— Можете не продолжать! — сказал Ефрем Николаевич. — Входите!

Хор ввалился в квартиру.

— Это еще что значит? — перепугалась старуха.

— Они тут в маленькой комнатке немножко попоют. Балкон я кончил. Полка где?

Хор проследовал в комнатку и грянул песню.

— Вот это жизнь настала! — Старуха готова была разреветься. — Полка вон стоит…

— Тамара, подержишь! — приказал Соломатин. — Поможешь! — Он понес полку на кухню и принялся ее вешать.

Опять раздался звонок в дверь. На этот раз старуха впустила Диму.

— Мой отец здесь? Извините…

— На кухне! — подавленно ответила старуха.

— Идем! — Дима вел за руку какую-то девушку. — Папа! — сказал Дима, входя в кухню. — Я вижу, Тинг не возвращался… Папа! Раньше я не мог жениться — нам жить было негде, а теперь, когда мы получили квартиру… Познакомься, папа, это Наташа…

— Поздравляю! — Соломатин стоял на лестнице. — Только я не могу слезть.

В дверь позвонили.

— Кого еще не хватает? — Старуха снова открыла дверь.

— Извините, — сказала Клавдия Петровна, входя. — Муж мой здесь?

— Все здесь!

Клавдия Петровна прошла на кухню. В руке Клавдия Петровна держала тяжелую сумку.

— Ты что, за домработницу? А я тебе поесть принесла. Тинг не возвращался?

В дверь позвонили, в который раз.

— Вот несчастье! — прошептала старуха. — Будь она проклята, эта новая, а для них старая квартира!

При входе стояли Кира и крепенький веснушчатый паренек с независимым, бойким видом.

— Ефрем Николаевич тут?

— Иди! Теперь уже все равно полы затоптаны. Ты что, только одного привел? Мало, веди всю улицу!

— Эй! — закричал Кира. — Перестаньте голосить! Я-то сам петь не умею, но я Павлика нашел!

Теперь все собрались в большой комнате.

— Он только сегодня перешел в наш класс, он из Ярославля, а там все поют, их так и называют — ярославские ребята… Павлик, спой!

— Я, конечно бы, не пришел! — Павлик держался раскованно. — Но Кирка мне рассказал, что собака пропала! Собак я люблю. А по заказу я не пою!

Пришла Анна Павловна и от удивления замерла.

— Что здесь происходит, мама?

— Они все сюда переехали, — сообщила старуха. — Только я не пойму: если им так нравится эта квартира, может, они с нами поменяются на новую?

— Пой, Павка! — пригрозил Шура. — А не то мы тебе так набьем!..

— А я вас потом по одному подкараулю! — не испугался Павлик. — Сейчас я могу спеть, потому что, когда пропадает собака, — это горе. Но я спою песню про собаку. А вы подпоете?

— Попробуем! — сказал Соломатин и слез с лестницы.

И Павлик запел песню про собаку. Голос у Павлика оказался чистый-чистый, звонкий-звонкий.

Ефрем Николаевич немного послушал Павлика, а потом неожиданно попросил:

— Повтори, пожалуйста. «Сикут лакутус…» — Он прочел четыре первые строчки.

— «Сикут лакутус…» — Павлик без запинки повторил латинские слова. — Это чепуха. А вот вы повторите: поп, пугая галок с ветки, попугая не пугай!

Соломатин взглянул на часы:

— Бежим! Комиссия еще заседает!

Они сорвались и исчезли: Соломатин, хор в полном боевом составе, Павлик, последней побежала дочь Анны Павловны, но мать успела ее перехватить.

— Что происходит? — нервничала Анна Павловна. — Поют, бегут… — Она оглядела незваных гостей семьи Соломатина. — Раз вы пришли… сейчас я чай поставлю, что ли?

— Спасибо! — поблагодарила Клавдия Петровна. — Я вот тоже тут принесла много вкусных вещей. — И полезла в сумку.

— Мама! — сказал Дима. — Я чуть не позабыл тебя познакомить. Это Наташа. Я на ней женюсь.

Клавдия Петровна стала медленно-медленно оседать на пол.

Дима и Тамара едва успели ее подхватить.

— Не волнуйтесь! — успокоила старуха. — Моя дочка — врач, она ее спасет.

Хор дружно мчался по улице.

— Куда бежим? — спрашивал Павлик.

— В Москву хочешь съездить? — вопросом отвечал Шура.

— А деньги на билет?

— Задаром! — пообещал рыжий Федя.

— Конечно, хочу!

— Тогда беги вместе с нами!

Хор изо всех сил бежал по улице. Ефрем Николаевич Соломатин несся одним из первых.

И все-таки они опоздали.

Примчались к зданию, где заседала отборочная комиссия, как раз тогда, когда председатель и члены комиссии вышли на улицу.

— Здравствуйте! — сказал Соломатин, тяжело дыша. — Вот мы опять!

— Все! — оборвал председатель. — Вы сами отказались! Вы уже вычеркнуты! И мы знаем, что у вас нет теперь солиста!

— У нас новый солист, вы послушайте! — попросил Соломатин.

— Поздно! — не согласился председатель. — Мы весь день смотрели пляски. Мы не каторжные!

— Тогда мы споем по дороге, можно? — И Ефрем Николаевич, не дожидаясь ответа, скомандовал: — Павлик, запевай!

И тут же на улице Павлик затянул песню про собаку.

— Мне на автобус! — неуверенно произнес председатель.

— Ничего, мы проводим! Спасибо! — добавил зачем-то Соломатин. — Ребята, подхватывайте припев!

И вместе с хором подхватил припев к песне о собаке, о верном и добром друге, о том, что человек, у которого есть собака, становится… человечнее!

Уличное выступление хора, конечно же, собрало зрителей. И вскоре хор и члены комиссии во главе с председателем уже стояли в центре толпы. А хор заливался на всю улицу… Потом хор прекратил пение, и Соломатин спросил председателя:

— Ну как?

— Замечательно! — растерянно оцепил председатель. — Только протоколы уже подписаны, решения приняты…

— У нас нет другого выхода! — грустно признался Ефрем Николаевич. — Мы будем петь до победного конца! Павлик, запевай! Мы будем петь, потому что не петь мы не можем!

Ободранный, измученный, давно уже не желтый, а серо-буро-непонятного цвета, Тинг плелся по городу. Спросить дорогу он не умел, и поэтому не было у него иного выхода, как найти дорогу самому. Много дней ушло на то, чтоб добраться до заветной двери и из последних собачьих сил поскрестись в нее.

Дверь отперла неизвестная Тингу женщина, а неизвестная Тингу девочка радостно запричитала:

— Тинг! Тингуша! Тинг!

Ефрем Николаевич оказался прав: Тинг не знал нового адреса и пришел по старому… Все мы рано или поздно приходим по старым адресам.

А детский хор под управлением Е. Н. Соломатина последний раз перед поездкой в Москву выступал в родном городе. На этот раз хор выступал на сцене концертного зала. Ефрем Николаевич дирижировал в строгом черном костюме, и мальчики тоже были одеты торжественно. Ефрем Николаевич даже рискнул нацепить «бабочку»…

Хор уже исполнял последний латинский куплет «Магнифики» Иоганна Себастьяна Баха, как вдруг из-за кулис осторожно выглянула девочка, дочь Анны Павловны. Девочка держала на поводке Тинга. Увидев и услышав родимый хор, Тинг рванулся, бесцеремонно, на виду у зрителей, выбежал на сцену и… залез под рояль на свое законное место.

Комедия должна заканчиваться счастливым финалом. Это традиция. Это закон жанра. Ибо, если и комедия будет заканчиваться плохо, то что же тогда в жизни будет заканчиваться хорошо?

 1971 г.

Рассказ «Седые волосы» был напечатан в «Неделе». Мой., друг режиссер Юрий Егоров прочел рассказ, и было решено, что на этот сюжет я напишу для него сценарий. И, как это часто бывает, сейчас уже не помню почему, данная затея не состоялась, С Егоровым мы встретились в работе над двумя фильмами: «Если ты прав…» и «Человек с другой стороны».