— Забавное условие, — улыбнулся я.

— Забавное, да не совсем, — сказала Терзалия. — Заказчик ушел, а наш герой начал работать — рисовать деньги. Ни над одним портретом он не трудился с таким упоением и с такой тщательностью. Дни и ночи он проводил в своей мастерской. Шли месяцы, глаза художника ввалились, сам он высох, похудел, но взгляд его алчно сверкал. Наш мастер каждый вечер любовался своим творением, но каждый раз «мираж» казался ему незавершенным. Мало денег, мало, говорил он себе. И рисовал все новые и новые денежные знаки на холсте.

— И чем же все кончилось?

Терзалия хитро улыбнулась:

— В одно солнечное утро пришел заказчик, посмотрел на труды живописца и всплеснул руками: «О! Здесь даже больше, чем на миллион!» — воскликнул он и купил шедевр.

— И это все?

— Да, если не считать того, что не стало на Арис модного художника.

— А что с ним произошло?

— Вышел из моды. Перестал быть художником. После своего миража, чтобы он ни брался изобразить, у него выходили все те же банкноты. Так весь остаток жизни он и рисовал деньги, но, увы, это его творчество сбыта не находило — купюры были фальшивыми.

Минуту мы молчали, затем я, чтобы хоть что-то сказать, пробормотал:

— Занятная сказочка.

— Ты полагаешь, в жизни так не бывает? — спросила Терзалия.

— Бывает, наверное. Меня другое беспокоит. Не пойму, с какой целью ты рассказала эту притчу?

— К слову пришлось, — сказала Терзалия. — К тебе ведь тоже может заглянуть серый человек, и надо успеть захлопнуть перед его носом дверь.

— Опять страсти-мордасти, — сказал я. — Вы что, все сговорились меня запугивать? Степан пугает, Григорий полон таинственности, капитан весь в тревогах и заботах. По дороге к тебе какой-то психопат из автомата лупит по вездеходу. Теперь ты страшные сказки рассказываешь! Это начинает надоедать. Прости, но я больше не хочу говорить о неприятностях. Правда, Тер, не будем больше залазить в такие печальные истории…

— Как выглядел тот тип, что обстрелял вашу машину? — спросила Терзалия, пропуская мои последние слова мимо ушей.

— Тер… — обиженно начал я. — Поговорим о чем-нибудь веселом. У тебя здесь все так замечательно, уютно. И сама ты такая красивая, чудесная. Тер, я в тебя уже окончательно влюбился.

— Вот как, — вздохнула Терзалия. — Конечно, ты выбрал самый подходящий момент. Тима, я тебя прошу — забудь пока свои глупости и отвечай на вопрос. Запомнил ты того, кто стрелял по вездеходу?

— Я не успел его рассмотреть, слишком быстро мы ехали. Возможно, робот запомнил внешность стрелявшего, но это нам мало что даст. Тот бродяга был в плаще с капюшоном. Плащ самый обычный, серый, потертый, а лицо было прикрыто шарфом, так что мы не могли рассмотреть стрелявшего.

— С этим ясно, — сказала Терзалия. — Тебе известно, какие грузы и куда везет «Звездный орел»?

— Нет. Я как-то не интересовался такими вещами, — пробормотал я, чувствуя, что совсем сбит с толку, — Постой, ведь это, кажется, служебная информация. О грузах и пути звездолета знает только команда и диспетчеры космофлота Земли. Я же просто пассажир, меня и не должны были посвящать в такие тонкости.

— Пассажир… А догадки у тебя могут быть?

— Не понимаю твоего вопроса. Конечно, исходя из общих соображений, можно предположить, что за сотни парсек чепуху не повезут. Очевидно, грузы очень ценные. Какие-нибудь уникальные приборы, машины, механизмы, либо редкости, которые встречаются только у нас на Земле.

— А ты мыслитель, — усмехнулась Терзалия. — О ценности грузов, конечно, легко догадаться, но ведь не всякий груз может быть желанной добычей… Знаешь, я думаю, кое-кто на Арис все же знает достоверно, что именно и куда везет ваш звездолет. Я даже не удивилась бы, если станет известно, что и ваше попадание в метеоритный поток и ваша посадка на Арис были заранее рассчитаны и спланированы определенной группой заинтересованных лиц.

— У тебя богатая фантазия, Тер. Конечно, местный колорит влияет на воображение. И все же мне трудно поверить в каких-то космических злодеев, различные козни, интриги…

— В космических злодеев верить не обязательно, — сказала Терзалия, — злодеи, как правило, бывают самые обыкновенные, заурядные, но вреда от них не меньше. Я тебя прошу передать все мои опасения и соображения твоему капитану. И еще… — Терзалия вынула из кармашка платья небольшой продолговатый конверт из белой пластмассы, — передай и это ему, а на словах добавь: «Не берите попутных грузов.» Запомнил? Это важно, не забудь.

— Запомнил, — повторил я тоскливо. — Не брать попутных грузов.

— Вот и чудесно, — Терзалия улыбнулась. — Ты хороший парень, Тима, я уверена, ты сделаешь все, о чем я тебе говорила. Обидно, конечно, что наша встреча получилась такой скомканной, натянутой, но поверь, это не от нас зависело. — Она бросила быстрый взгляд на часы. — Тебе уже пора.

«Ах, черт! Уже выгоняет, — невесело подумал я. — странные какие-то игры. Может, она меня за нос водит? А это письмо к капитану? Что в нем? Или это просто дружеская записка с указанием времени и места свидания?.. Гм!»

— Не обижайся, Тима, — сказала Терзалия. — Тебе правда нужно спешить. Мы с тобой еще встретимся и успеем наговориться, верно?

— Да, конечно, — выдавил я из себя, неохотно вставая и направляясь к двери.

Уже в прихожей Терзалия вдруг спохватилась:

— Подожди, я сейчас.

Она убежала в комнату, а через минуту вернулась, быстро сунула мне в карман куртки какой-то небольшой, но тяжелый предмет и прошептала еле слышно:

— Это талисман, на память.

И я почувствовал влажные теплые губы Терзалии на своей щеке. Сердце мое на мгновение остановилось, затем куда-то прыгнуло и заколотилось так отчаянно, словно собиралось выскочить из грудной клетки. Я попытался было обнять Терзалию, но она выскользнула… Опомнился я уже на ступеньках лестницы.

На улице темнело. Филимон, увидев меня, быстро завел мотор. На звездолет мы успели, как и предполагал капитан, только к ужину.

Глава 9

Прохор Булкин выслушал мою исповедь спокойно.

— Шустро, очень шустро, — проворчал он. — Уже и знакомую завел. Давай письмо.

Прохор, посмеиваясь, взял у меня конверт и извлек из него листок бумаги со стройными колонками цифр. Минуты три капитан внимательно изучал цифры. Затем пристально посмотрел на меня, вид у капитана был очень растерянный.

— Откуда у нее эти данные?

Я пожал плечами.

— Не знаю. А что это такое?

Ответом Прохор меня не осчастливил. Он повернулся к застывшему за его спиной Филимону и протянул листок ему:

— Проверь!

Филимон созерцал цифры одно мгновение.

— Совпадает, — доложил он, возвращая бумагу капитану.

Прохор сразу насупился, помрачнел.

— Что еще тебе говорила твоя красавица? — спросил он.

— Кажется, это все… Ах, да, чуть не забыл. Она просила передать, капитан, чтобы мы ни в коем случае не брали попутных грузов.

— Что?

Булкина от моих последних слов даже передернуло всего. Он вскочил со своего кресла и нервно закружил по кают-компании. Сделав кругов пять вокруг стола, он остановился и сказал роботу:

— Филимон, зови Степана и Григория. Пусть бросают все свои дела и бегут сюда немедленно.

Филимон ушел.

Капитан вытер лоб платочком и вновь плюхнулся в кресло, затем печально посмотрел в мою сторону:

— Эх Тимофей! Где ты был раньше? И что бы тебе не удрать к своей обожаемой Терзалии днем раньше?

— Вы же сами, капитан… — попробовал я было оправдаться, но Прохор махнул рукой.

— Молчи! Молчи! — сверкнул он на меня глазами. — Если бы хоть знать точно, что эта твоя красавица в самом деле желает нам помочь. Ты с ней говорил. Можешь ты поручиться, что она не ведет двойную игру? Или она заводит нас в ловушку? Что скажешь?

— Я ей верю, — сказал я твердо.

— Он ей верит! — развел руками Булкин. — Скажи прямо, что влюблен. Без памяти.