— Лори, ты водишь машину? — спросила она, когда разговор иссяк, и мы приступили ко второй чашке кофе.

— Да… — удивилась я.

— А у тебя есть международные права?

— Да, я позаботилась об этом в Нью-Йорке.

— Тогда давай уедем отсюда на весь день, — с воодушевлением предложила старушка. — Разумеется, если ты не возражаешь посидеть за рулем.

— С удовольствием, — согласилась я. Но нутром почувствовала, что все не так просто, Дирдре что-то задумала.

Почему за рулем я, а не Фредерик? А может быть, я чересчур уж подозрительна? Дирдре будет чувствовать себя со мной спокойнее, вот и все. Возможно, она придумала поездку, чтобы развлечь меня, зная, как я расстроилась из-за всех этих событий. Миссис Рэнсом хотела, чтобы я на несколько часов сменила обстановку.

— Мы можем съездить в Лозанну, — предложила она, задумавшись. Потом рассмеялась, заметив удивление в моем взгляде. — Да тут всего сорок миль, детка. И по дороге можешь учить меня французскому!

— Как здорово! — обрадовалась я.

Я ехала в Женеву в надежде побывать всюду, а Дирдре дает мне такую возможность!

— Мы возьмем «вольво», — решила она, довольная моим согласием. — Если хочешь, можем поехать вдоль озера. Дик меня этим путем возил, когда я только сюда приехала. Разумеется, есть и новое шоссе между Женевой и Лозанной, но тогда ты не увидишь всех здешних красот.

— Давайте поедем самым живописным путем, — попросила я, возбужденная возможным приключением.

— И прихвати с собой свитер, — приказала Дирдре. — Но только сначала допей кофе! — остановила она меня, потому что я едва не сорвалась с места. — Ключи от машины у Фредерика.

— Я сейчас его найду, — быстро предложила я.

Если Дирдре начнет бродить по вилле в поисках шофера, то вскоре обнаружит, что тот занят заменой замков.

— А он уже вернулся из аэропорта? — спросила я.

— Пять минут назад, — уверила меня Дирдре, а я подумала: старушка знает все, что происходит на вилле, хотя и прячется наверху большую часть времени. — Он что-то в аэропорту задержался, долго не возвращался. Видно, где-то останавливался по дороге.

Я допила кофе и встала.

— Так я пошла за ключами?

Миссис Рэнсом кивнула и стала убирать чашки.

Как и ожидала, я обнаружила Фредерика у своей двери — он вставлял замок. Дик, вероятно, сказал: «Начни с двери мисс Стэнтон», с нежностью догадалась я. Он был таким милым, внимательным, к тому же я не сомневалась, что нравлюсь ему, хотя он старался этого не показывать.

Я сказала Фредерику, что мы с миссис Рэнсом решили прокатиться. Он внимательно посмотрел на меня, потом пожал плечами, пробормотав что-то насчет необходимости проверить машину, и сказал, что ключи будут в зажигании.

Как мы и договорились, я встретилась с Дирдре в гараже. Фредерик сдержал обещание, ключи болтались в зажигании. На переднем сиденье лежала карта, где чернилами были обозначены два пути в Лозанну. Откуда он узнал, что мы собираемся в Лозанну? Господи, я становлюсь настоящей психопаткой. Ничего со мной сегодня не случится. Машины всегда содержались в превосходном состоянии, я вспомнила, как Дик говорил, что Фредерик этим особо гордится. Он же сам сказал, что проверит «вольво». Не надо давать волю воображению.

Я села за руль, Дирдре устроилась рядом. Проезжая мимо виллы, мы услышали стук машинки в офисе и увидели Поля и Элен на террасе за завтраком. У их ног растянулся Но-Но — отсыпался после добросовестно выполненной работы. Мы выехали на шоссе вдоль северного берега озера, которое, как я убедилась, взглянув на карту, приведет нас прямо в Лозанну.

— В Коппоте есть прелестный маленький замок, — с удовольствием припомнила Дирдре. — Он принадлежал знаменитому французскому министру финансов, отцу известной французской писательницы, мадам де Сталь. Она там и похоронена в мавзолее.

— Я писала работу о мадам де Сталь, когда изучала французский, — вспомнила я, с трепетом думая о том, что увижу место ее успокоения. Я вела машину медленно, любуясь окрестностями и по возможности вставляя французские фразы в разговор. По просьбе Дирдре мы остановились в Коппоте, чтобы поближе посмотреть на замок, потом двинулись дальше, к Ниону, где, по словам Дирдре, было когда-то поселение воинов-ветеранов Юлия Цезаря.

— Это было в 45 году до нашей эры, — сказала Дирдре, блестя глазами. — В Древнем Риме солдат, отслуживших срок в армии, наделяли землей. А в XVIII и XIX веках здесь находился великолепный завод по производству фарфора. — Она усмехнулась. — Тебе это интересно, детка?

— Очень, — уверила я. — Я хочу знать все, миссис Рэнсом.

— У меня есть чайный сервиз, тот, что с цветами, на верхней полке, так вот его сделали здесь, в Нионе. Но давай поедем, а то никогда не доберемся до Лозанны. Нам ведь еще возвращаться, — добавила она добродушно.

Мы поехали дальше, ненадолго задержавшись, чтобы посмотреть памятник польскому пианисту и композитору Игнацы Яну Падеревскому, проведшему последние годы своей жизни в имении недалеко от этого места и умершему в 1941 году. Теперь мы подъезжали к Лозанне, величественно поднимающейся уступами на северном берегу озера.

Мы пообедали за городом, потому что был самый наплыв туристов и вряд ли бы нам удалось найти удобное место для парковки в городе. Нам пришлись по душе замечательный луковый суп, отварная озерная форель, а на десерт клубничный мусс со взбитыми сливками.

После обеда мы отправились в центр города, и я припомнила, что Лозанна была любимым городом Вольтера.

У нас не было четкого плана, но все же мы умудрились посмотреть готический собор, замок Сен-Мэйр и Шато де Люсан на дороге из Лозанны в Берн, причем Дирдре сказала мне, что его превратили в подобие памятника Шерлоку Холмсу и его создателю сэру Артуру Конан Дойлю.

— Пора в обратный путь, — наконец сказала Дирдре с тяжелым вздохом. — Когда Дика нет дома, он обычно звонит мне после ужина. Я бы не хотела пропустить звонок.

— Повернем на углу и поедем назад по шоссе Лозанна — Женева, — успокоила я ее. — Меньше чем через час будем дома.

Дирдре мрачно молчала, пока мы пробирались по запруженным машинами улицам к шоссе. Я все внимание уделяла дороге, поскольку не была уверена, правильно ли мы едем. Тем не менее я уловила перемену в ее настроении.

Только когда мы оказались на шоссе, где было полно указателей, Дирдре прервала тяжелое молчание:

— Лори, вот что я хочу тебе сказать, детка, — начала она. — Мне действительно приятно видеть тебя здесь, ты чудесная девочка. Не обращай внимания на мое ворчание, я действительно не хочу учить французский, но я рада тебе. И все-таки, дорогая, из моего обучения не выйдет ничего хорошего. Лори, ты должна вернуться домой. Скажи Дику что хочешь, но уезжай отсюда.

— У меня все хорошо, — решительно запротестовала я с улыбкой, хотя мое сердце забилось сильнее, потому что видела, что миссис Рэнсом всерьез обеспокоена. — Ничего со мной не случится, все уже позади.

— Если останешься, погибнешь. — Пальцы миссис Рэнсом задрожали, она стала теребить ремешок сумочки. — Пожар в твоей спальне, Лори, вовсе не случайность. Тебя хотели убить!

— Но вы не можете знать наверняка, — возразила я.

Мгновение Дирдре умоляюще смотрела на меня. Я ждала откровенного объяснения. Казалось, она вот-вот заговорит, но почтенная дама отвела взгляд.

— Лори, я не знаю, как объяснить мой дар предвидения. Но я знаю, с тобой произойдет что-то ужасное, если ты не уедешь. Не спрашивай меня, откуда я знаю. Поверь, я это чувствую.

Стараясь сохранить самообладание, я так крепко сжала руль, что костяшки пальцев побелели.

— Ничего со мной не случится, миссис Рэнсом. Это все нервы.

Так что же такое знала Дирдре Рэнсом, чего не могла сказать мне? Тут дело не в даре предвидения. Все куда проще — Дирдре подозревала кого-то в попытке разделаться со мной. Ей страшно. Но почему же она молчит? Почему не откроется мне?

11

Лозанна осталась позади, движение на шоссе становилось все более оживленным. Дирдре напряженно сидела рядом, уставившись вперед невидящим взглядом, погруженная в свои мысли.