- Орлы орлами, а нам поглядывать надо. Фрицы могут просочиться. Чтобы автоматы все время были под рукой, - приказал Ракитин.

Опарин пожал плечами и повесил автомат за спину, стволом вниз, чтобы, если надо будет, одним движением руки подхватить его. Остальные поступили так же. Ракитин тоже повесил за спину свой автомат.

- Ты что каску не надеваешь? - спросил Опарин у Дрозда.

- А ну ее, - отмахнулся тот.

Все были без касок, и он не хотел выделяться. Если они, вояки, касок не носили, значит, не очень и нужна эта тяжелая железяка.

- Чудик, - удивился Опарин. - Голову свою поберечь не хочет. Если бы у меня каска была, я бы ее и во сне не снимал. После войны достану каску, в кино в ней буду ходить.

- Если бы у командира каска было, его бы не ранило, - напомнил Лихачев. - Чиркнул бы осколок по железу, и все.

Дрозд слушал, но каску надевать не спешил. Опасался подвоха. Подначат, потом ржать станут. Танки скоро навалятся, а им бы только ржать. Жеребцы.

- Возьми мою, - предложил он Лихачеву.

- Нет, - отказался тот. - Каску надо свою иметь.

- Надеть каску, - оборвал спор Ракитин.

Дрозд понял, что Опарин не шутит и Лихачев не собирается его разыгрывать. По-настоящему советуют. Это было приятно, и он полез в сидор за каской. Надел ее и сразу как будто стал серьезней, взрослей. Дрозд, но вроде бы уже и не тот.

- По местам, - приказал Ракитин.

Он снял с прицела чехол. Посмотрел в окуляр, но ничего не увидел и прикинул, что при свете ракет танки не очень то и разглядишь.

* * *

Тихо, будто подкрадываясь, с незажженными фарами прошуршала, подъехала машина. Из кабины быстро выбрались два человека. Один - в кожаной курточке, другой - в комбинезоне и танкистском шлеме. Оба бегом поспешили к старшему лейтенанту. Третий в машине, водитель, повел ее в укрытие.

- Моторы разогревают, товарищ старший лейтенант! Сейчас пойдут, - доложил разведчик в кожаной куртке.

- Сколько? Определить сумели?

- Нет. - Разведчик подумал немного и добавил: - Трудно по звуку определить. Но много.

Кречетов посмотрел на танкиста.

- С десяток моторов, должно быть, работает, - сказал тот. - Или больше. Но не меньше десяти.

- Фары не зажигают?

- Нет.

Небогатые сведения привезли разведчики. То, что танки идут, и так станет понятно через минуту-другую.

- Ясно. Оружие в порядке?

И у того и у другого были автоматы и по два диска к ним. У танкиста еще и ТТ.

- Останетесь со мной, - сказал Кречетов. - Будете в резерве. И водителя, что машину повел, берите с собой.

- Так наши там, - танкист протянул руку в сторону окопа, где находились его товарищи. - Мне бы лучше к своим.

- Все мы тут наши и свои, - оборвал его Кречетов. - Боишься без дела остаться? Не бойся. И нам дело найдется... Слышал, лейтенант, гости к нам идут, пора и скатерть стелить, - повернулся он к Хаустову.

Для лейтенанта Хаустова начинался первый бой, которого он так ждал. Лейтенант с нетерпением переступал с ноги на ногу: надо было бежать к орудиям. Он назубок знал все обязанности командира батареи, но сейчас толком не представлял, что станет там делать. Знал, что надо быть у орудий и руководить огнем. И еще он считал: солдаты будут чувствовать себя уверенней, когда увидят, что командир батареи с ними. Больше всего ему хотелось сейчас сорваться и побежать к орудиям. Но не побежал. Понимал, что это для комбата несолидно. И не хотел ударить в грязь лицом перед Кречетовым. Да и не мог уйти без его разрешения. Тот был здесь старшим по званию

Кречетов понимал состояние лейтенанта. Он помнил, как дрожал от нетерпения перед первым своим боем. И от нетерпения, да глупости своей и неопытности чудом не схлопотал в этом первом бою дурную пулю.

- Обязанности распределим, - сказал он. - Я здесь останусь, буду за боем приглядывать. Если где что - брошу туда резерв свой. Ты - к орудиям. Тебе, я думаю, лучше всего задержаться у первого, у Ракитина. Пушка как раз против моста стоит, и основной удар фрицы должны в его сторону нанести. Твое место там, на самом сложном участке. И я буду знать, где тебя найти, если что. Решено?!

- Решено, - подтвердил Хаустов. - Так я пойду

- Давай, будь здоров! - напутствовал его Кречетов. - И героизм свой не проявляй. Никому он пока не нужен. Нам эти танки разбить надо без всякого героизма.

Хаустов, как на плацу, щелкнул каблуками, лихо козырнул старшему лейтенанту, четко повернулся и пошел к орудиям. Сделал с десяток шагов и не выдержал, сорвался на бег.

* * *

Исаев не стал выяснять отношения со своими подчиненными: почему спали, почему бросили оружие, почему не наблюдали? Раз спали, сам виноват. Это он сидел в дальнем конце окопа. Не спал ведь, а все равно не услышал, как старший лейтенант подошел.

Но без разговора не обошлось.

- Ты чего автомат бросил? - напустился на Беленького Сомов. - Автомат не мог на шею повесить, теперь все расхлебывают.

- А я что, - стал оправдываться Беленький. - Все спали.

- Спали, но оружие берегли. Автомат у тебя старший лейтенант забрал, ты и не услышал.

- Так то старший лейтенант. Он как кошка, захочет, подойдет так, что никто не заметит.

- Ему нечистая сила ворожит, - второй автомат Кречетов взял у Савельева, и тот тоже попытался оправдаться. - Он всех насквозь видит. И наперед знает, кто что делать собрался.

- Ангел ему ворожит, а не нечистая сила, - заступился за командира Исаев. - Если бы он нас не разбудил, что бы еще было...

С этим спорить никто не стал. Чего спорить, раз такое дело. Невесело было в окопе. Помалкивали. Задумались. Автоматы держали крепко. У кого не в руках, значит, на ремне. Попробуй, забери.

Хуже всего чувствовал себя Исаев. Поставил его Кречетов командиром отделения, и вот что получилось. Вернутся в автобат, еще хуже будет. Кречетов, может, и не напомнит, а все равно узнают. И подначивать станут, прохода не дадут.

- Теперь стоять так, чтобы никакая нечистая сила не подобралась, - сказал он. - Хоть в рост, хоть ползком.

- Да уж не подберется. - Беленький был готов на все, лишь бы загладить свою вину. - Если кто покажется, носом землю пахать будет. Поставь меня наблюдать, Исаев.

- Ага, тебя наблюдать, так у тебя и нос уведут. Будешь без носа ходить, людей пугать, - погано было на душе Исаева, так что он все хорошие слова позабыл. - Правильно нам старшой фитиль вставил. И не так еще мог бы врубить - пожалел. До светла часа два осталось. Дремать будем, на том свете проснемся. Никаких часовых и никаких наблюдателей. Все наблюдаем. Савельев и Беленький, - на левый фланг. Ворон не ловить! Смотрите, чтобы под обрывом у вас никто не прошел. Если что заметите или услышите, сразу доложить. Забросаем гранатами, - повторил он указание старшего лейтенанта. - Герасимов и Сомов - на правый фланг. Наблюдаете в сторону орудия. Если фрицы к нему подадутся, открывайте огонь. Остальные наблюдают по фронту. И чтобы муха не пролетела. Если кто задремает - не обижайтесь...

* * *

- Слышите? - спросил Хаустов.

- Идут, - подтвердил Ракитин.

- Как там у других? - задал лейтенант вопрос, на который Ракитин ответить не мог.

- Что у других? И у других все в порядке, - рассудил он.

- Сходить, что ли, к ним, посмотреть? - Хаустов чувствовал, ответственность за все орудия, хотя и собирался, как посоветовал ему Кречетов, оставаться возле этого, на самом опасном участке.

- Чего вы туда пойдете, - вспомнил Ракитин просьбу старшего лейтенанта придержать комбата. - Отсюда наблюдать за боем лучше. И потом, у меня к вам есть вопросы...

- Какие вопросы? - обрадовался Хаустов. Не знал он, чем заняться. Пытался сообразить, как руководить огнем батареи, если она так растянута по фронту. Но сообразить не мог. У соседнего орудия его команду не услышат. Что уж говорить о дальнем. Да и темно... Он их не видит, они его не видят. Связи никакой... В училище им подобных вводных не давали. Оно и понятно. Комбат на то и нужен, чтобы батареей командовать. Этому и учили. А здесь все по-другому, все неправильно... И на прямой наводке... Что тут комбату делать?