Тема растления подрастающих поколений телевещанием периодически пробивается и в телеэфир, но всё завершается тем, что «свобода слова и свобода творчества телевизионщиков - священны»; «“гнусная порнография” не разграничена юридически строго с благородным эросом, а разграничить их - неразрешимая проблема», «смотреть разврат вас никто не заставляет», «защиту детей обеспечьте сами активацией в домашней электронике функции “родительского контроля” на включение телевизора и доступ к порносайтам интернета», а государство не находит в себе политической воли, чтобы поставить телевизионщиков на службу общественному развитию, в чём и выражается работа “элитарного” государства на фашизацию общества.

При этом телевещание у значительной части населения подавило навыки прочтения текстов, т.е. навыки извлечения из текстов информации, ранее не известной читателю. Эти навыки основаны на согласованной работе полушарий головного мозга - левого (отвечающего за лексику и логику) и правого (отвечающего за формирование образных представлений - видеоряда, сопровождающего чтение текста), а они не формируются при просмотре телевизионных программ. Это - один из факторов, делающий индивида, не умеющего извлекать информацию из текста, зависимым от тех, кто может ему показать, что и как надо делать из того, что он сам пока делать не умеет. Таким образом мировое телевещание в его исторически сложившемся виде подавляет творческий потенциал сотен миллионов.

Кроме того, неумение извлекать информацию из текстов приводит к тому, что изрядная доля населения получает представление об истории и политике из всевозможных экранизаций, которые весьма далеки от своих текстовых прототипов и реально имевших место событий ^[57], не говоря уж о том, что идеи (и в особенности идеи социальной значимости) требуют лексического выражения, которое не способен заменить видеоряд. Так видеоряд фильма Лени Рифеншталь «Триумф воли» (кинохроника одного из съездов НСДАП) при этом названии идеализирует фашизм, но будь фильм назван «Апофеоз безволия», это был бы один из наиболее сильных фильмов обличающих порочность фашизма.

Но может быть высказано возражение: телевидение - это отдых от трудов; развитие детей должна обеспечить школа; взрослые вполне могут развивать и проявлять свою «креативность» на работе и в бизнесе; а вне школы и вне работы - пусть отдыхают, в том числе и у телевизора - имеют право, гарантированное конституцией.

Однако реальность наших дней такова, что в школу ребёнок попадает уже после того, как его психику на протяжении нескольких лет дефицита родительского внимания утюжило телевещание известного толка. Кроме того, в ходе реформ системы образования, которые проводятся на протяжении последних нескольких десятилетий в Европе, в США, в России и в других странах, прослеживается одна и та же тенденция, в результате доминирования которой школа перестаёт быть школой, а превращается в специфический как бы «досуговый клуб», действующий по месту жительства школьников при процессе «как бы обучения», но который решает совершенно иные задачи, не декларируемые в уставах и нормативных документах, определяющих функционирование учреждений якобы всеобщего образования ^[58]. В настоящей записке мы не будем приводить выдержки из источников, названных в сноске, данной к предъидущему предложению, их анализировать и комментировать ^[59], а поясним обстоятельства, из которых проистекает именно такая тенденция к реформе всеобщего обязательного образования во всех странах мира.

Широко известно высказывание английского философа Ф.Бэкона (F.Bacon, 1561 - 1626), «Knowledge itself is power» - «Знание по сути своей есть власть». Это высказывание и связанные с ним обстоятельства жизни общества практически никогда не обсуждаются публично ни в учебниках и монографиях по курсу социологии, ни в дискуссиях на темы политики и педагогики. Поэтому большинство людей не задумывается о практически очевидном.

Одним из генераторов толпо-“элитаризма” является монополия на знания: прежде всего, - на знания социально-управленческого характера. Эта монополия, позволяет взимать монопольно высокую цену за продукт управленческого труда ^[60], от результатов которого зависит всё общество, не способное в условиях действия монополии на знания определённых социальных групп выдвинуть из своей среды альтернативных компетентных управленцев, которые бы обеспечили более высокое качество управления за меньшую цену, в результате чего вырос бы уровень благосостояния всего общества, а не только правящей “элиты”.

Соответственно этому обстоятельству целенаправленное культивируемое в преемственности поколений невежество большинства является залогом устойчивости паразитической власти над этим большинством некоего “элитаризовавшегося” меньшинства.

Но кроме того любые знания и их «запасы», хранимые в культуре, - ограничены, а жизнь всегда ставит людей и общества в ситуации, в которых известные им знания и проистекающие из них навыки не работоспособны в том смысле, что не ведут к достижению желаемых целей вообще или же с необходимым уровнем качества. Т.е. в такого рода ситуациях требуются новые знания, которые желательно вырабатывать не под давлением обстоятельств в ходе развития ситуаций (особенно ситуаций трагического характера), а заблаговременно. Соответственно, чем больше людей в обществе так образованы, что могут самостоятельно осваивать и производить с нуля необходимые обществу знания, тем бо?льшим преимуществом это общество будет обладать над обществами, в которых подавляющее большинство не способно производить знания, но может только оперировать ранее выработанным знанием, которое они получили от учителей в готовом к употреблению виде.

Соответственно в толпо-“элитарном” обществе возникают три уровня несвободы (если свободу понимать не как беспрепятственность действий, а в указанном в разделе 1.1 смысле):

1. Освоившие некий минимум общеупотребительных социально значимых знаний и не умеющие самостоятельно осваивать (на основе литературы и иных источников информации) и производить «с нуля» новые для них знания и навыки. Такие люди способны работать только в профессиях, не требующих какой-либо специализированной квалификации или в массовых профессиях, которые можно освоить на основе всеобщего образовательного минимума. Они - наиболее несвободны, поскольку не способны войти в иные сферы деятельности кроме тех, которые так или иначе освоили.

2. Освоившие знания и навыки «престижных» профессий, в которых относительно непродолжительная занятость (каждодневная или эпизодическая) обеспечивает достаточно высокий доход, что позволяет иметь некоторое количество свободного времени и распоряжаться им по своему усмотрению. Они также не должны уметь самостоятельно осваивать и производить «с нуля» новые для них знания и навыки, в особенности вне сферы их профессиональной деятельности. Поэтому их несвобода начинается тогда, когда освоенная ими профессия обесценивается, а они, не умея быстро освоить какую-либо иную достаточно высокодоходную профессию, скатываются в первую группу. На этом уровне предоставляется доступ к знаниям, позволяющим войти в сферу управления общественной в целом значимости, однако - не быть при этом концептуально властным.

3. Умеющие самостоятельно осваивать ранее и производить «с нуля» новые для них и общества знания и навыки общественной в целом значимости и эксплуатировать их на коммерческой или иной социально-статусной основе. Их несвобода начинается тогда, когда они, не задумываясь о Промысле, исчерпывают попущение на проявления ими отсебятины демонизма и сталкиваются с потоком сдерживающих их активность тех или иных неподвластных им обстоятельств. Выход на этот уровень обусловлен освоением в том числе и управленческих знаний и навыков, включая и те, которые необходимы для обретения и осуществления концептуальной властности. В условиях толпо-“элитаризма” этот уровень блокируется системой как всеобщего, так и “элитарного” образования, и возможен либо самочинно (к этому способны редкие самоучки), либо вследствие принадлежности к определённым кланам или избрания кланами индивида для приобщения к себе.