Рогнеду украл, — упрямо возразил он, опустив голову.

— Слушай, вот смотрю на тебя и не понимаю. Ты мужчина или дитё малое? Чего ноешь? Рогнеду я у тебя украл… Ты ещё тут заплачь, а я тебя пожалею. Как ты смог князем стать с таким характером? Что, обида гложет? Бабу увели? А ты её спросил, хочет она за тебя замуж, хочет ли её отец за тебя отдать? Или ты гонор свой княжеский решил показать? Набрал варягов дружину, пришёл как тать в Полоцк и давай требовать — бабу мне, денег мне, воинов мне…

— По праву рода! — снова взвился Владимир, — Мой отец был князем — и я князь!

— И что? — изумлённо посмотрел я на него, — А князь Полоцкий для тебя уже не князь? Или род его не так славен предками и не такой древний, как твой? Или из‑за того, что твой папа был князем, ты решил, что тоже сможешь хорошо княжить? Да глупость это. У тебя от князя — только твой гонор. Твой отец был великий воитель. Спал на земле, ел из общего котла, земли воевал, а ты? Какую память о себе оставишь лично ты? Как тебя назовут потомки? Владимир Дурень? Владимир Кровавый? Где мудрость твоя, где забота о народе — твоём кормильце? Там пожёг, там убил, там ограбил — кем править будешь‑то? За счёт чего кормиться?

— Я капища строил для богов! — возмутился князь, — Деньги народу раздавал. Меня народ любит!

— Дурная твоя голова, кому ты добро принёс? Глупости всё это, не любит тебя народ, — ответил я, — И капища ты не для богов строил, а к волхвам и жрецам подмазывался. А то, что деньги ты народу раздавал… Зачем? Ну, попил народ, покричал тебе здравницы. И что? На другой день уже забыли про те деньги. А если и вспомнили, то дураком тебя назвали, что добром разбрасываешься. А теперь, давай вернёмся к нашим проблемам. Сейчас мои люди у тебя тут в городе немного пограбят, потом мы уедем обратно. А ты, сам запомни и другим скажи — в град Коростень лучше не соваться с недобрыми мыслями. Накажем.

— Жрецы Белобоговы тебя не простят, — ответил он.

— Не твоя забота, со жрецами мы договоримся. А вот ты бы держал от себя подальше христианскую церковь. Гони их поганой метлой со своей земли. Они же тебя на междоусобицу толкают, подначивают. Обещают тебе золото и помощь, льстят тебе. А ты и уши развесил, разум потерял. Рассоришься с теми же жрецами, кровью всё зальёте. Или ты решил, что народ просто так своих Богов отринет? Вижу, сам в это не веришь. Потому, Владимир — думай, крепко думай прежде чем что‑то делать. О себе думай, о семье, о людях — которыми правишь.

— Так ты меня не будешь убивать? — удивился Владимир.

— Нет, зачем? — ответил я, — Не будет тебя, придёт другой. А кому‑то этот — другой, не понравится и начнут власть делить. Снова кровь, война, сплошные убытки. А там и другие враги потянутся и начнётся ещё большая резня. Придётся мне снова вмешиваться, суетиться… А у меня понимаешь, семья, дети, мой город. Лень мне. Так что, продолжай дальше править князь. Но к нам не лезь, это запомни твёрдо и другим накажи.

Неделю продолжался грабёж Киева. Тысячи телег гружёных разным добром, отправились в сторону нашего города. Огромное количество добычи было нами взято из домов разных бояр и в виде контрибуции у местных жрецов. Те сами пришли ко мне, после того как я начал разорять их капища, безошибочно отыскивая их заначки. Конечно, в этом случае я получил меньше чем в случае грабежа, но зато без хлопот. Сами привезли, ещё и благодарили, что согласился взять.

А вот сам князь оказался бедным как церковная мышь. В его казне мы нашли всего с полсотни золотых и килограмма три серебром. Сумма вроде и солидная, но для правителя такого государства — это ничто. Поэтому, перед самым уходом, подхватив две сумы с золотом, я пошёл его навестить. Владимир сидел у себя в комнате и безобразно пьянствовал.

Выглядел он весьма плохо. Худой, всклоченный, весь такой неопрятный. Видимо, так и не просыхал всю неделю. Кругом всё заляпано и заблёвано. Мда, а запах…

— Хорош бухать, Владимир, — сказал я, накладывая на него заклятие среднего исцеления, от которого он сразу повалился на пол. Ну да, мощная штука. Можно сравнить только с хорошим оргазмом, но не совсем то. Оргазм бледновато выглядит по сравнению с этим заклятием.

— Что это было? — запинаясь спросил князь, подымаясь с пола на подрагивающие ноги. Ничего, сейчас ещё немного и совсем очухается.

— Исцеление это было, князь. Считай, не только вылечил тебя, но и десяток лет прибавил жизни. Так что, цени мою доброту. Я к тебе вот зачем пришёл… Пока ты тут неделю винище хлестал, мы твоих бояр пощипали. Сразу скажу, не всех и не совсем. Некоторым, особо умным и порядочным, добро оставили, только откупные взяли — по совести. А вот некоторым твоим жополизам, не повезло. И добро забрали и живота лишили. Кое — каких людишек с собой в полон забрали, выкуп привезёт родня — отпустим. Ну это так, чтобы знал. А вот это я тебе принёс.

Я кинул ему под ноги сумки с золотом. Владимир заглянул в сумки и посмотрев на меня оболделым взглядом, спросил:

— Зачем?

— Затем, — ответил я, — Скажем так, ты меня больше на престоле Киева устраиваешь, чем кто‑то другой. Тебя я видел, знаю, что от тебя ожидать. Да и как правитель ты весьма достойный муж, хоть и дурной временами. Будешь больше своим разумом жить — дольше проживёшь и больше уважения от народа иметь будешь. Ну а если продолжишь чужим умом жить… Значит снова мы с тобой увидимся и тогда я тебя не пощажу. Не разочаруй меня княже, бо осерчаю. Теперь деньги у тебя есть. И не думай, что даю просто так. Считай, это моё в тебя вложение, и очень надеюсь, что этого хватит на долго. Если снова бездумно тратить не начнёшь на своих бояр и на разную дурость, вроде строительства капищ. Да — да, дурость. Ты думаешь, волхвы такие бедные и нищие, что сами не могут капища построить? Ошибаешься. Не бедные они, совсем не бедные. И капищ они строят столько, сколько им нужно. Как ты думаешь, откуда это золото? Вот, то‑то, вижу понял. Ладно… Эй, там — зайдите!

На мой крик, в комнату вошли Илья Муромец и старый жрец. Снова обернувшись к Владимиру, я продолжил:

— Илья Муромский теперь твой воевода. Тебе он на верность клялся, мне отказался клятву приносить. Так что, твой это человек, верь ему как себе. Более достойного воина, я среди твоих бояр не увидел. Но помни, что он воин, а не боярин от рождения, который у престола всю жизнь трётся. Будь с ним честен, и он тебе отплатит верной службой. Не возражаешь? Вот и хорошо. Ну, а верховного жреца Перунова, ты тоже знаешь. Были меж вами трения, теперь надеюсь не будет. Христова слугу мы прибили, его последышей тоже, так что, теперь у вас не будет разногласий по этому поводу. Так ведь, Велимир?