60 Ты не упорствуй пред тем, кому тебя отдал родитель,
Сам твой родитель и мать — во всем их слушаться надо.
Девственность вся ли твоя? В ней есть и родителей доля:
Третья часть у отца, и также у матери третья,
Третья лишь часть у тебя! Так против двоих не упорствуй,
65 Коль над тобою права с приданым отдали зятю.
К нам, о Гимен, Гименей! Хвала Гименею, Гимену!
По морям промчался Аттис на летучем, легком челне,
Поспешил проворным бегом в ту ли глушь фригийских лесов,68
В те ли дебри рощ дремучих, ко святым богини местам.
Подстрекаем буйной страстью, накатившей яростью пьян,
5 Убелил он острым камнем молодое тело свое.
И себя почуяв легким, ощутив безмужнюю плоть,
Окропляя теплой кровью кременистый выжженный луг,
Он взмахнул в руке девичьей томнозвучный, гулкий тимпан.69
Это — твой тимпан, Кивева, твой святой, о матерь, тимпан!
10 В кожу бычью впились пальцы. Под ладонью бубен запел.
Завопив, к друзьям послушным исступленный голос воззвал:
«В горы, галлы! В лес Кивевы! В дебри рощ спешите толпой!
В горы, галлы! Диндимены-госпожи покорная тварь!70
Рой изгнанников, за мною понеслись вы к чуждым краям,
15 По следам моим промчавшись, повинуясь речи моей.
Не страшил нас вал соленый, не смутила зыбкая хлябь.
Презирая дар Венеры, убелили вы свою плоть.
Веселитесь, быстро мчитесь, пусть взыграет сердце в груди.
Порадейте в честь богини! Поспешите, Галлы, за мной!
20 В лес фригийский! В дом Кивевы! Ко святым фригийским местам!
Там рокочет гулко бубен, там кимвалы звонко звенят.
Там менад,71 плющом увитых, хороводы топчут траву.
Восклицают там менады, в исступленной пляске кружась!
Там безумствует богини вдохновенно буйная рать!
25 Нам туда помчаться надо! Нас туда желанья зовут!»
Дева телом, бледный Аттис так вопил, сзывая друзей.
Отвечал мгновенным воплем одержимый, бешеный сонм.
Зазвенела медь кимвалов. Загудел протяжно тимпан.
По хребтам зеленой Иды72 полетел спеша хоровод.
Ударяет в бубен Аттис, задыхаясь, хрипло кричит.
Обезумев, мчится Аттис через дебри, яростный вождь.
Так, упряжки избегая, мчится телка, скинув ярмо.
За вождем, за буйной девой, в исступленье галлы летят.
И к святилищу Кивевы добежал измученный рой.
35 И уснул в изнеможенье, не вкусив Цереры даров.73
Долгий сон тяжелой дремой утомленным веки смежил.
Под покровом тихой лени угасает ярости пыл.
Но когда наутро солнца воссиял сверкающий глаз,
Сквозь эфир, над морем страшным, над пустынным ужасом гор,
40 И прогнал ночные тени огненосных коней полет,74
Тут покинул, вдаль умчавшись, быстролетный Аттиса сон.
В мощном лоне Пасифея75 приняла крылатого вновь.
Исчезает в сердце ярость, легковейный входит покой.
Все, что сделал, все, что было, вспоминает Аттис дрожа.
45 Понимает ясным взором, чем он стал, куда залетел.
С потрясенным сердцем снова он идет на берег морской.
Видит волн разбег широкий. Покатились слезы из глаз.
И свою родную землю он призвал с рыданьем в груди.
«Мать моя, страна родная, о моя родная страна!
50 Я, бедняк, тебя покинул, словно раб и жалкий беглец.
На погибельную Иду, ослепленный, я убежал.
Здесь хребты сияют снегом. Здесь гнездятся звери во льдах.
В их чудовищные норы я забрел в потайной щели.
Где же ты, страна родная? Как найду далекий мой край?
55 По тебе душа изныла, по тебе тоскуют глаза.
В этот миг короткий ярость ослабела в сердце моем.
Или мне в лесах скитаться, от друзей и дома вдали?
От тебя вдали, отчизна, вдалеке от милых родных.
Не увижу я гимнасий, площадей и шумных палестр.76
60 Я, несчастный, их покину. Буду снова, снова рыдать!
О, как был я горд и счастлив, о, как много я пережил!
Вот я дева, был мужчиной, был подростком, юношей был.
Был палестры лучшим цветом, первым был на поле борьбы.
65 От гостей гудели двери, от шагов был теплым порог.
Благовонными венками был украшен милый мой дом.
От постели, вечно весел, подымался я поутру.
И теперь мне стать служанкой, стать Кивевы верной рабой!
Стать менадой, стать калекой, стать бесплодным, бедным скопцом!
70 Стать бродягой в дебрях Иды на хребтах, закованных в лед.
По лесным влачиться щелям, во фригийских страшных горах!
Здесь козел живет скакучий, здесь клыкастый бродит кабан.
Ой-ой-ой! Себя сгубил я! Ой-ой-ой! Что сделать я мог!»
Чуть сорвался вопль плачевный с утомленных розовых губ,
75 Чуть до слуха гор богини долетел раскаянья стон,
Тотчас львов своих77 Кивева отпрягает, снявши ярмо.
Бычьих стад грозу и гибель, подстрекает левого так:
«Поспеши, мой друг свирепый, в богохульца ужас всели!
Пусть, охвачен темным страхом, возвратится в дебри лесов
80 Тот безумец, тот несчастный, кто бежал от власти моей.
Выгибай округло спину, ударяй ужасным хвостом.
Дебри гор наполни ревом, пусть рычанью вторит земля!
Потрясай жестокой гривой, пусть дыбится рыжая шерсть!»
Так велит Кивева зверю и снимает с шеи ярмо.
85 Стервенеет лев. Как пламя, входит в сердце яростный гнев.
Он идет, рычит, ломает под когтем кустарник сухой.
На гремучий вышел берег, убеленный пеной морской.
Видит Аттиса: у моря, у надбрежных мраморных скал.
Прыгнул лев, и мчится Аттис, оробев, в дремучую дебрь.
90 Там служанкой прожил Аттис до конца безрадостных дней.
О богиня! О Кивева, диндименских гор госпожа!
Пусть пребуду в отдаленье от твоих чудовищных тайн!
Пусть других пьянит твой ужас! Твой соблазн безумит других!
Некогда челн из сосны, на хребте Пелиона78 рожденной,
Плыл, как преданье гласит, по водам спокойным Нептуна,
В край, где Фасис79 течет, к пределам владыки Эста,
В год, когда юношей цвет, аргосской краса молодежи,
5 Страстно похитить стремясь Золотое руно из Колхиды,
Быстрой решились кормой взбороздить соленые воды,
Весел еловых концом голубую взрывая поверхность.
Им богиня сама,80 что твердыни блюдет на высотах
Градов, корабль создала, дуновению ветра покорный,
10 Сосны своею рукой скрепляя для гнутого днища.
Килем впервые тогда прикоснулся корабль к Амфитрите.
Только лишь, режа волну, в открытое вышел он море,
И, под веслом закрутясь, побелели, запенились воды,
Из поседевших пучин показались над волнами лица:
15 Нимфы подводные, всплыв, нежданному чуду дивились.