Стиль «Кому на Руси жить хорошо» имеет глубокие народные истоки и представляет собой сплав литературного языка, элементов фольклора и разговорной речи русского крестьянства. Народное поэтическое творчество и живая народная речь были для Некрасова средством проникновения в образ мыслей и в чувства героев эпопеи, средством художественного воссоздания типических сторон народной жизни.

В поэтическую ткань поэмы вплетено, чаще в художественно трансформированном виде, более семидесяти народных пословиц в тридцати загадок, тексты, мотивы и фрагменты народных песен, свадебных и похоронных причитаний; в ней слышатся отзвуки былин и народных легенд, завязка сюжета непосредственно связана с использованием сказочных мотивов. Рисуя народный быт, раскрывая основы крестьянского миросозерцания, Некрасов часто упоминает и о бытовавших в народе обычаях, приметах и поверьях, иногда даже указывая на это читателю в подстрочных примечаниях к тексту (о работе Некрасова над фольклором см.: Беседина Т. А. Народные пословицы и загадки в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». — Учен. зап. Вологодск. гос. пед. ин-та, 1953, т. 12; Чуковский К. Мастерство Некрасова. М., 1959, глава «Работа над фольклором»; свод сопоставлений текста «Кому на Руси жить хорошо» с его народно-поэтическими источниками см. в кв.: Истоки великой поэмы. Поэма Н. А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». Ярославль, 1962, с. 61–115 (в дальнейшем — Истоки)).

Связь поэмы «Кому на Руси жить хорошо» с фольклором не исчерпывается использованием в ней отдельных фольклорных жанров. В основе всей образно-эмоциональной системы некрасовского произведения лежат законы народной поэтики. Это проявляется и характере изобразительных средств, особенно сравнений (см.: Беседина Т. А. Прием художественного сравнения в поэме Некрасова «Кому на Руси жить хорошо». — Некр. сб., III, с. 113–140), и в ритмической организации стиха.

Опираясь на меткую образную народную речь не только в ее устно-поэтической, но и в живой, разговорно-бытовой форме, Некрасов широко вводит в поэму просторечную лексику, чисто народные речевые обороты, фразеологизмы, что придает произведению неповторимый национально-самобытный колорит. Но еще большую роль в создании этого колорита играет умелое использование Некрасовым в ритмо-мелодических целях некоторых морфологических и фонетических особенностей северно-русских говоров, в частности пристрастия к употреблению уменьшительно-ласкательных суффиксальных форм, придающих речи, за счет дактилизации окончаний слов, напевность и мягкость (см. об этом названную выше работу К. И. Чуковского).

Глубокое знание народной поэзии Некрасов приобрел, общаясь в течение многих лет с крестьянами Ярославской, Костромской и Владимирской губерний. В то же время он с неослабевающим интересом читал и перечитывал, изучал выходившие при его жизни фольклорные сборники Афанасьева, Даля, Рыбникова, Барсова и другие. Рукописи Некрасова пестрят выписками-заготовками из этих сборников. Ниже, в реальном комментарии, при указании фольклорного источника того или иного стиха или фрагмента текста «Кому на Руси жить хорошо» ссылки на сборники Барсова (Причитания Северного края, собранные Е. В. Барсовым, т. I. M., 1872) и Рыбникова (Песни, собранные П. Н. Рыбниковым, ч. I. M., 1861; ч. И. М., 1862; ч. III. Петрозаводск, 1864; ч. IV. СПб., 1867) будут свидетельствовать о прямом использовании Некрасовым материала этих сборников, отсылки же к сборникам Афанасьева (Афанасьев А. Народные русские сказки. М., 1855), Даля (Даль В. И, Пословицы русского народа. М., 1862), Шейна (Русские народные песни, собранные П. В. Шейном, т. I. M., 1870), Садовникова (Садовников Д. Н. Загадки русского народа. СПб., 1901) и др. — лишь подтверждают факт существования сходного фольклорного текста, известного Некрасову либо по печатным источникам, например по сборнику Даля или журнальным публикациям, либо из непосредственного общения с народом.

При подготовке данного тома перед редакцией встал вопрос о выборе источника текста поэмы «Кому на Руси жить хорошо». «Пролог», первая часть, «Последыш», «Крестьянка» печатаются по Ст 1873–1874, последнему прижизненному авторизованному изданию произведений Некрасова, с внесением в текст некоторой правки, сделанной на основе изучения рукописных источников (все исправления оговорены в комментарии к главам). Сложнее оказалось решение вопроса о выборе источника текста «Пира на весь мир».

Глава «Пир на весь мир» (цензурную историю ее см. в комментарии к главе, с. 671–674), подготовленная Некрасовым к печати и уже вошедшая в ноябрьский номер «Отечественных записок» за 1876 г. (в дальнейшем — Оттиск 76; хранится в ИРЛИ б, отдел автографов; дата: «Сентябрь — октябрь 1876 г.», место завершения работы: «Ялта», подпись: «Н. Некрасов»), была вырезана из журнала, почти все оттиски уничтожены, до нас дошли лишь единичные их экземпляры. Но, желая все-таки увидеть главу напечатанной, Некрасов продолжал, видимо, до марта 1877 г. работу над рукописью. К сожалению, до нас не дошли автографы с правкой, сделанной Некрасовым после того, как «Пир…» был вырезан из ноябрьской книжки «Отечественных записок»,[47] и мы располагаем лишь косвенными свидетельствами: показаниями современников и текстом, опубликованным М. Е. Салтыковым-Щедриным во втором номере «Отечественных записок» за 1881 г. (в дальнейшем — ОЗ 81). Но и на основании этих данных можно сделать вывод что дальнейшая работа Некрасова над «Пиром…» шла в двух направлениях. Первое направление — «порча» текста, приспособление его к требованиям цензуры, «жертвы» (выражение самого поэта), принесенные цензуре, на которые Некрасов, по свидетельству А. А. Буткевич, шел «со скрежетом зубов». Второе — творческая доработка текста, редактирование некоторых его фрагментов. Эта новая редакция текста, по всей вероятности, и легла в основу издания ОЗ 81.

Оттиск 76 — последний печатный авторизованный текст главы — не свободен от автоцензурных искажений, но они легко могут быть устранены с помощью сохранившейся его наборной рукописи. С другой стороны, ОЗ 81 имеет то неоспоримое достоинство, что текст несет на себе следы последующей дополнительной работы Некрасова. Но «Пир…» вышел в ОЗ 81 в очень искаженном я урезанном виде. Восстанавливать цензурные купюры по другим источникам (Оттиск 76, наборная рукопись 1876 г.), как это делалось в ПСС, т. е. становиться на путь контаминации, редакция не считает возможным. Кроме того, текст ОЗ 81 мы не можем рассматривать как авторизованный, так как из-за отсутствия автографа нельзя отделить в нем некрасовской правки от правки, осуществлявшейся другими лицами (см. об этом ниже, с. 670–671).

Поскольку речь идет о незавершенном произведении мы не располагаем текстом, выражающим последнюю авторскую волю, редакция пришла к выводу: печатать «Пир…» по Оттиску 76 как единственному источнику, авторизованность которого может быть документально подтверждена. Варианты ОЗ 81 воспроизводятся в разделе «Другие редакции и варианты» (см. с. 590–591).

Одной из сложных текстологических проблем, возникающих при издании поэмы «Кому на Руси жить хорошо», является проблема расположения ее глав, вызвавшая в некрасоведении дискуссию, затянувшуюся на шесть десятков лет. «Кому на Руси жить хорошо» — произведение незаконченное, все написанные главы которого автору при жизни напечатанными увидеть не удалось, и потому текстологи не могут в полной мере руководствоваться понятием «авторская воля».

Некрасов писал и публиковал поэму со значительными временными интервалами; авторские обозначения глав в рукописях в процессе работы менялись. Но в 1873–1874 гг., включив написанные главы поэмы в собрание своих стихотворений (которое оказалось последним прижизненным, а потому каноническим для дальнейших изданий), Некрасов дал им следующие обозначения: «„Кому на Руси жить хорошо“. Пролог. Часть первая»; «Последыш (Из второй части „Кому на Руси жить хорошо“)»; «Крестьянка (Из третьей части „Кому на Руси жить хорошо“)». Обозначения свидетельствуют о том, что первую часть автор считал завершенной, а по отношению к «Последышу» и «Крестьянке» предлогом «из» указывал на возможность в будущем каких-то дополнений, на то, что работа над поэмой продолжается.