– Ладно, в случае необходимости я припомню тебе эти слова.

Он был очень рад избавлению Крисси и горд своим псом.

Прошло несколько недель, и подвиг Мууса спас его от расправы. Пес бросил к ногам своей хозяйки что-то, а потом виновато улегся у ног Элисии, глаза которой расширились от ужаса. Том, опережая слова, которые могла произнести его жена, напомнил ее собственную фразу о возможном разводе по причине изгнания собаки из дома.

Элисия проглотила невысказанные слова и молча погладила пса по голове. Рядом с ней лежали останки того, что совсем недавно было очень красивым черным кружевным лифчиком.

– Это означает, что он тебя любит, – поспешил заверить Элисию Том. – Он уничтожает белье только тех, кого любит на самом деле.

– Это правда, мама. Меня он, наверное, любит больше всех, потому что сжевал мои оранжевые носки, сразу оба.

Крисси сообщила эту новость с огромным энтузиазмом. Элисия и Том обменялись многозначительными взглядами.

– А еще Муус убивает ядовитых змей, – напомнил Том супруге. – Любишь меня, люби и мою собаку, – с умным видом добавил он.

Она, не выдержав, рассмеялась.

– Какую еще мудрость мы услышим от тебя? – Элисия потрепала пса по голове, потом подошла к мужу и обняла его, но, прежде чем поцеловать, выразительно посмотрела на то, что осталось от бывшего лифчика. – Ладно, эту вещь уже не вернуть. Но если он съест мое новое платье, предназначенное для будущей мамы, ему несдобровать.

– Повтори!… – попросил изумленный Том.

Она улыбнулась и сказала:

– Помнишь те листья, которые прислал нам Хэнк Кэйд из Южной Дакоты? – И, подмигнув, продолжила: – Как ты думаешь, для чего они предназначены?

Муус залаял, отреагировав на восхищенный крик Тома. Он схватил жену на руки, высоко поднял и стал целовать.

Крисси со вздохом обратилась к собаке:

– Не удивляйся, они все время занимаются этим, стоит им только увидеть друг друга. Глупое занятие, как думаешь?

В ответ пес громко гавкнул.

– Пошли, Муус, я дам тебе собачьего печенья. Эти взрослые такие глупые…

Ни Элисия, ни Том не заметили, как парочка удалилась. Они сейчас пребывали в своем мире, и им было так сладко и хорошо!

ДРЮ МОРРИС

Глава первая

– Ну, как ваше самочувствие сегодня? – Дрю Моррис задал этот вопрос своему первому в этот день пациенту.

Он как всегда озарился своей доброй, но немного отсутствующей улыбкой. Дрю заглянул в лежащую перед ним карточку, потом перевел взгляд на пациента и снова улыбнулся, но теперь уже по-другому.

– Простите меня, я сейчас…

И прежде чем пациент сумел среагировать, Дрю исчез за дверью. Там он подошел к столику, за которым сидела сестра. Несколько раздраженно доктор бросил перед ней карточку.

– Когда вы научитесь быть внимательной? Я ведь сказал, Билл Хайес, а не Уильям Хэйни.

Китти Карсон вздрогнула, ее зеленые глаза за большими линзами очков в металлической оправе смущенно мигнули.

– Простите, доктор Моррис. – Она быстро перебирала карточки и наконец, нашла ту, которая была нужна. – Если бы миссис Тернер была на работе, мне было бы попроще.

Китти имела в виду отсутствовавшую по болезни старшую медсестру.

– Плохо начинаете день, мисс Карсон, – пробормотал Дрю и, повернувшись, пошел назад к ожидавшему пациенту.

Когда он скрылся, девушка облегченно вздохнула. Она еще не привыкла к новому рабочему месту. С момента ее появления у Морриса не прошло и двух недель.

Именно две недели назад от Морриса ушла на пенсию миссис Алиса Мартин, медсестра, регулировавшая поток пациентов. На ее место агентство по найму рабочей силы города Джекобсвилль, штат Техас прислало мисс Карсон. Она не встречалась с доктором Моррисом до того момента, как начала работать у него. И это было хорошо. Если бы такая встреча произошла заранее, то никогда бы Китти у него не работать. С другой стороны, она была рада, что в агентстве к ней отнеслись как к рядовому клиенту. Дело в том, что несколько раз ходила по заявкам, сделанным потенциальными работодателями, и там от волнения у нее случались приступы астмы, которой она страдала. На этом знакомство и заканчивалось. Доктор Дрю Моррис был с ней добр, может быть, потому, что во время своей работы педиатром узнал об астме больше, чем многие другие.

Китти откинула с лица волну черных волос и невидящим взглядом уставилась на карточку, которую вернул ей доктор. Она только собралась убрать ее на полку, как зазвонил телефон, сразу по двум линиям.

Китти в принципе вполне могла справиться с напряженной работой у доктора. Но ей было жалко его. Нельзя одному человеку так трудиться. Лучше бы ему завести напарника. У него просто не было жизни. Шесть дней в неделю с раннего утра и до позднего вечера доктор Моррис принимал взрослых пациентов, а до полудня в воскресенье ухитрялся консультировать детей. В будние дни он делал несложные операции – удалял миндалины и полипы, по выходным же находил себе занятие в местном отделении «Скорой помощи». Ничего удивительного, что его постоянная сестра, утомленная такой жизнью, легко заболевала во время очередной волны гриппа.

И еще, подумала Китти, ничего странного, что доктор Моррис не был женат. Когда ему жениться при такой жизни? Тем не менее, раньше у доктора жена была. И люди удивлялись его преданности Еве, с которой он прожил двенадцать лет душа в душу, до того дня, как она преждевременно умерла от рака. Больше ни одной женщины для Дрю Морриса не существовало ни до брака, ни после ее ухода из жизни. Их союз был тем редким случаем, когда две души сливались в одну. И поэтому воспоминания о том времени были для Дрю очень дороги.

На данном отрезке жизни доктор как мужчина, Китти, можно сказать, не интересовал. Она положила глаз на местного ковбоя по имени Гай Фентон. Это был известный местный ходок, очень симпатичный в те промежутки, когда вдруг оказывался трезв.

Случилось так, что Гай пришел к доктору Моррису с переломом лучевой кости, буквально на следующий день, после того, как Китти приступила к работе. Вообще-то Гай знал Китти с малолетства, но только в тот злополучный день заметил, что девушка стала взрослой. Он тут же атаковал ее в своей обычной манере с шуточками и прибауточками. Гай стал заглядывать к Китти и однажды в субботу пригласил в кино. Она даже окаменела от неожиданности, потому что уже отвыкла от мужского внимания в обществе доктора Морриса, неспособного, по ее мнению, на нормальные человеческие чувства.

В тот день доктор оперировал в отделении «Скорой помощи», а его приемная была полна раздраженными пациентами. Китти своим мягким грудным голосом пыталась успокоить людей. Ей не раз приходилось умиротворять своего собственного отца, когда он еще был жив. Этот ветеран вьетнамской войны, бывший «зеленый берет», не отличался мирным нравом и мог кого угодно послать подальше. Но его единственная дочка Китти с раннего детства научилась управлять бурными эмоциями отца.

Кстати, у отца и доктора Морриса было одно общее качество – ни тот ни другой не преувеличивал значение случавшихся с ней приступов астмы. И это помогало Китти быстрее преодолевать свою болезнь.

Мать девушки умерла давно. А шесть месяцев назад не стало и отца. Китти до сих пор остро чувствовала свое одиночество. Скорее всего, она бросила предыдущее место работы именно потому, что там слишком многое напоминало ей об отце.

– Не спите на ходу хотя бы в моем присутствии, – услышала она резкий голос и вздрогнула.

Встрепенувшись, Китти нарвалась на неприязненный взгляд темных глаз Дрю.

– У меня сейчас обеденный перерыв, – беспомощно пробормотала она в свое оправдание.

– Тогда какого черта вы сидите, уставившись в пространство? Идите перекусите.

Китти попыталась вскочить, но, зацепившись рукавом за ручку стеллажа с карточками пациентов, рухнула назад в кресло.

– О Господи!

Дрю успел подхватить ее, до того как она упала бы на пол, развалив хлипкое кресло. Он поставил Китти на ноги, успев отметить, что ее халат застегнут неправильно. Петли не совпадали с пуговицами.