Когда поднялся Сава, все в таком молчаливом состоянии спустились вниз. Сейчас уже Тирер шел бодрым шагом, уверенно печатая песок подошвами сапог. Похоже, они находились совсем рядом с укрытием.

***

Хорь еще раз выглянул в смотровую щель. Пусто. Как и раньше, улица была абсолютно чиста. Относительно, если взять бардак, что на ней творился, как должное. Если брать, как он сам любил выражаться, «по чесноку», то Хорь терпеть не мог нести дежурство на передом посте, или, как его называл Бур, «фортпосте».

Весь этот пост представлял собой четыре небольших комнатки за пятьсот метров до укрытия, где и обретался Бур со своим отрядом. Раньше он назначал на дежурство троих, но с потерей отряда Тирера народу поубавилось и Бур, вечно ждавший нападения от Кобы, поправил численность людей в пределах периметра за счет сокращения штата «фортпоста». Кроль, бывший тоже на дежурстве, пару часов назад объявил, что Бур его снимает и велит двигать обратно в укрытие, оставляя их с Быком на едине.

Хорь терпеть не мог Быка. Хотя бы он так никогда бы этого не сказал, но он просто боялся этого громилу. Тот и в самом деле был немного не в себе. Прибился он к ним года три назад. На остатках бронекостюма нельзя было даже разглядеть каких-либо опознавательных знаков или номеров, так все было опалено и разбито. Только на руке был браслет с числом из четырнадцати чисел, но что он обозначал, никто так и не добился. Единственная зацепка – окровавленная рука, оторванная у плеча, которую он баюкал, когда его подобрали. Хоть был одним из тех, то его нашел Каждый раз, вспоминая эту картину, он с ужасом передергивался. Сплошная темень, здание с обвалившейся крышей, а на развалинах сидит этот громила в обгорелом костюме и, плача и подвывая, баюкает в руках этот окровавленный кусок человека. На рукаве у этого обрывка четко виднелся знак – шестеренка, а на ней крестом лежат два окрыленных меча. Чей это знак, никто не знал, даже на Автостроителе и Моноваре, где пытались узнать. Поиски забросили, а вот парень так и остался. Был потрясающей физической силы, мог спокойно согнуть одной рукой штанги в тренажерном зале, Бур до сих пор сомневается, нет в нем примесей от других рас. Но с головой у него оказалось что-то не так. Наверное, какие-то детальки открутились после той переделки, из которой он выбрался. Бык, хотя и очень старался, туго соображал и еще медленнее осознавал, что сделал. А делал он часто и споро. Саве, к примеру, один раз сломал руку, когда тот хлопнул его по плечу после удачной шутки. Потом, правда, горько плакал и просил прощения. Иногда на него что-то накатывало, и он часами сидел, уставившись в одну точку. А в другой раз после одной ходки, увидев одну деталь, Хорь даже не помнил, какую, что-то от электроники, впал в буйство и чуть не разнес всю комнату, пока его не усыпили.

А главное, за что он не любил Быка – за лицо. Шрамы у того были не только духовные, но и физические. У парня не хватало одной ноздри, ушей и глаза. Постепенно глазница заросла какими-то кожными наростами, но красоты это не прибавило. Повязку Бык при этом категорически отказывался носить. Почему, объяснить не мог.

Себя же Хорь относил к числу красавцев. Аккуратное, почти правильного овала лицо, без шрамов и бородавок, которое ему в нем самом очень нравилось, чем он нередко хвастался. Для пущего эффекта Хорь отпустил себе усы, которые подкручивал как заправский гусар. Аккуратная испанская бородка и отпущенный на затылке хвост завершали картину.

Сейчас он должен был быть на месте Кроля и сидеть в тепле вместе с остальными – думал Хорь, разглядывая себя в небольшое зеркальце, которое когда-то нашел в развалинах. А так приходится торчать здесь вместе с этим тихим буйным и ждать у моря погоды. Сам он выделил себе место у наружной двери, перетащив туда кожаное кресло и удобно закинув ноги на стол, где аккуратно были разложены боеприпасы. В комнате был только один ствол – мощный крупнокалиберный пулемет, в небольшом гнезде с другой стороны от двери. Остальное оружие было распределено по соседним двум комнатам, там же где-то должен быть и Бык, он его послал проверить, все ли спокойно. Как-никак, а с уходом Тирера отряд ослабел. Да и торговать тогда будет нечем.

Отряд, ушедший на ходку, должен вернуться уже как двенадцать часов назад, а это уже повод для тревоги, что так долго задерживаются. За такое время можно такого наворотить, что мало не покажется.

- Все чисто, - глубоким голосом сообщил Бык, заглядывая к нему, - никого нет.

- Ну и хорошо, - промурлыкал Хорь, подкручивая ус, - ты бы пошел, сделал бы чего-нибудь полезного. А то прямо тошно, что ничего не происходит.

- Тирера нет, - грустно сказал Бык с таким видом, словно сообщил что-то новое.

- Спасибо, учту…

- Там Сава, - продолжал Бык гнуть свою линию, - рука как?

- Это было три года назад, - вздохнул Хорь, убирая зеркальце, - она у него уже давно заросла и он на тебя не злится.

- Хорошо, - словно удовлетворившись разговором, Бык замолчал и подошел к столу с боеприпасами.

Было у него такое развлечение, патроны перебирать. Хорь этого не одобрял по двум причинам. Первая, что постоянные щелчки выкладываемых и вкладываемых обратно в магазин  патронов его раздражали. А вторая была вполне объективна. В любой момент мог кто-нибудь или что-нибудь нагрянуть, а патроны не готовы, разбросаны по всему столу и магазины для оружия пусты. Только вот спорить с этим шальным он не собирался.

Встав со своего кресла, Хорь опять подошел к смотровой щели и выглянул наружу.   Пришлось нацепить ПНВ, чтобы хоть что-то разглядеть. Только вот ничего нового там и не было. Все те же набившие оскомину развалины. Вздохнув, он снова сел в кресло и открыл один из карманов разгрузника. Единственный, в котором лежала вещь, не нужная для выживания. Старая и потертая фотография, а может и открытка, обратная сторона все равно была залита засохшей кровью. Только Хорю она была очень дорога. На картинке был изображен берег океана с одиноко стоявшей на песке пальмой. И чистое, лазурное небо, не закрытое ни развалинами, ни дурацкими железными конструкциями, старыми и ржавыми, никому не нужными, но все равно стоявшими как памятники древним цивилизациям, непонятно зачем жившими и как погибшими.

Чистота, тепло и спокойно. Вот чего ему хотелось. Убраться из этого мира, лишенного таких прелестей, как светлое небо и чистые пляжи. Да и пляжей вообще, потому что и водоемов здесь нормальных не было. А какие были, то заполнены далеко не водой, а заразной и токсичной дрянью, к которой и приближаться было опасно.

Несбыточная мечта, в исполнение которой он сам не верил, но очень желал. Убрав фотографию, Хорь заметил, что Бык внимательно на него смотрит, даже отложил полупустую обойму от пулемета в сторону.

- Что такое? – подозревая очередной припадок, спросил Хорь.

- Фотография, - протянул Бык, вытягивая руку, - Покажи.

- Вот еще, - Хорь демонстративно сложил руки на груди, не желая развития разговора, - Тебя это ни как не касается.

- Покажи, - снова попросил Бык, даже не замечая угрожающих ноток в голосе Хоря. Хотя ему не дано было различать такие мелочи, как интонации собеседника. Единственный язык, который он понимал достаточно быстро – язык силы и криков, да только кроме Бура, которого Бык безоговорочно слушался, никто не решался так с ним разговаривать. Бык были быстро и сразу с желанием убить.