А Дарья домой воротилась —

Прибраться, детей накормить.

Ай-ай! Как изба настудилась!

Торопится печь затопить,

Ан глядь — ни полена дровишек!

Задумалась бедная мать:

Покинуть ей жаль ребятишек,

Хотелось бы их приласкать,

Да времени нету на ласки,

К соседке свела их вдова,

И тотчас на том же савраске

Поехала в лес, по дрова…

Морозно. Равнины белеют под снегом,

  Чернеется лес впереди,

Савраска плетется ни шагом, ни бегом,

  Не встретишь души на пути.

Как тихо! В деревне раздавшийся голос

  Как будто у самого уха гудет,

О корень древесный запнувшийся полоз

  Стучит и визжит, и за сердце скребет.

Кругом — поглядеть нету мочи,

  Равнина в алмазах блестит…

У Дарьи слезами наполнились очи —

  Должно быть, их солнце слепит…

В полях было тихо, но тише

В лесу и как будто светлей.

Чем дале — деревья всё выше,

А тени длинней и длинней.

Деревья, и солнце, и тени,

И мертвый, могильный покой…

Но — чу! заунывные пени,

Глухой, сокрушительный вой!

Осилило Дарьюшку горе,

И лес безучастно внимал,

Как стоны лились на просторе,

И голос рвался и дрожал,

И солнце, кругло и бездушно,

Как желтое око совы,

Глядело с небес равнодушно

На тяжкие муки вдовы.

И много ли струн оборвалось

У бедной крестьянской души,

Навеки сокрыто осталось

В лесной нелюдимой глуши.

Великое горе вдовицы

И матери малых сирот

Подслушали вольные птицы,

Но выдать не смели в народ…

Не псарь по дубровушке трубит,

Гогочет, сорвиголова,—

Наплакавшись, колет и рубит

Дрова молодая вдова.

Срубивши, на дровни бросает —

Наполнить бы их поскорей,

И вряд ли сама замечает,

Что слезы всё льют из очей:

Иная с ресницы сорвется

И на снег с размаху падет —

До самой земли доберется,

Глубокую ямку прожжет;

Другую на дерево кинет,

На плашку, — и смотришь, она

Жемчужиной крупной застынет —

Бела, и кругла, и плотна.

А та на глазу поблистает,

Стрелой по щеке побежит,

И солнышко в ней поиграет…

Управиться Дарья спешит,

Знай, рубит, — не чувствует стужи,

Не слышит, что ноги знобит,

И, полная мыслью о муже,

Зовет его, с ним говорит…

…

…

Голубчик! красавицу нашу

Весной в хороводе опять

Подхватят подруженьки Машу

И станут на ручках качать!

    Станут качать,

    Кверху бросать,

    Маковкой звать,

    Мак отряхать! ¹

Вся раскраснеется наша

Маковым цветиком Маша

С синими глазками, с русой косой!

Ножками бить и смеяться

Будет… а мы-то с тобой,

Мы на нее любоваться

Будем, желанный ты мой!..

    Умер, не дожил ты веку,

    Умер и в землю зарыт!

    Любо весной человеку,

    Солнышко ярко горит.

    Солнышко все оживило,

    Божьи открылись красы,

    Поле сохи запросило,

    Травушки просят косы,

    Рано я, горькая, встала,

Дома не ела, с собой не брала,

    До ночи пашню пахала,

    Ночью я косу клепала,

    Утром косить я пошла…

Крепче вы, ноженьки, стойте!

Белые руки, не нойте!

    Надо одной поспевать!

В поле одной-то надсадно,

В поле одной неповадно,

    Стану я милого звать!

    Ладно ли пашню вспахала?

    Выди, родимый, взгляни!

    Сухо ли сено убрала?

    Прямо ли стоги сметала?..

    Я на граблях отдыхала

    Все сенокосные дни!

Некому бабью работу поправить!

Некому бабу на разум наставить.

Стала скотинушка в лес убираться,

Стала рожь-матушка в колос метаться,

    Бог нам послал урожай!

    Нынче солома по грудь человеку,

    Бог нам послал урожай!

    Да не продлил тебе веку,—

Хочешь не хочешь, одна поспевай!..

    Овод жужжит и кусает,

    Смертная жажда томит,

    Солнышко серп нагревает,

    Солнышко очи слепит,

    Жжет оно голову, плечи,

    Ноженьки, рученьки жжет,

    Изо ржи, словно из печи,

    Тоже теплом обдает,

    Спинушка ноет с натуги,

    Руки и ноги болят,

    Красные, желтые круги

    Перед очами стоят…

    Жни-дожинай поскорее,

    Видишь — зерно потекло…

    Вместе бы дело спорее,

    Вместе повадней бы шло…