- Всё хорошо, - повторила она с улыбкой. – Главное, чтобы это делало тебя счастливой.

- Это не делает меня счастливой, - поспешила объяснить я. – Это просто… произошло.

И это действительно было так. В одну минуту я ненавидела каждую секунда, а в следующую так зажгла, что никто бы не смог меня остановить, так что теперь мне было выдано все необходимое, и я официально стала болельщицей – делала кувырки и ходила колесом. Так, пытаясь поступать, как Кэсс, разбить всех на их же поле, я попала в команду. Рина тоже стала чирлидером, по большей части потому, что половина судей были футболистами.

- Я понимаю, - Боу обняла меня. – Иногда что-то действительно просто… - она снова посмотрела на свитер в моих руках, - случается.

Затем, не дав мне ничего сказать, она похлопала меня по руке и пошла к своему дому, шурша травой под ногами.

Оказавшись у себя, я снова посмотрела на костюм болельщицы, пытаясь представить, как кувыркаюсь в воздухе над футбольным полем. Это оказалось непросто. В дверь постучали.

- Кейтлин? – позвала мама. – Ты там?

- Да, заходи.

Она приоткрыла дверь и заглянула в комнату. На мамином лице была новая помада, и я почувствовала запах её духов, «Joy» - она всегда прихорашивалась перед возвращением отца с работы. Она выглядела хорошо, но всё же с её лица словно что-то пропало – так было с тех пор, как ушла Кэсс – и мама казалась тенью самой себя, ходящей и разговаривающей, но едва живой.

- Как школа?

- Хорошо, - я повернулась, всё еще держа свитер в руках. – Я попала в команду болельщиц.

- Правда? – её лицо просветлело, и она вошла в комнату, протянув ко мне руки. – Ох, Кейтлин, это замечательно! Почему ты не сказала, что собираешься туда попасть?

- Ну, это просто случилось, - отозвалась я.

Она подошла к стулу, куда я повесила юбку, затем взяла у меня свитер.

- Ты только посмотри на это! – восторженно произнесла она. – Это потрясающе. Но ты не можешь оставить это просто так. Юбку нужно погладить, а свитеру, кажется, не повредит химчистка.

- О. Ладно. – Я не видела её в таком хорошем настроении с тех пор, как ушла сестра.

- Странно, что тебе дали всего один комплект. Будет непросто стирать его каждый раз, ведь у тебя будет много игр.

Казалось, я могла видеть, как работает её мозг, пока она изучала этикетки на форме, наклонив голову.

- Завтра будет собрание, - говоря об этом, я все еще чувствовала себя как-то странно. – Думаю, там мне все и скажут. Сегодня нам выдали только расписание, - добавила я, доставая лист из сумки. Мама подошла, протянув руку к нему, затем быстро пробежала глазами по списку дат.

- Ого, ты теперь будешь сильно занята, - вынесла она свой вердикт. – Но это ничего, мы справимся, как и всегда, правда?

- Ммм… Да.

Это «мы» звучало непривычно для меня, ведь я никогда не состояла ни в одной из школьных команд. Мама, кажется, забыв, что я вообще находилась в комнате, направилась к двери.

- Я повешу это на холодильник, чтобы мы могли знать, когда ты должна быть готова. А завтра вечером, когда тебе всё расскажут, мы съездим в магазин, хорошо? Если, конечно, они не заказывают всё по каталогу, тогда я могу просто выписать тебе чек…

- Я не знаю, - тихо сказала я.

- Ладно, посмотрим. Если что, я напишу чек, и ты сможешь заказать всё, что тебе будет нужно.

- Я не знаю, - повторила я. Живот неприятно заныл.

- Ну хорошо, там увидим, - мама обернулась и помахала мне листком, затем исчезла в коридоре. Я знала, что сейчас она возьмет скотч и прикрепит расписание на холодильник, на то же самое место, где всегда висели расписания тренировок, даты встречи Дискуссионного клуба и расписание занятий в Йеле для Кэсс.

Единственной причиной, по которой я подписалась на всё это, была попытка сделать что-то, что отличило бы меня от сестры. Но в итоге я снова следовала по её пути.

Я посмотрела в окно. Боу и Стюарт готовили обед: он чистил морковь и что-то говорил, она перемешивала что-то в миске большой деревянной ложкой, держа в руке бокал вина. И мне снова, как в детстве, захотелось быть их дочерью, сидеть на их кухне, есть острые бобы, чистить морковь и… просто быть собой.

Однажды, когда мне было восемь, меня отвели к Боу, чтобы она присмотрела за мной. Я взяла куклу Барби и играла, переодевая её для Очень Важного Свидания с Кеном, который валялся рядом, полуобнаженный, ожидая своей очереди нарядиться в синие велюровые брюки.

- Как зовут твою куклу? – спросила тогда Боу.

- Барби, - ответила я. - Их всех зовут Барби.

- Я знаю, - сказала Боу. – Мне кажется, это скучно, когда у всех одинаковые имена.

Я подумала над этим.

- Тогда её будут звать Сабрина.

- Это очень хорошее имя, - одобрила Боу. Она пекла хлеб тогда, и её пальцы были измазаны в муке. – А чем она занимается?

- Занимается? – переспросила я.

- Да, - Боу на минуту оставила тесто и отряхнула руки. – Что она обычно делает?

- Ну, она гуляет с Кеном.

- А еще?

- Ходит на вечеринки. Занимается шопингом.

- Хм, - Боу кивнула. – А она не работает?

- Ей не нужно работать, - сказала я.

- Почему нет?

- Потому что она Барби.

- Мне неприятно говорить тебе это, Кейтлин, но кто-то ведь должен платить по её счетам, покупать бензин для машины, - весело откликнулась Боу. – Если, конечно, у нее нет большого состояния, доставшегося в наследство.

Я обдумывала это, надевая на Кена штаны. Боу выложила тесто на противень.

- Знаешь, что я думаю, Кейтлин? – её голос был мягкий и дружелюбный, как и всегда, когда она говорила со мной.

- Что?

- Я думаю, что твоя Барби может заниматься шопингом и гулять с Кеном, имея при этом хорошую работу и делая блестящую карьеру, - она открыла духовку и поставила туда противень с хлебом.

- А кем она может работать?

Моя мама не работала и проводила время, ухаживая за домом и участвуя в делах Ассоциации Родителей. Я не могла представить, чтобы Барби, чьим обычным образом было сверкающее платье и туфли на высоких каблуках, убирала дом.

Боу подошла и присела рядом со мной. Она никогда не говорила со мной свысока – во всех смыслах, она старалась быть на моем уровне, садясь рядом на корточки или ложась возле меня на кровати.

- Ну, - начала она, глядя на Кена и его прекрасное телосложение, - Кем ты хочешь быть, когда вырастешь?

Этот момент я помнила очень хорошо: Боу сидит рядом, скрестив ноги, держа в руках Кена, и смотрит на меня, а я думаю о различиях между ней и моей мамой, обычной Барби и моей Сабриной.

- Думаю, - мечтательно сказала я, - я хочу быть рекламным агентом.

Понятия не имею, откуда у меня взялась эта идея.

- Рекламным агентом, - повторила Боу, кивнув. – Хорошо. Значит, Сабрина – рекламный агент. Она работает каждый день, разрабатывая идеи для продвижения товара и всё такое.

- Она работает в офисе, - подхватила я, - и иногда ей приходится работать допоздна.

- Безусловно, - согласилась Боу. – Конечно, это непросто. Особенно, если ты Барби.

- Она хочет добиться успеха, - добавила я. – И она сама платит по своим счетам. И покупает бензин для машины.

- Она очень ответственна.

- А она может быть в разводе? И, можно, она будет знаменита благодаря своим идеям?

- Она может быть, кем угодно, - сказала мне Боу, и, что мне запомнилось больше всего, ей голос был как никогда тверд. – Так же, как и ты.

Так что теперь я занялась чирлидингом, взяла помпоны и научилась делать кувырки, пытаясь найти свой собственный путь, открыть неизведанную территорию. Я спросила себя – что бы подумала Кэсс об этом? Она была бы разочарована, как Боу? Или радовалась бы, как мама?

Я знала свою сестру. Она чувствовала бы и то, и другое.

***

Сколько я себя помню, каждый год мы – наша семья, Боу и Стюарт – устраивали праздник в честь окончания лета и отмечали День труда. В этом году после побега Кэсс я задалась вопросом: будет ли традиция продолжена, или же мы забудем о ней. В конце концов, мама прояснила ситуацию.