За других отвечать не могу, но я знаю, почему я непримирим по отношению к большевикам, захватившим власть над русским народом и над Российским государством, и почему мы — русские эмигранты — должны быть непримиримы.
Я не могу примириться с существующим положением в России потому, что в доме моих родителей с детских лет я был воспитан как верующий христианин, в правилах уважения к человеческой личности, безразлично, был ли человек в социальном отношении выше или ниже; чувство справедливости во взаимоотношениях с людьми, явное понимание различия между Добром и Злом, искренностью и обманом, правдой и ложью, человеколюбием и звериной жестокостью, — вот те основы, которые внушались мне с детства.
Кадетский корпус, Кавалерийское училище и полк, в котором я имел честь и счастье служить, заострили во мне чувство любви к Родине, чувство долга перед Россией и преданности ее Государю как носителю верховной державной власти, воплощающему в себе высший идеал служения России на благо русского народа.
Детство мое протекало под непосредственными отзвуками великих реформ Царя-Освободителя: освобождение 40 миллионов крестьян от крепостной зависимости одним росчерком пера русского Самодержца, когда в то же самое время в просвещенных и демократических Североамериканских Соединенных Штатах освобождение негров от рабства потребовало четырехлетней кровопролитной гражданской войны; суд скорый, правый, милостивый и независимый, подобного которому, как мы теперь увидали воочию, не знают культурнейшие страны Европы и Америки; Земская реформа, обновившая всесторонне жизнь в провинции на необъятных пространствах Российского государства и давшая такое самоуправление, которого тоже не знают цивилизованные критики русских порядков; и, наконец, жертвенный порыв, объединивший в одном стремлении сердце Государя, политику правительства и настроение народных масс для освобождения единоверных братьев славян — сербов, болгар, черногорцев — от векового жестокого турецкого ига, — вот те крупнейшие события из государственной жизни России, которые, воспринятые в детском возрасте, оставили во мне след на всю жизнь.
Юношей и молодым человеком я видел Россию в царствование императора Александра III, Царя-Миротворца, перед властным словом которого смолкали все интриги и враждебные выступления других правительств. Мир, нужный России и русскому народу для устроения своей жизни, для развития промышленности, путей сообщения, народного образования, для укрепления государственных финансов, для улучшения быта деревни, ни разу не нарушался в Его царствование.
Зрелым человеком я радовался исключительным успехам России во всех областях государственной и народной жизни в Царствование Императора Николая II, жестоко оклеветанного Русскими же людьми Царя-Мученика.
Устройство крестьянского земледелия, широко открывшее пути к быстрому росту благосостояния 120-миллионной крестьянской массы; колонизация Сибири и Средней Азии в никогда и нигде не виданных размерах; «американский» рост промышленности; внутренней и внешней торговли; переход ко всеобщему обязательному обучению с учреждением ежегодно по 10 тыс. новых народных школ и учреждение многочисленных и самых разнообразных школ для среднего, профессионального и высшего образования, достоинство которого мы особенно оценили, и не мы одни, в тяжкие годы изгнания; усиление военной мощи России и укрепление ее финансового положения; расцвет русских искусств и литературы, победивших весь мир, и, наконец, завершение реформ своего державного Деда привлечением представителей населения к законодательной деятельности — вот краткий перечень главнейших достижений за 20 лет царствования Николая II, вызвавших в 1912 году два грозных предостережения со стороны германских наблюдателей роста России: «Если Россия будет невозбранно продолжать так развиваться дальше, то через 10 лет, благодаря своим неисчислимым и самым разнообразным естественным богатствам она станет экономически независимой от всего мира и потому будет в состоянии диктовать мировые цены»; другими словами — «завоюет себе мировую экономическую гегемонию».
И другое, обращенное к германскому правительству:
«ежели война с Россией входит в виды Германии, то ее нельзя откладывать дольше, чем на два года».
Война разразилась в 1914 году, и после тяжких испытаний русская армия к весне 1917 года стояла во всеоружии, готовая одним мощным ударом завершить войну блестящей победой над истомленным врагом. Но вскормленные завистниками и традиционными врагами России революционеры и купленные Германией большевики не дали осуществиться блестящему апофеозу и сокрушили все, все повергли в прах, все, что веками создавалось усилиями лучших русских людей под руководством Российских императоров, все ныне уничтожено. Не «одного из малых сих», а весь русский рабочий и деревенский люд большевики соблазнили громкими обманными словами «рабоче-крестьянская власть», во славу которой зверски убили Царя-Мученика и всю Его Семью; «Вся земля — крестьянам» и т.д., играя на самых низменных инстинктах человеческой природы; мало того, они делают все, чтобы вынуть душу из русского народа и, разорив его материально дотла, до голодной смерти и людоедства, довели его в моральном отношении до полного одичания, когда человек человеку стал волком.
В России нельзя встретить улыбающегося лица, в России говорят только шепотом, в России вы не услышите смеха, — вот что говорят нам не подкупленные большевиками иностранцы-свидетели.
Православная вера, родина, семья — вот те три устоя, на которых русский народ строил свою жизнь, свое государство. И им советская власть, олицетворенная коммунистами, объявила беспощадную войну. В моей душе сейчас живут три чувства — безграничная ненависть к большевикам, правящим Россией, надежда, что мне придется участвовать в свержении их власти и вера в грядущее возрождение России.
Я не могу примириться с большевиками ни как с людьми, коммунистами, ни как с государственной властью в России, потому что нет ни одного вопроса морального, политического или экономического характера, как во взаимоотношениях людей между собой, так и в отношениях правительственной власти к населению и обратно, по которым взгляды, проводимые советской властью в жизнь, не стояли бы в полном противоречии с тем, чем жила Россия в течение веков и что привело ее к величию, славе и благосостоянию.
Вот почему я непримирим к советской власти. По этой же причине я считаю, что всякий русский эмигрант должен быть непримирим к ней. Если же он ищет компромисса с ней, приспособляется к ней, то он не может называть себя русским эмигрантом: это звание в самом себе таит молчаливый обет бороться с советской властью. В противном случае эмигрант обращается в беженца, убежавшего из России лишь для спасения своей жизни.
В двух словах отвечу и на второй вопрос: «Что нужно Русской эмиграции для победы над коммунизмом?» Мировой коммунизм питается и руководится из Москвы, поэтому победа над коммунизмом возможна только как последствие победы над красной Москвой, над коммунистическим штабом в Москве.
Для всякой победы нужно устремление к одной цели максимум усилий. Для победы над советской властью русской эмиграции, такой, как я ее выше определил, необходимо сознание, что ни один эмигрант не имеет права что бы то ни было делать или говорить, что могло бы послужить на пользу большевикам или во вред другому эмигранту, т. е. тому, кто так или иначе борется с большевиками, и ни один эмигрант не имеет права не сделать того, что в его возможностях и что может так или иначе нанести ущерб коммунизму.
С этой мыслью нужно утром вставать и вечером ложиться спать, с этой точки зрения нужно расценивать каждый свой шаг, каждое свое слово, принося в жертву главному и единственно важному все личное, второстепенное, партийное.
Никогда не делать того, что может порадовать общего врага. Все усилия против коммунизма, коммунистов и против коммунистической власти в Москве. Дисциплина и самоограничения ведут к победе.