Совместно со странами социалистического содружества мы выступили в Организации Объединенных Наций с рядом крупных инициатив, в том числе – с проектом создания всеобъемлющей системы международного мира и безопасности. Государства Варшавского Договора обратились к НАТО, ко всем европейским странам с предложением сократить вооруженные силы и вооружения до уровня разумной достаточности. Пригласили произвести сопоставление военных доктрин обоих союзов с целью придания им исключительно оборонительной направленности. Выступили с конкретным планом и активно добиваются запрещения и ликвидации химического оружия. Проявили инициативу в области организации эффективных методов контроля за сокращением вооружений, включая инспекцию на местах.
Мы решительно выступили за укрепление авторитета ООН, за полноценное и действенное использование прав, врученных ей и ее органам международным сообществом. Делаем все от нас зависящее, чтобы ООН – этот универсальный механизм – могла полномочно обсуждать и обеспечивать коллективный поиск баланса интересов всех государств, эффективно выполнять свои миротворческие функции.
Самое главное состоит в том, что наша концепция и твердая установка на мир нашли отражение в делах, во всем нашем поведении на международной арене, в самом стиле внешнеполитической и дипломатической работы, которая пронизана стремлением к диалогу – откровенному и честному, учитывающему взаимные озабоченности и выводы мировой науки, без попыток кого-то обыграть или обмануть. Так что по прошествии этих двух с лишним лет мы с уверенностью говорим: новое политическое мышление – это не просто декларация и призыв, а философия действия, если угодно философия жизни. Она продолжает развиваться вместе с ходом объективных процессов в мире. И она уже работает.
Среди событий начавшегося нового этапа в международном развитии, которые в этот день заслуживают быть упомянутыми и останутся в истории, – встреча в Рейкьявике в октябре 1986 года. Она придала новому мышлению практическую энергию, позволила ему укрепиться в самых различных общественных и политических кругах, а международные политические контакты сделала более результативными.
Новое мышление с его общечеловеческими критериями, ориентацией на разум и открытость начало пробивать дорогу в мировые дела, разрушая стереотипы антисоветизма и подозрительности к нашим инициативам и действиям.
Разумеется, если мерить масштабами задач, которые современному человечеству предстоит решить, чтобы обеспечить выживание, сделано еще очень, очень мало. Но начало положено, и первые признаки перемен налицо. Одним из убедительных тому подтверждений является договоренность с Соединенными Штатами Америки о заключении в ближайшее время соглашения по ракетам средней дальности и оперативно-тактическим ракетам.
Заключение этого соглашения имеет большое самостоятельное значение: будет впервые ликвидирован целый класс ядерных вооружений, сделан первый реальный шаг по пути уничтожения ядерных арсеналов, показано на деле, что можно двигаться в этом направлении, никому не нанося ущерба.
Это, безусловно, важный успех нового мышления, плоды нашей готовности, строго оберегая принцип равной безопасности, искать взаимоприемлемые развязки.
Однако вопрос об этом соглашении был в основном решен еще в Рейкьявике, на нашей второй встрече с президентом.
От третьей и четвертой встреч высших руководителей СССР и США в столь ответственный период мир ждет большего, чем просто формальная фиксация того, о чем договорились год назад, и не только продолжения дискуссии. Торопит и время, нарастающая опасность совершенствования оружия, которое может выйти из-под контроля.
Вот почему мы будем настойчиво добиваться на этих встречах ощутимого сдвига, конкретных результатов в ключевом вопросе устранения ядерной угрозы – в вопросе о сокращении стратегических наступательных средств и недопущении выхода оружия в космос.
Какие же все-таки у нас основания для оптимизма, для того, чтобы считать всеобъемлющую безопасность действительно возможной? На этом стоит задержаться.
Отмечая 70-летие нашей революции, которая не победила бы, если бы не была подготовлена теоретически, мы и сейчас, на новом переломе всемирной истории, теоретически прорабатываем перспективы продвижения к устойчивому миру. С помощью нового мышления мы в основном обосновали потребность и возможность всеобъемлющей системы международной безопасности в условиях разоружения. Теперь надо доказать необходимость и реальность идти и прийти к этой цели. Выявить закономерности взаимодействия сил, которые в борьбе, в противоречиях, в столкновениях интересов могут дать искомый результат. И в этой связи мы прежде всего – опять же с позиций нашего ленинского учения, пользуясь его методологией, – должны задать себе трудные вопросы.
Первый относится к природе империализма. В ней, как известно, коренится главная военная опасность. Природа общественного строя, конечно, не может быть изменена под влиянием внешних условий. Но возможно ли в нынешней фазе мирового развития, на новом уровне взаимозависимости и целостности мира такое воздействие на эту природу, которое блокировало бы наиболее опасные ее проявления? Иначе говоря, можно ли рассчитывать на то, что закономерности целостного мира, в котором общечеловеческие ценности являются главным приоритетом, смогут ограничить диапазон разрушительного действия эгоцентрических, узкоклассовых закономерностей капиталистической системы?
Второй вопрос. Он связан с первым: в состоянии ли капитализм освободиться от милитаризма, может ли он экономически функционировать и развиваться без него? И не утопично ли наше приглашение странам Запада подготовить и сопоставить программы реконверсии экономики, то есть перевода ее на мирные рельсы?
Третий вопрос. Может ли обойтись капиталистическая система без неоколониализма, который является одним из источников ее нынешнего жизнеобеспечения? Иначе говоря, в состоянии ли эта система функционировать без неэквивалентного обмена с «третьим миром», чреватого непредсказуемыми последствиями?
И рядом с этими еще один вопрос. Насколько реалистична надежда на то, что понимание катастрофической опасности, в которой находится мир, – а оно, мы знаем, проникает даже в верхние эшелоны правящей элиты западного мира – перейдет в практическую политику? Ведь как ни сильны аргументы разума, как ни развито чувство ответственности, как бы ни был велик инстинкт самосохранения, есть вещи, которые никак нельзя недооценивать и которые определяются экономическим, а следовательно, и классовым интересом.
Иными словами, речь идет о том, сможет ли капитализм адаптироваться к условиям безъядерного и разоруженного мира, условиям нового, справедливого экономического порядка, условиям честного сопоставления духовных ценностей двух миров? Это далеко не праздные вопросы. От ответа на них зависит, как будут развертываться исторические события в ближайшие десятилетия.
Но достаточно поставить хотя бы одни эти вопросы, чтобы увидеть всю серьезность задачи. Ответы даст жизнь. Правильность же самой программы безъядерного и безопасного мира будет проверяться не только безукоризненностью ее научного обоснования. Она будет проверяться ходом событий, который подвержен воздействию самых разных и новых сил.
И уже проверяется. И здесь мы тоже верны ленинской традиции, самой сути ленинизма. А именно – органическому сплаву теории и практики, подходу к теории как к орудию практики и к практике – как контрольному механизму правильности теории. Так мы и действуем, переводя новое мышление во внешнеполитическую деятельность, корректируя, уточняя его опытом, полученным из реальной политики.
Итак, на что мы рассчитываем, зная, что строить безопасный мир придется вместе с капиталистическими странами?
Послевоенный период дал свидетельства глубокой модификации противоречий, которые определяли главные процессы мировой экономики и политики. Я имею в виду, прежде всего, такое их развитие, которое в прошлом неумолимо приводило к войне, к мировым войнам между самими капиталистическими государствами.