Эпоха Возрождения, Венеция. Читателю будет небезынтересно узнать историю Людвиго Корнаро (1465–1566), автора нескольких трактатов, послуживших распространению идей крайней умеренности в питании. Корнаро — один из наиболее известных реформаторов питания, любимым изречением которого было: «Кто ест мало, тот ест много». Это парадоксальное утверждение не всеми бывает понято сразу. Но больные и слабые люди, которые прежде много ели и часто от этого страдали, с удивлением замечают, что, уменьшая количество еды, улучшая сам процесс еды (щадящая обработка на огне, тщательное прожевывание и т. д.), они начинают чувствовать себя значительно лучше, становятся энергичнее, меньше болеют.
Свои воззрения Корнаро выстрадал в полном смысле этого слова. Принадлежа к высшей венецианской аристократии, находившейся тогда в зените политического могущества, живший в роскоши, Корнаро ничем не отличался от людей своего круга: он так же предавался кутежам, так же много пил. Не удивительно, что он вскоре оказался на ложе болезни.
Как мы знаем из описания жизни Корнаро, с 35 до 40 лет он тяжело страдал, был обессилен бесчисленными недугами. Жизнь стала ему в тягость. Вокруг него толпились врачи и сиделки, поднося ему всевозможные лекарства. Но они не помогали. Дни его были сочтены. Нашелся, однако, лекарь, который вопреки профессиональным и общественным предрассудкам решился прописать ему строжайшее воздержание. Сначала Корнаро находил это принудительное воздержание невыносимым и при случае, как он сам говорил, «возвращался к старым грешкам», и страдания возобновлялись. Корнаро стал, наконец, придерживаться самого строгого образа жизни. В конце первого года воздержания он избавился от всех болезней.
На 83-м году жизни Корнаро создал свой первый труд о радикальной перемене пищи под заголовком: «Трактат об умеренной жизни».
«Бедная, несчастная Италия! — писал он. — Разве не видишь ты, что смертность от обжорства ежегодно уносит у тебя более жителей, чем могла бы унести страшная моровая язва или опустошительная война? Эти истинно позорные пиршества, которые теперь в такой моде и отличаются такой непроизводительной расточительностью, что не находится достаточно широких столов для всякого количества яств, — эти пиршества, повторяю, равняются по своим последствиям потерям во многих битвах».
Затем он написал еще несколько трактатов. Последний — в возрасте 95 лет. Людвиго Корнаро поучал: «Имейте в виду, что средства для борьбы с невоздержанием всегда у вас под рукой, и такие средства, к которым всякий может прибегнуть без посторонней помощи. Для этого ничего более не требуется, как только жить по тем простым правилам, которые диктует сама природа, уча нас довольствоваться малым… и приучать себя принимать лишь столько пищи, сколько абсолютно необходимо для поддержания жизни. Все, что превышает это необходимое количество, ведет к болезни и смерти и доставляет лишь минутное удовольствие чувству вкуса, за который приходится расплачиваться длинным рядом болезней, убивающих, наконец, как тело, так и душу.
…Хотя все согласны, что неумеренность есть дитя обжорства, а умеренная жизнь — дитя воздержанности, тем не менее на первую все смотрят как на доблесть и на признак знатности, на вторую же — как на позорную черту характера и на признак скупости. Такие ошибочные взгляды обязаны своим происхождением только силе обычая, установленного нашей чувствительностью и необузданными аппетитами. Всё это до такой степени затмило рассудок людей, что они вдались в пороки, которые незаметно приводят к преждевременной старости, обремененной смертельными недугами».
Умер Корнаро столетним старцем в Падуе, мирно заснув в своем кресле…
В XVI–XVIII веках на базе алхимии возникает новое учение — ятрохимия, или медицинская химия. Ятрохимики рассматривали совершающиеся в организме процессы как химические, причину болезни видели в нарушении нормального течения этих процессов.
Несмотря на ряд средневековых заблуждений и мистических предрассудков, направление это внесло большой вклад в развитие научной медицины. Наиболее ярким представителем ятрохимии был Парацельс (1493–1541). Но мало кто теперь вспоминает о том, что этот известнейший швейцарский врач и естествоиспытатель в свое время с уверенностью провозгласил, что лучшим лекарством является голодание.
Врач Чайн (1671–1743) один из первых медицинских авторитетов, в своих сочинениях прямо высказывался за проведение реформы в питании.
В начале врачебной карьеры доктора Чайна нередко можно было увидеть среди посетителей кабачка, ведущих веселую застольную беседу за кружкой английского эля и жареными свиными котлетами, сочившимися салом, за куском окорока. Практикующему врачу приходилось вращаться в среде кутил, где он без труда находил себе пациентов. Вскоре доктору Чайну пришлось расплачиваться за вынужденный образ жизни, отразившийся на его здоровье самым плачевным образом: непомерное ожирение перемежающаяся лихорадка, одышка, мучительные головные боли.
Чайн удалился в деревню и здесь, в уединении, предался размышлениям о безнравственности той жизни которую ведет большинство людей. Благодаря строгому воздержанию и деятельному образу жизни он сумел вернуть себе прежнее здоровье. А исцелившись сам, стал применять те же методы лечения к своим больным.
Доктор Чайн написал несколько книг о пользе воздержания, растительной пищи и о других способах сохранения и восстановления здоровья. В последнем трактате — «Естественный метод исцеления физических и психологических расстройств, возникших от физического состояния» — он отмечал:
«Не знаю, как в других странах и вероисповеданиях, но у нас, верных протестантов, воздержание и умеренность (по крайней мере, в пище) далеко не считаются добродетелями, а обратные им свойства — пороками. Напротив, можно подумать, что несомненный порок в наших глазах тот, когда люди не наедаются по горло жирной и вкусной пищей».
И дальше о врачах, поощряющих подобные вкусы: «Такие врачи не считают себя ответственными перед обществом, перед своими больными, перед совестью и творцом за каждый час, за каждую минуту жизни своих пациентов, которую они урезывают своим безнравственным и пагубным потворством, а пациенты, со своей стороны, не соображают того, что подобное самоубийство есть самый непростительный из всех смертных грехов»…
Число врачей, рекомендовавших своим пациентам молочно-раститсльную диету для восстановления здоровья, а также голодание как средство борьбы с болезнями, всё возрастает.
Врач Фридрих Гофман (1660–1742) широко применял лечебное голодание и считал, что наиболее показано оно при полнокровии, подагрических, ревматических и катаральных явлениях, при апоплексии, цинге, кожных болезнях, злокачественных язвах и катарактах. Первым его правилом было: «При каждом заболевании пациенту лучше всего ничего не есть». То же правило проповедовал и основоположник рациональной гигиены X. Гуфеланд (1762–1836), написавший книгу «Макробиотика — искусство продлить человеческую жизнь». Он также рекомендовал больным не есть«…ибо сама природа отвращением человека в болезни к пище показывает, что мы не в состоянии в это время её переварить».
Интересуют проблемы лечебного голодания и русских учёных. В 1769 г. лекции в Московском университете читает профессор Петр Вениаминов. Вот о чем он говорит своим студентам: «Люди слабого сложения находятся тогда в хорошем состоянии в рассуждениях своего здоровья, когда почувствовавши слабость, мало-помалу от обыкновенной своей пищи убавляют; а еще в лучшем бывают состоянии, когда они совсем через несколько времени по своей возможности оной не принимают и делают с желудком некоторый образ перемирия, который после такового отдыхновения получает лучшие силы и для принимаемой впредь пищи к перевариванию оной делается удобнейшим».
В 1834 г., во 2-м номере «Военно-медицинского журнала» (часть XXIII) опубликована статья профессора И. Г. Спасского «Успешное действие голода на перемежающиеся лихорадки», в которой известный учёный сообщал о чудодейственном влиянии воздержания от пищи при различных «перемежающихся лихорадках с повышением температуры» (теперь мы называем это простудными заболеваниями). В ней же Спасский сообщал и о лечении голоданием застарелых болезней: «Голод, ограничивая и изменяя питание, уравновешивает через то многие помешательства в растительном процессе организма и в сем смысле представляет превосходное средство в разных хронических упорных болезнях».