– Терпение, еще немножечко терпения, капитан!..

«Прошу не морочить мне голову!» Я мог бы обидеться, начать строить всевозможные догадки, если бы впервые столкнулся с моим драгоценным шефом. Я если бы не был убежден в том, что доктор Кригер по-настоящему заботится о моем здоровье.

Моя дорогая мама, снабдив меня рядом ценных, с ее точки зрения, советов, собиралась уходить.

– Раз ты уже встаешь и, как сам говоришь, у тебя нет ничего серьезного, то банки с компотом я поставлю на окно. Следи, чтобы их не сбросило ветром. Пирожки с черешней – в коробке, творожный пудинг – в пергаментной бумаге, клубника – в коробке из-под монпансье. Если ты их не съешь – испортятся. – Она взглянула в окно. – О, я исчезаю. Приехал твой старый нудный шеф и привез с собой Юлека. Будь здоров!.. И пожалуйста, не позволяй себя втянуть в новую авантюру… – добавила она с порога.

Вскоре дверь палаты приоткрылась и заглянула медсестра:

– Доктор Кригер сказал, что вопрос о приеме посетителей вы будете решать сами… Прибыли двое. Если они вас будут раздражать или наскучат вам, нажмите три раза кнопку звонка.

– Будьте уверены, если мне станет с ними скучно, то звонком воспользуюсь.

В ту же минуту в комнату вкатилась кругленькая фигура полковника в штатском. Мой бесценный шеф, зажав в руке букет гвоздики, переступал с ноги на ногу и не знал, как себя вести.

– Кхм, кхм!.. – откашлялся он. – Как дела, Глеб? Мой дорогой… Ну и стукнули тебя по головке!.. Вот тебе каталоги, а вот гвоздика. Я решил дать тебе внеочередной отпуск… – Он был явно смущен и даже заикался.

– Разрешите доложить, постепенно поправляюсь, полковник! – ответил я сухо.

– Фу ты! – вылез вперед НД. – А в городе уже говорят, что нужно заказывать венки. Да он совсем здоров! Я-то знаю об этом от доктора Кригера. Симулирует. Хочет всю вину свалить на нас!

– Успокойся ты… всезнайка, – резко оборвал я его. – Ты еще станешь утверждать, что полковник был автором идиотской идеи о засаде в вилле?!

– Вы только послушайте, полковник, выходит, он залез туда по моему настоянию. Подумаешь! Оказывается, я еще виноват в том, что ваши офицеры такие неженки?

– Прошу вас не забывать, что оценка качеств моих офицеров находится в моей компетенции, – официальным тоном изрек полковник.

– Совершенно верно, но…

Они могли, не смотря друг другу в глаза, препираться до бесконечности, если бы. я. опершись спиной о стенку, не начал разговор по существу.

– Разрешите вам сказать, что, когда я выглянул из-под стола там, в комнате, на меня неожиданно прыгнул какой-то кот… Я охотно выслушал бы, что произошло потом.

– Вот видите, я же говорил, с ним все в порядке! И жалеть его нечего, – воскликнул НД. – Разрешите, полковник… Так вот… понимаешь… – продолжал он, усаживаясь на кровать, – после того как твои пятки мелькнули в окне и ты оказался в комнате, меня «поймали». Затем, согласно плану, облава была свернута. Во время прочесывания местности оперативники, конечно, никого и ничего не обнаружили. Я вернулся к вилле и стал наблюдать за оградой… Через полчаса выяснилось, что мы переборщили. Преступник или вообще лезть туда не думал и телефонные звонки в комнате были случайными, либо мы его спугнули и в эту ночь он уже не придет. А может быть, он только собирался. А это мне вовсе не улыбалось, так как я был страшно голоден и устал… Я размышлял, как связаться с тобой, но тут увидел, что ты выглянул из окна и, очевидно, собираешься вылезать оттуда…

– Вот как! Ты очень наблюдателен! Так, значит, это был я?

– Не перебивай… Я хотел подойти ближе, но в эту минуту от площади Коммуны подъехала автомашина. Свет ее фар скользнул по стене виллы, на миг осветив окно. Я предположил, что это соучастники преступника, которые могут испортить нам всю игру. Я побежал, чтобы зайти к ним с тыла. «Нужно повредить машину, например разбить камнем хотя бы переднее стекло. Если даже они и улизнут, то путь машины с разбитым стеклом легко будет проследить…» Но и это был холостой выстрел. Подозрительный «мерседес» оказался машиной известного профессора. Потом я это проверил. А фары осветили окно потому, что колеса машины подскочили на выбоине…

– Догадываюсь, что было дальше, – прервал я НД. – Пока ты бежал к машине, убийца, который ударил меня, выбрался не окна, спрыгнул с ограды и скрылся. Так?

– Да. Я понял, что именно он выглядывал в окно. У меня волосы встали дыбом. Я быстро полез на ограду, спеша тебе на помощь.

– Спасибо! Ты вовремя собрался помогать! Да ведь за это время он мог меня четвертовать!

– Лучше поздно, чем никогда, – примирительно заметил мой неоценимый шеф.

– Совершенно верно, – подхватил НД. – Итак, – продолжал он, – твой кот – это всего-навсего окантованный жестью старый альбом для фотографий. А тип, за которым мы охотились, в момент, когда ты влезал в комнату, уже торчал там за портьерой. Он ждал. И как только ты высунул голову из-за стола, элегантно ударил тебя лежавшим поблизости альбомом… Разумеется, до твоего прихода он вытащил из шкафов все, что ему было нужно.

– Как дважды два четыре он получит высшую меру наказания, – решительно вмешался полковник. – В данном случае, принимая во внимание совершенное им убийство, да еще покушение на Глеба, не может быть никаких смягчающих обстоятельств: он действовал хладнокровно и обдуманно.

– Все-таки любопытно, почему он меня не убил?

– Он не знал, кто ты. Когда ты полз по ограде, то выронил бумажник со служебным удостоверением. Я нашел бумажник во дворе, у ограды. Зато в кармане у тебя осталась справка о выписке из психиатрической больницы. Справку он прочитал и бросил возле тебя.

– Да, действительно, накануне в коридоре управления я нашел какую-то справку. Наверно, кто-то уронил. Я забыл отдать ее в канцелярию… А отпечатки пальцев обнаружили?

– Отпечатки… свиной кожи! Он работал чисто, в перчатках. А вот твой пинцет натолкнул его на чудесную идею запутать расследование. Ведь пинцет в твоем кармане означал, что ты пришел за марками. И во время внезапного припадка эпилепсии мог хлопнуться головой о стол… Очевидно, этот тип решил, что встретил собрата, что ты такой же паршивец, как он, что ты тоже хотел ограбить убитого коллекционера. И подумал, что мы будем считать виновным тебя… Между прочим, Глеб, в твоем бумажнике я нашел две продолговатые американские марки, которые тебе возвращаю. – НД положил на одеяло целлофановый конвертик…

– Это результат моего первого филателистического обмена, – ответил я. – И это не имеет никакого отношения к преступлению… А у тебя есть, кроме предположений, какие-то конкретные данные?

– Нет. Все по-прежнему. Нет никаких следов. Положение не изменилось. Олесь Кригер опять был со мной в вилле, – продолжал НД, – и определил, что в тот вечер из альбомов опять вынуты наиболее ценные образцы марок. Грабеж проводился хладнокровно, со знанием дела. Убийца терпеливо вырывал из альбомов закрепленные на наклейках марки.

– Значит, из этого следует, что если бы удалось найти марки с кусочками наклеек или сами наклепки, следы от которых остались в альбомах… – начал я.

– Конечно! Только где и как их искать? – спросил мой шеф. – Разве что приказать просмотреть все мусорные ящики в домах, где проживают филателисты? Сто тысяч мусорных ящиков! Столько, кажется, у нас граждан, собирающих марки? Нет. Делайте это без меня, – заявил он решительно. – Согласия на это я не дам.

– Предприняло ли управление или районный комиссариат какие-нибудь шаги, о которых я еще не знаю?

Полковник с сожалением покачал головой:

– Не могу же я дать телефонограмму во все воеводские управления: «Предписывается розыск марок…» Каких именно марок? – обратился он к НД.

– «Россия». Номинал – тридцать копеек, двухцветная, выпуска 1858 года, водяной знак – «тройка», – начал цитировать по записи в блокноте НД. – Судя по надписям, сделанным в альбомах, рисунок в центре мартен был перевернут…

– Ну вот видишь! – прервал его полковник. – Помимо всего… рисунок в центре был перевернут! Даже если бы я мог отдать сколько-нибудь разумное распоряжение, то до этого следовало бы организовать курсы по филателии по меньшей мере для двух офицеров в каждом повяте. А представляешь, Глеб, какие были бы результаты? В одно прекрасное утро камеры предварительного заключения по всей стране заполнились бы коллекционерами! Ну как ты объяснишь работнику на периферии, что ты ищешь двухцветную марку с перевернутым рисунком в центре, стоимостью тридцать копеек, выпуска 1858 года? Это же вообще… черная магия. Увольте, – отрезал полковник.