Сходные пластические мотивы мы находим в стихотворении К. Бальмонта «К луне», напечатанном сразу же за этим стихотворением Блока:

Мотивы стремления к высшему, ностальгии по прошлому, прекрасные, вечные образы культуры и природы, столь присущие русскому символизму, войдя в контекст исторических катаклизмов Первой мировой войны, трансформируются в определенном направлении. Очень скоро, с приближением последующих, еще более страшных исторических крушений, эти мотивы в альманахах станут характеризовать любые литературные обращения к вечной духовной традиции.

В «Невском альманахе» мотив истребления культуры и необходимости ее спасения перед лицом многообразного варварства приобретает как чисто публицистические формы (протест Марии Веселовской против разрушения памятников культуры в Бельгии), так и форму живописного воспоминания о довоенном бытии культуры. В альманахе напечатаны репродукции картин и графических работ, в которых запечатлены образы Англии (А. Ф. Гауш, «Английский пейзаж»), Франции (В. И. Зарубин, «Нормандия. Картре»), Чехии (Г. К. Лукомский, «Прага») и, конечно, России, особенно старой, патриархальной, православной (Б. М. Кустодиев, «Крестный ход»).

Если «Невский альманах» стоит в ряду литературно-общественных альманахов, то сборник «Вечер „Триремы“. Лазарету деятелей искусств» (Петроград, 1916) — типичный образчик стихотворных сборников-альманахов, выходивших и до мировой войны, которые станут массовым явлением позднее, в годы революции, Гражданской войны и нэпа. Внешний повод, а иногда и просто издательская возможность, объединение вместе какой-то случайной или неслучайной группы поэтов — вот и альманах, иногда усиленно резонирующий в такт внешним событиям, иногда, как келья, отгороженный от них плотной стеной. «Вечер „Триремы“» включает стихотворения некоторых участников «Цеха поэтов» (Г. Адамович, Г. Иванов), а также позднейших имажинистов (Р. Ивнев). Другие участники этого сборника (Д. Крючков, Грааль Арельский) так или иначе примыкали или были близки к эгофутуристам. Наконец, участвовали в «Вечере „Триремы“» поэты, близкие Н. С. Гумилеву: царскоселы Д. Коковцев, Борис Евгеньев (Рапгоф), Мария Левберг, которой Гумилев посвятил одно стихотворение. Такая форма объединения поэтов, близких по направлению или участию в литературной жизни, станет весьма распространенной в последующие годы, вплоть до времени самого тяжелого сталинского гнета (ср., например, сборники наподобие «Поэтов-фронтовиков»).

Одним их наиболее своеобразных альманахов конца Серебряного века стал «Гюлистан», напечатанный в Москве в издательстве «Гюлистан» в 1916 году. Вышли два номера этого альманаха, наиболее показательной чертой которого явилось объединение под одной крышей участников, обретших, по-видимому, новую уверенность в правоте символизма. Подчеркнем, что это не объединение вместе символистов и футуристов или символистов и постсимволистов, а именно продолжение заветов символизма. Оба номера «Гюлистана» начинаются с программных стихов Вячеслава Иванова. Среди них такие замечательные тексты, как «Афродита всенародная» и «Афродита небесная» и «В альбом М. И. Балтрушайтис» («Колонны белые за лугом… На крыльце / Поэтова жена в ванэйковском чепце»). За ними в первом томе следуют два стихотворения Валерия Брюсова. После классически величественных и светлых стихов Вяч. Иванова стихи Брюсова поражают своей мрачной пророческой силой («Пророчество о гибели азов. Из скандинавской саги»). Они буквально предсказывают то, что очень скоро произойдет в России: «Я пою про ужас, я пою про горе, / Я пою, что будет в роковые годы». Параллельно этому во втором томе «Гюлистана» после стихов Вячеслава Иванова следует стихотворный цикл К. Бальмонта, посвященный теме гибели и воскресения: «Я чувствую, как стонет небосклон, / В бесчисленных возвратах повторений».

Среди стихотворной части «Гюлистана» следует особо выделить «Киргизские песни» Андрея Глобы в первом томе альманаха, своим замечательным сочетанием мифологической образности и символистического лиризма напоминающее Федора Сологуба («Над Улу-тау взошла звезда Уркур, — / тебя я вспомнил с тоской. / Я повернулся спиной к звезде Уркур, — / Тебя забыл я — и вновь с тоской»), бездонные в своей трагической и загадочной простоте стихи Тихона Чурилина в первом и втором томе («Стрелец серебряный стрельнул стрелой из лука — / Сентябрь серебряный летит в лазури к нам», ср. также «На грязь, горячую от топота коней, / Упала легкая одежда брата-Снега»), а из остального — стихотворные драматические сцены того же Андрея Глобы. В целом «Гюлистан» — это прекрасный образец поэтического альманаха, свободного от оков злободневности, содержащего в себе вехи будущего восприятия поэзии.

Так же как и собственно лирическая поэзия, изобразительное и другие искусства, поэтика литературного альманаха начала XX века не может быть ограничена некоей внешней датой, как бы значительна она ни была. Мы говорим о русской революции 1917 года. Какие-то тенденции, начавшиеся еще до самой революции, обрели полноту, развиваясь по большой инерции предыдущего движения, лишь через некоторое, иногда значительное, время после революции. Сюда относятся и литературно-общественные альманахи, и альманахи собственно поэтические. То, что мы сказали по поводу развития тенденций прошлого, относится, mutatis mutandis, и к появлению новых тенденций. В сущности, все, что у нас будет сказано об альманахах периода революции, Гражданской войны и нэпа, входит в тему «альманахи Серебряного века», существующего до того момента, пока не были полностью стерты все признаки Серебряного века.

Сборник «Скифы» (1917–1918) явился наиболее ярким литературно-общественным альманахом периода революции. В 1917 году вышел первый сборник «Скифы» со знаменитым «Вместо предисловия», подписанным Скифы и написанным Р. В. Ивановым-Разумником. Это первый литературно-общественный сборник, вышедший уже в революционное время и ставший первым в целом ряду важнейших литературно-общественных сборников и альманахов, выходивших в годы революции, Гражданской войны и нэпа. В каждом из этих сборников в той или иной форме будут подняты важнейшие духовные, исторические и политические вопросы. И если объединение авторов сборника «Скифы» было вызвано отсутствием среди наличествующих газет и журналов органа, точно подходящего именно «скифам» и их специфической идеологии, то позднее такие объединения стали необходимы уже в силу простой ликвидации всей некоммунистической печати, которую большевики начали проводить с весны 1918 года и закончили в начале августа того же года.

Но сборник «Скифы» предваряет все эти издания еще и потому, что, как будто предчувствуя надвигающуюся тотальную цензуру, подобной которой свет дотоле не знал, его авторы почти полностью игнорируют актуальные политические проблемы российской революции, предпочитая говорить о духе времени, а не о его практике. Центральное место в «Скифах» занимают произведения Сергея Есенина (поэма «Марфа Посадница», цикл «Голубень») и Андрея Белого (стихи «Из дневника», главы из романа «Котик Летаев» и статья «Жезл Аарона»). Однако следует особо отметить публикацию неизданной статьи А. И. Герцена о революции 1848 года «Опять в Париже»: ее появление объясняется тем, что именно поздним летом 1917 года мы наблюдаем в литературно-общественных альманахах и журналах начало традиции отмечать круглые (и не очень круглые) даты рождения и смерти видных деятелей российской культуры и публиковать статьи о них и неизданные материалы из их наследия, косвенно комментируя, таким образом, те или иные политические тенденции, прямо говорить о которых было либо невозможно, либо опасно.