Как мне стало впоследствии известным лично от моего друга Маниковского, Генерал Алексеев содержание этого письма от Государя скрыл».

Так что «наш косоглазый друг», как называли генерала М.В. Алексеева Государь и Государыня, начал свою предательскую деятельность отнюдь не с февраля 1917 года.

Как справедливо продолжает Федор Петрович: «В прежние времена у нас были СУСАНИНЫ, — теперь же у нас появились г-да Куропаткины и Алексеевы»[337]. 

В интересах КОГО-ТО ДРУГОГО

«27-го Января 1904 года вся Россия, вся Европа, читая газеты, так и “ахнули”, узнав о нападении Японцев в Чемульпо и в Порт-Артуре.

Сомнения быть не могло: война началась.

По случаю получения Высочайшего манифеста об объявлении войны в Либавской крепости, где я состоял в должности начальника крепостного Штаба, состоялся парад всего гарнизона около полковой церкви 178-го пехотного Венденского полка.

По окончании молебствия, в котором “православные” просили у Господа победы против “язычников”, Комендант крепости (один из лучших русских генералов, которых я встречал в течение своей службы) Генерал-Лейтенант Константин Фадеевич Кршевицкий вышел к войскам. Парад взял на “кра-ул”. Музыка заиграла встречный марш. У Коменданта болело горло, и он приказал мне читать войскам Высочайший манифест об объявлении войны.

Как я ни старался читать манифест громким и бодрым голосом, но ничего у меня не выходило: мой голос был как бы задавлен.

Что это было?

Необъяснимое предчувствие начала гибели России, вполне бессознательное, или это тяжелое ЧУВСТВО явилось следствием оценки целого ряда событий, которые задолго предшествовали войне и которым я был свидетелем.

Значительное число офицеров либавского гарнизона из уважения к стародавним традициям Русской доблестной Армии начало подавать докладные записки о переводе их в части, предназначенные на Дальний Восток. В общем, настроение в гарнизоне было бодрое и победное.

Как-то на докладе Ген. Кршевицкий спрашивает меня:

— Ну а Вы, Федор Петрович, не собираетесь на Дальний Восток?

— Если назначат, поеду без рассуждений, — отвечал я, — ну а если спросят моего искреннего мнения, то я отвечу: там, где Куропаткин глава — там я не слуга.

Ген. Кршевицкий даже карандаш из рук выронил, заволновался, начал нервно протирать пенснэ…

— Что Вы, что Вы, разве можно так говорить о Генерале, Командующем Армией.

Да. Я был убежден в том, что дело благополучия России находится не в надежных руках; я был убежден, что вокруг Государя Императора образовалась невидимая и невидимыми руками сплетенная сеть предателей, которые дадут направление делам не в интересах РОССИИ, а в интересах “КОГО-ТО другого”».

А вот кого другого? Попробуем разобраться.

И вот для этого нам действительно придется очутиться в ностальгических 1899-1900 годах и заодно узнать, какая связь может быть между англо-бурской войной и угольным кризисом, внезапно приключившимся в то же время на железных дорогах вверенного попечению подполковника Рерберга района.

Мы уже не раз затрагивали по ходу нашего изложения англо-бурскую войну. Знаем мнение о ней Политика из «Трех разговоров». Данные генерала Рерберга позволят нам взглянуть на эту войну значительно стереоскопичнее.

3. Угольный кризис в аспекте англо-бурской войны

Сначала несколько слов генерала Рерберга о самой войне. 

3.1. Война англо-бурская

«Говорить об этой войне что-либо от себя я бы не решился: уж и тогда мы мало знали суть дела, да и времени с тех пор прошло много. Совершенно случайно перед моими глазами лежит французский энциклопедический словарь Армана Колин, в котором на стр. 120-й о Бурах сказано следующее: “В 1840 году они основами колонию Наталь, которой Англичане не замедлили овладеть. Тогда Буры завоевали страну Кафров, к северу от гор Дра-кенберг, где основали республику Оранжевую. Англичане последовали за ними и вновь оказались победителями. Тогда наибольшая часть Буров перешла реку Вааль и основала республику Трансвааль. В этой стране оказались богатые золотые россыпи, пробудившие сильные желания у Англичан. Это была причина новых конфликтов, но на этот раз Буры отстояли свою независимость. Попытка Англичан в 1877 году подчинить себе Трансвааль разбилась о мужество Буров, и Англичане должны были в 1884 году признать полную независимость Южно-Африканской республики. Но в 1899 году Англия вновь перешла к агрессивным действиям, сосредоточила против Буров армию в 250 000 и окончательно покорила эту страну, и с 1902 года и Оранжевая республика и Трансвааль окончательно были подчинены Англии”.

На стр. 965 той же энциклопедии читаю нижеследующее:

“Открытие в Трансваале в 1886 году местонахождений золота и алмазов весьма богатых (Кимберлей) имело следствием развитие активной деятельности и благосостояния края и привлекло значительное число иностранцев, большею частью Англичан, которые в скором времени превзошли своею численностью в городах местное население.

Эти иностранцы начали домогаться, чтобы им были предоставлены такие же права, как и самим Бурам, и на отказ Правительства Трансвааля они начали требовать интервенции со стороны Англии, которая ухватилась за этот предлог, чтобы начать действия против Буров.

Тогда Трансвааль и Оранжевая республика объявили войну Англии. Борьба длилась в течение трех лет с большим напряжением и окончилась поражением Буров и аннексией Англичанами обеих республик”.

Таким образом, богатейшая Англия еще обогатилась!»

3.2. Англия рискует

«Когда началось обострение отношений между Англией и Трансваалем, то вся европейская пресса заговорила самым энергичным образом, а когда началась война, то почти вся пресса обрушилась на Англию, обвиняя ее чуть ли не в разбое на большой дороге. Не только пресса, но и с высоты парламентских трибун начали раздаваться голоса с требованием прекратить избиение ни в чем не повинных бурских стариков, женщин и детей.

Многие газеты выражали надежду, что Европейские державы мобилизуют свои армии и перебросят их на материк Великобритании и заставят ее прекратить войну для наживы авантюристов.

Когда вся Английская армия была под ружьем и находилась в Африке или на пути туда, Англия действительно была беззащитна, и, конечно, союз двух — трех держав мог бы живо положить предел успехам Англичан в Африке и нанести им удар непоправимый, но почему-то никто не решился.

Оружием бряцала лишь пресса, но ни один солдат нигде мобилизован не был, все новые и новые подкрепления отправлялись против Буров, которые геройски и храбро сражались, слали по телеграфу всему миру самые убедительные воззвания об их спасении и принятии мер к прекращению войны.

Но никакие воззвания не действовали: Англия, наткнувшись на героическое сопротивление храброго народа, должна была приступить к новым наборам и формированиям и, ничуть не опасаясь за свой тыл, совершенно оголила от войск свою территорию и другие колонии, зная наверняка, что ее никто не посмеет тронуть.

В политическом отношении подготовка к разгрому Буров Англией была произведена гениальнейшим образом! Каким образом это было сделано — пусть разберется История; я утверждаю, что Англия заблаговременно сплела тайную, надежную паутину во всех странах, агенты которой вели свою политику в пользу всемирных тайных сил.

А ведь Англии грозила смертельная опасность.

Ни для кого, и в том числе и для правящих сфер Англии, не было секретом, что в России было значительное число интеллигентных сил на различных поприщах службы и деятельности, мечтавших об освобождении Индии от владычества Англичан.