Но бывали проколы с арабским, особенно на первых порах. В принципе нас хорошо учили в университете, но военный перевод преподавался какой-то обобщенный, то есть временами резал слух египтянам, и, как я уже говорил, приходилось переучиваться на ходу, не без моральных потерь. Иногда давала о себе знать усталость. Однажды, например, видно, из-за невнимания в результате недосыпа я перепутал трейлеры с кухнями для целой дивизии из-за того, что похожие по начертанию слова были написаны на плохой бумаге карандашом да еще не раз подправлялись ластиком. Сейчас кажется, что это не было уж столь большим прегрешением, но тогда было обостренное чувство ответственности за свой участок, которое заставляло остро переживать проколы и пушить себя на все корки. Но насмешек подобные случаи у египтян, известных любителей подшутить над хавагой-иностранцем, никогда не вызывали. Наоборот, отзывчивость офицеров, со многими из которых завязались товарищеские отношения, и их желание помочь вызывали симпатию. Отчасти такая предупредительность, наверное, объяснялась тем, что в ту пору не очень много было переводчиков-арабистов, и отношение к ним было несколько особое. К тому же арабы всегда положительно реагируют, если с ними говорят на родном языке. А вот с английским было гораздо хуже. Рядовой и унтер-офицерский состав почти ничего не понимал на этом языке, а вина как бы падала на наших ребят, блестяще говоривших по-английски, что, собственно, и вызывало претензии к ним со стороны массово обучаемого арабского контингента, говорившего на уровне «твоя-моя». В глазах некоторых больших начальников из ГВС, видно, считавших, что иностранец всегда прав, виноваты в «непробиваемости» языкового барьера были, естественно, наши «англичане». Помнится один такой конфликт, чуть было не закончившийся отправкой на родину очень знающего английского переводчика, которого с трудом отстояли, но посадили на письменные работы.

Надо сказать, что египетские офицеры и генералы, как правило, холеные и надушенные, производили очень хорошее впечатление своей выправкой, щеголеватостью формы, сшитой по английскому образцу, военным политесом, умением держать себя и с достоинством представлять свою страну, хотя и побежденную, и бедную. Наши не во всем походили на своих коллег, но нам многое прощали — неловкость, нескладность, незнание обычаев, съехавшие галстуки и еще там что-то, потому что мы были сильны знаниями, опытом, и профессионалы с египетской стороны это в итоге ценили больше всего. Они понимали, что русские служат не за зарплату, а за нечто большее, что египетские беды они воспринимали как свои и по привычке работали на износ, чтобы помочь египтянам встать на ноги после поражения в войне, о которой те много витийствовали, но для достижения победы, в которой реально мало что делали. Можно вспомнить, в каком стрессе, но с каким подъемом все вертелись, когда в кратчайшие сроки велось комплектование двух танковых и мотопехотной дивизии, которые вместе с другими частями и соединениями египетской армии хорошо показали себя во время войны 1973 г. Арабы не привыкли работать в темпе, который навязывался русскими, несмотря на жару, некомфортную и опасную во время обстрелов жизнь в окопах во время нередких командировок на фронт, в условиях которого проходили обкатку танки и экипажи. Именно в такие моменты египтяне и понимали лучше всего, что «мусташарин рус» работают не за страх, а за совесть, на благо их страны, помогая ей создать настоящую армию и восстановить национальный престиж, достойный места Египта в регионе.

Многое из того, что переживалось в ту пору как очень болезненное и важное, сейчас предстает несущественным. Главное же состоит в том, что тогда мы смогли за относительно короткий срок действительно помочь восстановить боеспособность египтян, укрепить их армию, создать задел, который позволил в 1973 г. начать успешные операции по прорыву линии Бар-Лева. Если бы политическая конъюнктура сложилась так, что можно было бы поработать в Египте подольше, как и предполагалось изначально, то трудно было бы предвидеть результаты Октябрьской войны, которая окончилась поражением Египта, но все же не столь трагическим, как то было шестью годами раньше. В этом есть и скромный вклад военных переводчиков, который позволяет многим из них считать время, проведенное в египетской армии, не как потерянные годы, а как подарок судьбы, давший возможность испытать свои силы, убедиться в нужности своей профессии и, конечно, познакомиться в деталях с исключительно интересной страной, чтобы сохранить о ней воспоминания на всю жизнь.

А.Г.Ханданян

«Египетские университеты» ракетчиков ПВО

В первом издании книги «Гриф «секретно» снят» достаточно подробно и убедительно описаны политические и военные цели ввода советской зенитно-ракетной дивизии ПВО на территорию Египта. Основное содержание статей посвящено пребыванию и боевым действиям первого состава дивизии, возглавлявшейся генералом Смирновым А.Г. Это вполне естественно, так как личный состав вел боевые действия и решил главную задачу — прекратить безнаказанные полеты израильской авиации над территорией страны, остановить агрессора.

Однако обстановка продолжала оставаться напряженной, непредсказуемой. Документ о полном прекращении огня не был подписан. Чтобы и впредь держать израильские воздушные силы в узде, необходимо было дальнейшее присутствие дивизии в АРЕ. Поэтому было принято решение о формировании нового, второго состава дивизии, которая в две очереди сменила первую. Задача же дивизии оставалась прежней — быть в постоянной боевой готовности и не допустить безнаказанных полетов авиации противника.

Для решения поставленной задачи новому составу дивизии необходимо было в кратчайшие сроки освоить новый театр боевых действий, провести слаживание боевых расчетов, довести их знания, мастерство в выполнении боевых нормативов до уровня «обстрелянных» расчетов первой смены, перенять их опыт ведения боевых действий. Одновременно мы понимали, что противник усложнит свои действия, изменит тактику, систему налетов, будет активней применять помехи, то есть нам придется воевать в более сложных условиях.

Обстановка требовала серьезных, продуманных действий руководства дивизии и частей, огромной организаторской и практической работы всего офицерского состава по проведению тренировок, учений, маневров с занятием запасных и ложных позиций. Особое внимание уделяли ведущим специалистам, проводили соревнования, конкурсы на лучшего из них.

С большой пользой под руководством командира дивизии Ю.М. Бошняка была проведена научно-практическая конференция по проблемам предстоящих боевых действий. Подготовку завершили успешными боевыми стрельбами по учебным целям из «Ши-лок» и «Печоры».

Весь личный состав работал на пределе физических сил, переносил большие нагрузки, но жалоб, недовольства не было, все понимали необходимость такого ритма боевой учебы. Очень нужную помощь оказали «старослужащие» — офицеры, сержанты, солдаты из первого состава дивизии.

Четкая, конкретная работа по вводу в строй вновь прибывшего личного состава позволила выполнить поставленную задачу. К указанному сроку- 1 марта 1971 г. — дивизия в новом составе была признана комиссией ГВС полностью боеготовой, способной успешно вести боевые действия.

Общеизвестно, что одним из источников непобедимости российской армии всегда был ее высокий морально-боевой дух. Это подтверждается всей историей Российского государства — от Куликовской битвы до сражений Великой Отечественной войны. Поэтому в своей практической деятельности мы постоянно анализировали моральное состояние личного состава, его поведение и принимали необходимые, соответствующие обстановке меры, для поддержания высокого боевого духа.

За короткий промежуток времени личный состав испытал не только большие физические нагрузки, но и преодолел серьезные психологические переживания, вызванные резким изменением условий быта и службы, в том числе переход от мирной службы в своей стране к состоянию войны на чужой территории за тысячи километров от Родины, смену окружающей среды и т. п. Личный состав дивизионов архангельской армии выехал с места дислокации, когда температура воздуха была -40 °C, а в Асуане, куда они прибыли на прикрытие ГЭС, достигала +48 °C. Из сплошного снежного пейзажа они попали в пустыню. Вот и адаптируйся!