* * *
Как огорошенные градом,
Ушли остзейские тузы,
Жиды вскочили… стали рядом…
«Куда? Сейчас — конец грозы!»
И любопытные евреи
Остались… Воздух душен стал…
Зацепа рвал рубашку с шеи
И истерически рыдал…
Князь Иван
На миллион согреша,
На миллиарды тоскует!
То-то святая душа!
Что же сей сон знаменует?
Бедный Зацепа — поэт,
Горе его — непрактичность;
Нынче раскаянья нет.
Как ни зацапай наличность,
Мы оправданье найдем!
Нынче твердит и бородка:
«Американский прием»,
«Великорусская сметка!»
Грош у новейших господ
Выше стыда и закона;
Нынче тоскует лишь тот,
Кто не украл миллиона.
Бредит Америкой Русь,
К ней тяготея сердечно…
Шуйско-Ивановский гусь —
Американец?.. Конечно!
Что ни попало — тащат,
«Наш идеал, — говорят, —
Заатлантический брат:
Бог его — тоже ведь доллар!..»
Правда! но разница в том:
Бог его — доллар, добытый трудом,
А не украденный доллар!
Зацепин
К религии наклонность я питал,
Мечтал носить железные вериги,
А кончил тем, что утверждал
Заведомо подчищенные книги…
(Рыдает)
Князь Иван
Ты книги подчистил? и только!
Уйми щекотливую честь!
Ах! если б все выпили столько,
Не то услыхали б мы здесь!
Тернисты пути совершенства,
И Русь помешалась на том:
Нельзя ли земного блаженства
Достигнуть обратным путем?
Позорные пятна на чести,
Торжественный, крупный скандал
И тысяч четыреста… двести
В итоге — вот наш идеал!
Тебя угнетает сознанье,
Что шатко общественный крест
Ты нес, получая даянье
С пятнадцати прибыльных мест?
Утешься! Под жертвою крупной
Таится подход к грабежу,
Под маской добра неприступной
Холодный расчет докажу!
Завидуешь доблестям мужа,
Что несколько раз устоял
И, плутни других обнаружа,
Копеечки сам не украл?
Гонитель воров беспощадный,
Блистающий честностью муж
Ждет случая хапнуть громадный,
Приличный амбиции куш!
Дождется — и маску смиренья
Цинически сбросит с лица…
Утешься! Блаженство паденья —
Конечная цель мудреца!..
* * *
Редела дружная семья
Поочередно подходили
К Зацепе верные друзья
И успокоиться просили:
«Не плачь! безгрешен только бог,
Не плачь! Не хуже ты другого!»
Ответ: рыданье, тяжкий вздох
Или язвительное слово!
* * *
Тронут ближнего несчастьем,
Миллионщик-мукомол
К удрученному с участьем
И с советом подошел:
«Чтобы совесть успокоить,
Поговей-ка ты постом,
Да советую устроить
Богадельный дом.
Перед ризницей святою
В ночь лампадки зажигай,
Да получше, без отстою,
Масло наливай»
Подошел и Федор Шкурин.
«Прочь! не подходи!
Вместо сердца грош фальшивый
У тебя в груди!
Ты ребенком драл щетину
Из живых свиней,
А теперь ты жилы тянешь
Из живых людей!»
Шкурин голову повесил,
«Тык-с!» — пробормотал…
Князь Иван один был весел.
«Браво!» — он сказал.
Дружен был старик с Зацепой,
Он к нему подсел —
Укротить порыв свирепый
В свой черед хотел…
Князь Иван
Ты Шиллера, должно быть, начитался
Иль чересчур венгерского хлебнул!
Кто не мечтал… и кто не оказался
Отступником? Кто круто не свернул
С прямых путей — по воле… поневоле?..
Припомни-ка товарищей по школе:
Окончив курс, на лекции студентам
Ученый Швабс с энергией внушал
Любовь к труду, презрение к процентам,
Громя тариф, налоги, капитал.
Сочувственно ему внимали классы…
А ныне он — директор ссудной кассы…
«Судья лишь тот, кто богу сам не грешен,
А мой принцип — прощенье и любовь! —
Говаривал Володя Перелешин. —
Кто низко пал — воспрянуть может вновь,
Не бичевать, жалеть должны мы вора…»
А ныне он — товарищ прокурора…
Граф Твердышов… уж он ли над Россией,
Над мужичком голодным не грустил?
А кончил тем, что с земской гарантией
По пустырям дорогу проложил
И с помощью ненужной той дороги
Отяготил крестьянские налоги…