Послом царя московского был назначен Григорий Унковский, уже пожилой человек, из Посольского приказа, а с ним подьячий Семен Домашнев. На другой день по глубокому снегу посол выехал на Украину и через две недели прибыл к пограничному городу Путивлю.

У двора путивльского воеводы вся улица была забита людьми, санями, возами. Стоял разноголосый шум: крики женщин, плач детей, мычанье коров.

— Что это такое? — спросил Унковский у писаря воеводы.

— Купцы за подорожными грамотами. Везут продавать хлеб гетману казацкому.

Путивльский воевода Плещеев в этот день был озабочен: задержали трех боярских детей, которые уходили к гетману Хмельницкому.

— Вот, батюшка, что творится! — сказал он, увидев Унковского. — И так ежедневно. Тут бы посадить весь Посольский приказ. От гетмана идут письма, мы отвечаем, а читать по-ихнему не умеем. Видел, какая толкотня во дворе? Буду писать царю, пусть даст подьячего, который понимает украинский язык.

— Ты, батюшка, дай нам покамест своих стрельцов для сопровождения. К гетману запорожскому послом иду!

— Для такого дела коней не пожалею. Но более сорока не дам!

Первого посла от московского царя всюду, начиная от порубежного города Конотопа, встречали и провожали полковники, сотники, атаманы и есаулы — конные со знаменами, пешие с мушкетами. Стреляли из пушек, а жители выражали свою радость приветственными криками. Наконец, через месяц после выезда из Москвы, когда на реках уже тронулся лед, посол прибыл в Чигирин, где находился гетман Хмельницкий. За пять верст до Чигирина Унковского встретил полковник Мужеловский и хорунжий гетмана — они передали ему приветствие от гетмана. А еще через две-три версты, на берегу реки Тясмин, посла встретил сын Хмельницкого — сотник Тымош в сопровождении есаулов, сотников, атаманов и двух писарей, а на другом берегу чернела большая толпа жителей.

Гетман Хмельницкий был болен, но московского посла принял на второй же день. Он встретил его на пороге светлицы, одетый в красный жупан, с саблей на боку и с булавой за поясом. Посол был в длинной шубе, в мягкой островерхой шапке и с посохом в руках. Подьячий нес впереди царскую грамоту и сразу же вручил ее гетману. Хмельницкий приложился к большой сургучной печати на тесемках и передал генеральному обозному Черноте. Возле гетмана слева стояли его сыновья Тымош и Юрась, справа — полковники: Чигиринский Вешняк, корсунский Мозыря, нежинский Шумейко, поодаль еще несколько старшин.

Посол вышел на середину комнаты и, отставив посох, плавным движением головы поклонился гетману.

— Божьей милостью великий государь и царь и великий князь Алексей Михайлович, всея России самодержец и многих государств государь и владетель, его царское величество жалует тебя, гетмана Богдана Хмельницкого, полковников и все войско Запорожское православной христианской веры, велел спросить о вашем здравии.

Гетман ответил, что он, полковники и все войско Запорожское на его царского величества милости бьют челом, поклонился сам, поклонились и все присутствующие, и в свою очередь спросил о здоровье царя Алексея Михайловича и царевича Дмитрия Алексеевича.

Закончив эту процедуру, посол одарил от царя соболями гетмана и всех полковников, а также сыновей гетмана. Меха были пушистые, нежные и легкие, как первый снег. Хмельницкий поблагодарил царя за подарки, вопросительно посмотрел на Унковского, с нетерпением ожидая, что скажет посол.

Передав меха, посол еще более торжественно сказал:

— Великий государь наш за твое, гетман, и всего войска Запорожского доброхотение, что его царское величество себе в цари желаете и хотите под его рукой быть, похваляет!

Гетман и все полковники дружно поклонились.

— Желая быть в помощь казакам, великий государь писал к радным панам польским, чтобы междоусобную брань усмирили...

— Мы и сами их усмирили! — выкрикнул полковник Гладкий.

— А раз через вражду и гонение веры православной, — продолжал посол, — вам у короля польского в подданстве быть немочно и вместе быть немочно, а желаете быть у великого государя в подданстве, то, без нарушения с нашей стороны вечного договора, его царское величество тебя, гетман, и все войско Запорожское жалует и под свою руку принять изволит.

Гетман облегченно вздохнул, и по лицам присутствующих пробежала улыбка удовлетворения, только полковник Гладкий пробормотал:

— Царь московский всегда так скуп на помощь?

По лицу Хмельницкого пробежала нервная дрожь, суровым стало и лицо посла. Он повернул голову в дальний угол и сказал:

— Такие речи говоришь ты, пане полковник, не помня великих царских милостей к войску Запорожскому. Паны радные Короны Польской присылали к великому государю нашему, чтобы дал на вас помощь своими ратными людьми, но царское величество о том и не помыслил. А как царскому величеству известно стало, что у вас, в Запорожской земле, хлеб не родился, да еще и саранча поела, а соли из-за войны ниоткуда провоза не было, и от войны разруха в земле Запорожской сталась, царское величество войску Запорожскому хлеб и соль и разные товары беспошлинно покупать в Московщине разрешил. Люди в селах, то ведомо нам, заявляют: «Если б не царь московский, мы б все с голоду померли». И против поляков из-за неурожая вам бы стоять было невмочь. И это есть, мыслю, войску Запорожскому большое поможение!

Полковники бросали на Гладкого укоризненные взгляды и поддакивали послу: «Так, так, это правда!»

Гетман Хмельницкий поднял булаву.

— За великую милость, — сказал он, — его царскому величеству бьем челом, что его царское величество изволил по милости своей нашей Украине из своего государства запасами разными помочь. Великую радость привез ты, пане посол, войску Запорожскому и всему народу нашему, что его царское величество в нашей просьбе быть под его рукой не отказывает. Никакого нарушения вечного договора не будет: денно и нощно думая, чтобы объединилась Украина и Россия, новому королю Речи Посполитой ни я, ни войско Запорожское присяги не давали и давать не будем!

— Вам вольно посылать к государю бить челом, — сказал посол.

— Посылай послов, гетман! — закричали полковники.

Хмельницкий продолжал:

— Имеем надежду, что его царское величество, царь православный, своими милостями нас не оставит и все войско Запорожское, весь народ наш православный пожалует, под свою высокою руку принять велит! Для этого с тобой, пане посол, к его царскому величеству, к царю московскому, посылаем наших послов!

— Посылай, пане гетман! — говорили полковники. — Волим под царя православного христианского!

Через неделю московский посол, щедро одаренный гетманом, возвращался назад. Вместе с ним в Москву ехал посол войска Запорожского полковник Федор Вешняк, а с ним трое старшин и пять казаков. До реки Тясмин их проводил сын Хмельницкого Тымош с полковниками, а за ними толпой шли жители Чигирина. Дальше сопровождал посла московского до самого Киева полковник Мужеловский с казаками.

За Черкассами послы встретили длинный обоз плотно увязанных возов. На возах сидели, московские люди. Они были одеты еще по-зимнему, а на берегах Днепра уже расцветала весна. Значит, ехали они издалека.

— Откуда, братцы? Что везете? — спросил полковник Вешняк.

— Из Москвы! Везем пушечный припас для гетмана Хмельницкого! — ответило несколько голосов.

Полковник Вешняк признательными глазами посмотрел на посла, положил свою широкую ладонь на его теплую руку и взволнованно сказал:

— Спасибо! Спасибо народу московскому!

В поле дул теплый ветер, а в небесной синеве жаворонки славили весну.

КРАТКИЙ ПОЯСНИТЕЛЬНЫЙ СЛОВАРЬ

Аир — болотная трава.

Антиминс — церковное покрывало с картиной, изображающей «положение Христа во гроб».

Арианин — последователь так называемой «арианской ереси» в христианском вероучении.

Армата — артиллерия.

Байда — добрая душа, душа парень.