Летом 1980 года я обратился к Л. И. Брежневу с письмом, в котором я излагал свои мысли о путях разрешения афганистанской трагедии. Я придаю этому документу большое значение. В 1981 году я выступил со статьями — «Ответственность ученых» и «Что должны сделать США и СССР, чтобы сохранить мир».

В последние месяцы истекшего года международная поддержка способствовала решению трудной, жизненно важной для меня проблемы — прекращения заложничества моей невестки и воссоединения ее с сыном. Я и моя жена были вынуждены пойти на крайнюю меру — бессрочную голодовку; мы глубоко убеждены в правильности и единственности этого шага и в том, что положительное решение имеет не только частное, но и общее значение, в особенности для важнейшего принципа свободы выбора страны проживания.

На всем протяжении этих лет единственной связью между мной и внешним миром, опорой в трудной и парадоксальной горьковской жизни является моя жена. Мне важно, чтобы все, кто выступает в мою защиту, понимали сложность и трудность ее положения.

Я преисполнен чувством благодарности к моим друзьям в СССР и во всем мире, чувством глубокой тревоги за репрессированных и за тех, кому угрожают репрессии. Я живу с надеждой на конечную победу добра.

Горький

Андрей Сахаров».

[2, В — 67]

19 февраля

Обращение А. Д. Сахарова «В защиту Георгия Владимова»:

«5 февраля органами КГБ проведен обыск в квартире писателя Георгия Владимова. <...>

С середины шестидесятых годов имя Владимова знают и любят миллионы советских читателей, в особенности по его роману «Три минуты молчания». И почти тогда же мы узнали его как человека, готового к нетривиальным действиям во имя справедливости и правды. <...> Подобный обыск в СССР — всегда угроза дальнейших репрессий. И всегда — изъятие значительных литературно-исторических ценностей, невосполнимая потеря документов, книг, рукописей…»

[2, В — 68]

21 февраля

Письмо д-ру Герелсу.

[2, В — 68]

24 февраля

Обращение А. Д. Сахарова «В защиту Софьи Каллистратовой»:

[2, В — 68]

Март

А. Д. Сахаров направляет в печать статью «Многолистные модели Вселенной», посвятив ее памяти доктора Филиппа Хандлера.[29] Статья опубликована в ЖЭТФ[30] в октябре 1982 г. Посвящение Хандлеру Главлит снял.

30 марта

Письмо советским ученым:

«Я узнал из передачи иностранного радио, что комитет защиты Сахарова, Орлова, Щаранского (США) обратился к советским ученым с призывом выступить в защиту семьи биолога Сергея Ковалева — его самого, невестки Татьяны Осиповой и сына Ивана. Я уверен, что многие из вас тоже слышали это объявление. Я прошу отнестись к нему со всей серьезностью и предпринять те действия, которые подскажет каждому его чувство гражданской ответственности, его совесть, как в этом конкретном деле, так и в других, где ваше вмешательство было бы тоже исключительно важно.

На протяжении многих лет я наблюдал практически полное бездействие моих советских коллег по науке в вопросах защиты прав человека. Постыдно видеть, что зарубежные ученые (глубочайшая благодарность им) проявляют больше заботы о наших делах, чем мы сами. Я говорю в этом письме в первую очередь о тех, кто занимает достаточно высокое и независимое положение — об академиках и членах-корреспондентах — скажем так для определенности. Я знаю, что некоторые из вас отрицательно или скептически относятся к моим выступлениям по общим вопросам. Но речь идет не об общих вопросах (о них я всегда высказывался в порядке дискуссии и никому не навязывал своего мнения), а о совершенно конкретных человеческих судьбах, в том числе о судьбе ваших коллег-ученых. Каждый из вас, проявив минимальную заинтересованность, составит себе независимое мнение об этих делах, о всей степени несправедливости и жестокости репрессий. Вы не можете считать, что все эти дела вас не касаются — исторический опыт нашей страны, профессиональная солидарность, простая человеческая отзывчивость к судьбе других, часто личные отношения с репрессированными (в вашей среде многие лично знакомы с Орловым, Ковалевым или другими) — полностью исключают такую позицию. Не должны вы ссылаться и на интересы работы, на необходимость сохранения вашего личного служебного положения ради интересов дела. Положение большинства из вас на самом деле достаточно устойчиво, а интересы науки в частности включают и защиту членов научного сообщества от несправедливости, включают гражданскую ответственность. Сейчас — не сталинское время, практически сейчас никому из вас ничего не грозит. Но можете ли вы полностью исключить поворот к новому периоду массовых репрессий — а ведь если это случится, то ваше бездействие сейчас будет одной из причин, приведших к такому повороту. И наоборот — гражданская активность и независимость даже нескольких крупных ученых страны могли бы иметь очень глубокое благотворное влияние на всю обстановку — способствовали бы ее оздоровлению — а кто из вас, положа руку на сердце, скажет, что в этом нет жизненной необходимости. Именно это больше всего способствовало бы международному научному общению, и гораздо шире — международному доверию и миру во всем мире. Такова мера индивидуальной, личной ответственности каждого из вас. Назову в заключение несколько дел репрессированных ученых — узников совести, по каждому из них существует доступная вам информация. 1. Дело Ковалева и его семьи, с которого я начал это письмо. Ковалев отбыл семь лет тяжелейшего заключения, сейчас в ужасных условиях в ссылке в Магаданской области. Т. Осипова и И. Ковалев — в заключении, необходимо добиваться как минимума возможности их свиданий. После ареста жены и до своего ареста за пятнадцать месяцев И. Ковалев имел лишь 30 минут свидания с ней. 2. Дело Юрия Орлова, его судьба, те жесточайшие мучения, которым он подвергается, широко известны. 3. Дело Анатолия Щаранского — тоже очень известное. 4. Дело математика-кибернетика доктора Александра Болонкина. После заключения и ссылки, унесших у него девять лет жизни, избиений, карцеров, провокаций он вновь в заключении по сфабрикованному уголовному делу. 5. Дело филолога Василия Стуса, поэта. После многих лет заключения и ссылки вновь осужден на 15 лет лагеря и ссылки[31] — только за вступление в Украинскую Хельсинкскую группу. 6. Дело Анатолия Марченко. Он не ученый, он рабочий и писатель, автор замечательных книг о современных лагерях и тюрьмах. Но он осужден вновь — в пятый раз! — на чудовищный срок 10 лет заключения и 5 лет ссылки,[32] причем центральным пунктом обвинения было его открытое и благородное письмо по делу Сахарова академику П. Л. Капице, одному из тех, кому я адресую мысленно это письмо. 7. Дело Александра Лавута и Татьяны Великановой (математики), Марта Никлуса (орнитолог), Леонарда Терновского (рентгенолог), Виктора Некипелова (фармацевт, талантливый поэт[33]), Пяткуса (филолог), Мейланова (математик), Лукьяненко (юрист), Айрикяна, Алтуняна и многих других. Никто из них не прибегал к насилию. Все они жестоко пострадали за верность благородным убеждениям, принципам гласности и справедливости. Помогите им — это наш общий долг. С уважением и надеждой!