Глава 6

На следующее утро Пит проснулся рано. Снег яростно бил в косое окно мансарды, в печной трубе завывал ветер. Ему показалось, что температура в комнате ниже нуля. Спросонья он захлопнул приоткрывшуюся раму и окунулся было обратно в тепло постели, но тут же вспомнил, что в восемь утра по радио спортивная передача.

Часы показывали одну минуту девятого. Пит торопливо протянул руку, включил приемник и тут вдруг вспомнил о вчерашнем вечере. Что же делать?… Как быть?…

Голос спортивного комментатора становился все отчетливее. Он рассказывал о финальном матче на первенство Канады по футболу, который должен был состояться сегодня. Пита вдруг потрясла мысль, что впервые в жизни никому в доме не известен результат вчерашней игры команды школы Даниэля Мака… Он знал, что внизу мама готовит завтрак и вместе с папой, который отложил газету, слушает радио. Сара, если проснулась, тоже включила радио.

Большая часть передачи была посвящена предстоящему футбольному матчу в Торонто. Пит, как и все мальчишки в Канаде, имел своих фаворитов. Он, конечно, болел за Западную зону, даже если ее представляла команда клуба «Регина», выбившая из финала его любимцев – «Голубых Бомбардиров Виннипега». Он с интересом прослушал прогнозы комментаторов о шансах обеих команд и приник к приемнику.

«А теперь о местных спортивных событиях… Вчера вечером «Амфитеатр» был заполнен до отказа. Тысячи зрителей пришли на открытие межшкольного хоккейного сезона. Четыре из пяти команд подгруппы встречались между собой. В первом матче сильная команда школы имени Кельвина разгромила команду Северо-Западной школы со счетом 6:2. Вторыми вышли на лед хоккеисты школ Даниэля Мака и Сен-Джона. Соперники ограничились ничьей – 1:1».

Комментатор сделал паузу и затем медленно продолжал, будто взвешивая каждое слово:

«Разочаровал своих поклонников Пит Гордон. Вы, конечно, помните его игру в прошлом году за команду школы Даниэля Мак-Интайра. Он был лучшим нападающим в подгруппе, и многие, в том числе и я, считали, что он является одним из наиболее перспективных молодых игроков, которых мы видели в последние годы. Те, кто не присутствовал на вчерашнем матче, не поверят, как неудачно играл Гордон. Куда девались его молниеносные проходы, своевременные точные пасы, финты, умение владеть шайбой?! Но, по-видимому, он способен на это, только когда хочет. Вчера он этого не хотел. Говорят, что он огорчен переводом из школы Даниэля Мака-Интайра в Северо-Западную школу. Будем надеяться, что ради своих новых товарищей по команде, которые отдавали игре все свои силы, Гордон переборет себя и впредь будет играть так, как мы привыкли видеть».

Словно кто-то больно сдавил Питу горло. Кровь бросилась в голову. Он спустил ноги с постели, сунул их в шлепанцы и застыл на месте. Затем наступила реакция. Он разозлился и в ярости заметался по комнате. Он уйдет из команды! Он не желает слышать о себе такое! Они не имеют права так говорить из-за одной-единственной игры! Он им покажет! Да он может любому из них дать сто очков вперед!…

И вдруг его словно холодом обдало от мысли: может, но ведь не дал…

Как же он теперь встретится с людьми, которые слушали эту передачу, – во-первых, с родными, а потом с товарищами? Хорошо, что сегодня суббота и ему необязательно рано вставать. Он спустится вниз на час или два позже, когда слова радиокомментатора поблекнут в памяти или позабудутся. Но Пит тут же встал и начал одеваться. Черт возьми, он не трус!

Стараясь не шуметь, он направился к лестнице. Дверь в комнату Сары была приотворена. Она застилала постель. До слуха Пита донеслась музыка, которую передавала та же радиостанция, которая вещала и спортивные новости.

Сара увидела брата и вышла к нему навстречу, но он отвернулся, избегая ее взгляда, и юркнул в ванную. Закрыв за собой дверь, он вымыл руки, лицо, почистил зубы и причесался.

Будь оно все проклято! Конечно же все слушали передачу. Он представил себе Де-Гручи, как тот обращается к своим домашним: «Я же вам говорил! Он не желает играть с нами…» Он представил себе ребят из новой школы и других, из старой, его друзей. Все, все они слушали радио… Но ребята из его прежней команды, они-то хоть шали, что он не такой! Они оскорбятся за него. А может быть, и нет? Он не знал, что и думать…

Сара вышла из своей комнаты, затягивая поясок на платье.

– Это… это было отвратительно, Пит, – сказала она.

Он уклонился от прямого ответа:

– Пойдем завтракать.

Сара внимательно посмотрела на брата. Он пропустил ее вперед, и они стали спускаться по лестнице. Отец и мать уже сидели за столом.

– Будешь есть яичницу с беконом?

– Нет, спасибо, – отозвался Пит. – Только кофе и тосты.

Миссис Гордон хотела заметить, что обычно, особенно по субботам, он плотно завтракал, но промолчала.

– Слушал спортивную передачу? – спросил отец. Пит кивнул, придвигая стул.

– Не придавай этому значения, сынок.

Передача никого не возмутила, понял вдруг Пит. Огорчила, да, но не возмутила. Он молча пил кофе, и неожиданно его осенило: они не возмущаются потому, что комментатор был прав! Да, он не играл в полную силу, как мог бы играть, вот и все. И его домашние знали это не хуже его самого.

Он пытался разобраться в своих чувствах. Отношение к новой школе оставалось прежним. Безразличным. Попросту говоря, новая школа не вызывала у него никаких чувств. Только при мысли о Де-Гручи его охватывала острая злость.

После завтрака Пит решил очистить от снега дорожку, ведущую через палисадник к крыльцу, и подъезд к гаражу. Он переодевался, когда к нему поднялся отец.

– Я иду на собрание юридического общества, – сказал мистер Гордон, присев на краешек постели. – Мама приедет туда к обеду.

Поверх шерстяной фуфайки, в которой он иногда ходил на лыжах, Пит натянул толстый свитер. Он ждал, что еще скажет отец, но тот долго молчал.

– Не вешай носа, Пит, – наконец произнес мистер Гордон. – Люди все позабудут.

Питу всегда было легко с отцом. Они хорошо понимали друг друга.

– Это если я заставлю их позабыть, – отозвался Пит.

Отец внимательно посмотрел на сына.

– Что ты намерен предпринять?

Пит пожал плечами.

– Не знаю… – Он помолчал. – Я ведь не имею ничего против этой школы. – Но тут у него в памяти возник Де-Гручи, и он обернулся к фотографиям, развешанным по стенам. – На этих снимках все мы герои. А ведь я не один раз играл хуже обычного и подводил товарищей… – Слезы накатились на глаза. Он искоса взглянул на отца, удивленно наблюдавшего за ним.

– Это бывает, – сдержанно произнес мистер Гордон. – Спортсмен ведь что-то вроде слуги для зрителей. Они знают, что может тот или иной игрок, и не прощают, если он обманывает их ожидания. Именно это и произошло с тобой. Они не принимают в расчет твои переживания, а только видят, что ты играешь не в полную силу, вот и все. И это их раздражает.

Пит понимал, что отец прав. Мысль, высказанная мистером Гордоном, была достаточно ясна. Пит хотел спросить, что же ему делать, но сдержался. Никто не может ему помочь… Вчерашний матч показал, что он не сумел взять себя в руки. Нельзя поддаваться настроению, если сам не знаешь, чего ты хочешь. Людей не обманешь.

Мистер Гордон поднялся.

– Ну, мне пора. Желаю удачи.

Он вышел.

…Пит взял в подвале лопату и отправился во двор. Дорожка к гаражу была занесена снегом. Он очистил от снега ворота гаража, распахнул их и помахал рукой отцу, который подал машину назад.

Ветер утих, но повалил густой снег. Пока Пит сгребал его, дорожку вновь заносило, но Пит не отступал. Он радовался, что сегодня суббота и ему не надо идти в школу, а к понедельнику все, возможно, понемногу забудется. Жаль только, что тренировка в «Олимпике» назначена на понедельник вечером. Он вдруг вспомнил выражение лица Толстяка Абрамсона в прошлый вечер. Враждебность, укоризна, негодование…

Черт возьми, если бы он играл за команду Даниэля Мака, они бы побили вчера сенджонцев! Как пить дать, побили бы! А теперь его прежние товарищи должны сражаться за первое место с командой Кельвина. И сегодня псе было бы в порядке, и ребята собрались бы вместе, может быть, у него дома, и обсуждали бы все перипетии игры… Он даже не заметил, что стал работать быстрее, снег так и летел из-под лопаты; он вспотел и тяжело лишал, когда кто-то окликнул его: