Что касается Кэма, то он сыграл роль большого пальца ноги, которым пробуют воду в ванне. Он заинтриговал публику, можно сказать, пленил ее и продемонстрировал, что вода подходящей температуры. Теперь остается одна задача: аккуратно опустить публику в ванну так, чтобы ей не показалось слишком горячо, не то заартачится. Если все сделать с умом, «Мозаичная команда» естественно вольется в армию, и никто даже толком не заметит, как это произошло.

— Ваша замысел — выше всяческих похвал, — сказал Бодекер Роберте, — но Камю Компри нужно сбросить со счетов. Это существо свою миссию выполнило.

Роберта не понимает, почему ей так больно. Ведь это нормальное явление: бета-версия всегда уступает место конечному продукту. Правда, конечный продукт получился гораздо проще, без наворотов, но тут уж ничего не поделаешь. Всегда приходится чем-то поступаться.

Поэтому когда в тот же вечер охрана ставит ее в известность, что Кэму опять удалось проникнуть в реинтеграционный корпус, Роберта знает, как поступить. Она надевает льняной блейзер, безумно жаркий для тропиков, зато имеющий большой накладной карман, в котором можно много чего спрятать. Роберта понимает, что должна сделать. Это будет страшно трудно, но иначе нельзя. Какой же она ученый, если не предпримет все необходимое ради окончательного претворения в жизнь своего великого замысла?

Войдя в корпус, она обнаруживает у входа в палату со сплетами нескольких охранников и лаборантов, ломающих пальцы от смущения и растерянности. При виде Роберты все расступаются.

— Ну, и что у нас здесь? — спрашивает она.

— Он просто сидит там и все, — отзывается один из лаборантов и, заметив сомнение на ее лице, добавляет: — Да посмотрите сами!

Она заглядывает через окошко в запертой двери. Так и есть: Кэм сидит на полу посреди палаты, обнимая руками колени и слегка покачиваясь взад-вперед. Роберта достает свой электронный пропуск.

— Черта с два, — бурчит один из охранников. — Он заблокировал замок. Никто не пройдет.

Однако Роберта проводит карточкой, и замок открывается.

— Это вы не пройдете, — говорит Роберта. Ясно, что Кэм ждет ее и только ее. — Возвращайтесь на свои места, — командует она. — Я здесь сама разберусь.

Они неохотно удаляются. Роберта толкает дверь и осторожно входит.

В палате гудят контрольные мониторы, слышно шипение аппаратов искусственного дыхания, нагнетающих воздух в легкие тех сплетов, которые еще не могут дышать самостоятельно. Стоит запах антисептика, и едва уловимо пованивает несвежими бинтами. Надо дать нагоняй санитарам и медсестрам.

— Кэм, — тихо зовет она, приближаясь к нему. Тот не реагирует. Даже взгляда не поднимает.

Она замечает лежащие около него сумку и шприц с мутной жидкостью. Игла закрыта колпачком. Роберту охватывает страх, и она окидывает палату взглядом. Ни один из мониторов не подает сигнала тревоги, но, может, Кэм сумел управиться и с мониторами?

И тогда, словно читая ее мысли, он произносит:

— Я не смог их убить. Пришел ради этого, но не смог.

Она понимает, что с ним надо обращаться осторожно. Как с фарфоровой статуэткой.

— Конечно, ты не смог. Ведь они — твои духовные братья и сестры. Забрать их жизнь было бы все равно что забрать свою собственную.

— Духовные? — повторяет он. — Я и не знал, что это слово имеется в твоем лексиконе.

— Разве я когда-либо отрицала существование жизненной силы? — возражает она. — Но споры о том, что она собой представляет и в чем ее смысл, вечны.

— По всей вероятности, ты права. — Он наконец поднимает на нее глаза — воспаленные, умоляющие. — Я узнал много такого, что хотел бы забыть! Ты можешь забрать у меня эти знания, как забрала ее?

— Зависит от знания.

— Я говорю о «Гражданах за прогресс», — говорит он. — Я взломал их компьютерную сеть, и теперь мне известна вся правда: что «Граждане за прогресс» контролируют Инспекцию по делам молодежи и что они хотят увеличить масштабы расплетения, чтобы потом сплести обреченных детей и составить из них армию, чем ты и занимаешься.

Роберта вздыхает.

— Мы не контролируем Инспекцию, мы всего лишь имеем на нее значительное влияние.

— «Мы», — ловит ее Кэм. — Значит, обратно к «мы». Не «они». Должно быть, ты успешно прошла их «прогрессивное чистилище».

— Меня высоко ценят без всяких «чистилищ», Кэм. Моя работа говорит сама за себя. И так было всегда.

— А хлопатели тоже твоя работа? — спрашивает он. — Ты ведь в курсе, что и их создали «Граждане за прогресс», не так ли?

Она понимает, что запираться не стоит, это лишь внесет раскол в их отношения, а ей сейчас это не нужно. Ей нужно, чтобы Кэм доверял ей без оглядки. Поэтому она нарушает все протоколы и говорит правду.

— Во-первых, хлопатели — не моя область работы. Во-вторых, мы их не создавали. Хлопатели взрывали себя задолго до того, как мы начали с ними какие бы то ни было отношения. «Граждане» лишь направляют их действия и снабжают деньгами. Благодаря нам их насилие обретает цель, а это значит, что оно служит общему благу.

Он кивает, принимая ее объяснение, хотя, возможно, и не одобряя его.

— Да, можно манипулировать обществом через страх. В истории такое случалось.

— Я смотрю на это иначе. Мы раскрываем людям глаза, чтобы они по-прежнему видели в расплетении смысл и пользу.

Кэм опускает взгляд и медленно качает головой.

— Я не хочу, чтобы кто-то раскрывал мне глаза, предпочитаю держать их закрытыми. Я не хочу ничего этого знать! Пожалуйста, Роберта, ты не можешь опять меня перенастроить? Дай мне нового червя, пусть съест все это!

Она опускается на корточки и, обняв его за плечи, притягивает к себе.

— Бедный Камю, как тебе больно. Мы найдем способ избавить тебя от страданий.

Он опускает голову ей на плечо. Кажется, ему полегчало. Так и должно было случиться. Она в этом не сомневалась.

— Спасибо, Роберта. Я знаю — ты позаботишься обо мне.

Она сует руку в карман блейзера.

— Я всегда заботилась о тебе, разве не так?

— Да, ты всегда оказывалась рядом в трудную минуту. Когда я сбился с пути, ты вправила мне мозги. Когда я сбежал, ты нашла меня и привела домой.

— Я и сейчас с тобой рядом, — говорит она и вытаскивает пистолет — он постоянно хранится в ее прикроватной тумбочке, но до нынешнего момента ни разу не использовался.

— Обещай, что все исправишь!

— Обещаю, Кэм, — говорит она и приставляет дуло к его лбу, зная, что таким образом действительно исправит все.

А затем нажимает на спуск.

68 • Кэм

Кэм не был уверен, чем все закончится, пока не увидел сияющую вороненую сталь пистолета. Роберта воркует свои утешения и подносит пистолет к его лбу, и юноша закрывает глаза. Он подозревал, до чего может дойти дело, но не хотел верить. А сейчас у него нет выбора.

Он принял решение. Он не будет ей мешать. Не станет сопротивляться. Пусть она приведет в исполнение свой смертельный замысел.

Спусковой крючок нажат.

Курок спущен.

Ударник летит к патрону и бьет по капсюлю.

Но вместо выстрела звучит лишь безвредное «клик». И все же этот слабый, бессильный звук разрывает мозг Кэма почище пули. Роберта подвела его. Он не удивлен, но глубоко разочарован.

И прежде чем та успевает среагировать, он выкручивает ей кисть и отнимает пистолет.

— Ты и вправду считаешь меня жалким хлюпиком, который будет сидеть здесь и дожидаться, пока ты его убьешь?!

Кэм вскакивает на ноги. Роберта, выпрямляясь, теряет равновесие, оступается и ломает каблук.

— В твоем пистолете не было настоящих пуль с того самого момента, как мы прибыли сюда. Я позаботился, чтобы патроны в нем были такими же фальшивыми, как ты сама.

— Кэм, прошу, дай мне объяснить…

— Не надо — опять соврешь! Твои действия говорят сами за себя. И так было всегда. Давай-ка лучше я тебе кое-что объясню. — Он обводит помещение рукой с зажатым в ней пистолетом. — Палата нашпигована видеокамерами. Обрати внимание: несколько из них смотрят прямо на нас и запечатлели произошедшее здесь с разных ракурсов. Остальные направлены по-прежнему на сплетов… и каждая из них транслирует картинку в общественный нимб в режиме реального времени.