Прогулка оставила у меня двойственное впечатление. Во-первых, конечно, приятно вернуться домой. Во-вторых, как это не парадоксально звучит, грустно возвращаться на родное пепелище. Может быть, это кощунство, сравнивать бурлящий пятимиллионный город с пепелищем, но что поделаешь, если перемены, произошедшие за четыре года, оказались столь разительны?

Показательным для «нового мира» стал забавный диалог с художником, продававшим свои картины прямо на Невском проспекте. Я никогда не считал себя знатоком и великим ценителем живописи, картины всегда привлекали меня «сюжетом», если можно применить такой термин к картине. Не исключено, такой своеобразный вкус у меня сформировала мама-художница. Картина уличного живописца как нельзя лучше удовлетворяла моим требованиям. Автор ухитрился, не много – не мало, скрестить одну из достопримечательностей города – Исаакиевский собор с… осьминогом. Сделано это было мастерски. Собор-головоногий моллюск простирал свои колонны, превратившиеся в гигантские щупальца, рушил дома, поднимал обломки к темному небу, грозя обрушить их на меленьких разбегающихся людишек. Из щелочки между тучами пробивался солнечный луч, и одно щупальце-колонна обвилось вокруг этого луча, как будто вокруг материального предмета. Такой неожиданный поворот фантазии мне особенно понравился, я решил сделать то, что не делал никогда в жизни: купить картину.

Художник окинул меня мутным взглядом, потом смерил от асфальта до макушки стоящих рядом Юру и Рому. Одно из двух: либо он прикидывал сколько с нас можно содрать, либо, посчитав нас новичками-рэкетирами, искал путь для отступления с минимальными потерями. Привлеченные актом купли-продажи рядом с нами встали несколько амбалов в кожаных куртках, судя по всему – охрана уличной ярмарки искусств. Теперь мы уже не выглядели грозной силой. Художник пришел к определенному заключению (или просто вынырнул из наркотического транса?). – Двести, – сказал он.

Я уже знал, что на рубли здесь давно не считают. Двести, надо понимать, тысяч. Перед выходом я заказал Дому две пачки новых денег. Пятидесятитысячные купюры лежали у меня в правом кармане. Я вытащил четыре бумажки и протянул художнику. Тот посмотрел на меня как на ненормального. – Баксов. Двести баксов.

Что-что, а доллары я захватить не догадался. Чай не в Нью-Йорк вышел. Конечно, я мог заплатить и рублями, сделав перерасчет по неизвестному мне курсу, но тут до меня дошло, что понравившуюся мне картину достаточно просто запомнить, а потом заказать у Дома. Покупать совсем не обязательно. Я внимательно посмотрел на монструозный гибрид и гибнущий город. Достаточно. Сунул купюры в карман, повернулся и пошел прочь. – Эй, мужик! – неслось сзади, – триста тысяч и бери. Мужик!

Я остановился. Искусство надо поощрять. Особенно учитывая, как легко мне достаются деньги.

«Отрастить» гвоздь в стене для Дома было легче легкого. Я улегся на диван, разглядывая свою пополнившуюся коллекцию. Что теперь? Лежать на диване и ждать, пока загадочная «Фантазия» не среагирует на мою приманку? А если не среагирует? Вдруг они уже нашли необходимых им людей? Что тогда, я останусь ни с чем? Да, надеяться только на «Фантазию» нельзя. Сосредоточить все надежды только на одном направлении это, что называется, «держать все яйца в одной корзине». Но есть ли у меня какой-либо другой выход? Что-то не видно. А если хорошенько подумать?

Я подумал, но придумал немного. Вернее – ничего. Как я раньше боролся с Кардиналом? Громко сказано: «я» – боролся мой отец. Хорошо. Как боролся мой отец? У него была какая-то начальная информация о Кардинале и его людях. После этого в странах Европы отец задействовал несколько детективных агентств, а в СССР пустил по следу Седого, выведя его на известные отцу тайные исламские организации. Чем мое положение похоже на положение отца? Да ничем! Кроме агентства «Фантазия» – никакой информации. И пусть даже я имею вместо одного Седого двух бойцов, Рому и Юру, но на какой кроме «Фантазии» след их выводить? Жалко, конечно, что мне запретили сотрудничать с Седым. Уж он-то за четыре года разобрался в этом варианте и теперь знает мой мир куда лучше меня. А что если не подчиниться Моше? Запросто! Только как найти Седого?

Я поиграл с телевизионным пультом. Смотреть телевизор не хотелось. Неужели я не могу как следует сосредоточиться и найти решение? Неужели я ни на что не способен без чужой опеки? Получается, мое единственное призвание – работать проводником? Туда провести, сюда провести… Наверное, это отец виноват со своими принципами. Воспитывал меня как самого серого обывателя, называется – берег мою силу, власть над Домом. В результате, кроме этой власти у меня ничего нет. Для роскошной жизни хватает, а вот на роль спасителя человечества претендовать сложновато. Действительно, может и не стоит ввязываться? А кто вместо меня будет спасать человечество от «ненормальных» бомб? Э-э… какое из человечеств?

Диван развращал мое мышление самым бессовестным образом. Я понял, что если не оторвусь от него, то не начну нормально мыслить. Встал, прошелся по комнате. Придумал за стеной уютный тир с любимым «Смит энд Вессоном» и наушниками. Начал стрелять и размышлять на фоне выстрелов.

Итак, отец действовал на двух направлениях. На него работали сыскные агентства и Седой. Седого нет, а вот агентства… Господа, у нас же в России сейчас натуральный дикий капитализм, если я правильно понимаю газеты. Значит, должны быть и свои сыскные агентства, не надо соваться в незнакомую мне Европу. Но как сотрудничать с сыскными агентствами? Потребовать, чтобы мне собрали сведения о владельцах «Фантазии»? Об исламских группировках? Учитывая, насколько я разучился общаться с людьми и каким идиотом буду выглядеть в процессе общения, наемные сыщики вряд ли будут выполнять мои задания с особым рвением. В лучшем случае, они допустят утечку информации. А в худшем – просто дадут себя перекупить. То есть, не меня выведут на моих врагов, а моих врагов – на меня. Что, очередной тупик?

Я расстрелял все патроны и вышел из тира, вертя на пальце свою карманную пушку. Что-то мне подсказывало, что я не в тупике. Есть выход! Какой? Если я боюсь, что сыщики выведут на меня моих врагов, то надо… надо искать друзей. Какие у меня друзья? «Друзья» в переносном смысле, конечно. Мне надо найти Седого. Отлично! Седого и, что легче всего, Бориса.

Наконец я до чего-то додумался. Сам, что важнее всего. Оставалось найти подходящее агентство.

8. Когда за дело берется профессионал

Частное детективное агентство «Аякс» выглядело достаточно солидно. Мощная дверь, достойная рыцарского замка. Не менее мощный квадратно-двухметровый охранник на входе. Просторный, хорошо меблированный холл, секретарша, довольно милая и довольно неглупая на вид. Я надеялся, что и сам «соответствую». На мне был серый костюм-тройка, сооруженный Домом в соответствии с каким-то модным журналом. Оба «хазарина» выглядели как двоюродные братья Шварценеггера в своих джинсах, кожаных куртках и темных очках. Юра держал в руке скромный чемоданчик набитый долларами. Меня не оставляло ощущение, что несмотря на всю мою кажущуюся респектабельность от нашего «гангстерского» трио за версту разило кинопародией. Но разве вся окружающая обстановка – не автопародия? Все эти торговые дома, акционерные общества… Словно кто-то написал памфлет о неудавшейся реставрации капитализма в России, настолько это несерьезно (на мой взгляд). Поневоле придет в голову мысль о шутнике с седьмого этажа и о том, что меня занесло в один из его бредово-фантастических опусов. Я поздоровался с секретаршей и сказал, что пришел по объявлению в газете. – Вы вместе? – спросила секретарша. – Да, – я подумал, что ошибся насчет умного вида.

– Заполните анкеты, – девушка метнула на стол три листка бумаги. – Не пытайтесь написать неправду, все будет проверяться и если обнаружится вранье – ни на что не надейтесь. Я подумал, что это какая-то чушь. Какое вранье? Что значит «не надейтесь»?