– Это,– говорю я,– за ту ночку в «Литтораль», а это…– Я ставлю его на ноги и наношу второй удар.– А это за то, что ты подумал, будто я мог быть шпиком.

Он грохается на пол. Из носа у него идет кровь.

– Не волнуйтесь, шеф,– говорит За.– Шпиков не существует в природе. Вот доказательство.

Со всего размаха он наносит Морто удар между ребер. Тот кричит от боли.

– Дерьмо! – говорит За с наигранным удивлением.– Оказывается, шпики все-таки существуют. Иначе они не могли бы скулить. Вот уж действительно, век живи, век учись. Да, простите, что я не вмешался раньше. Я вошел через боковой служебный вход, который мы с вами засекли раньше, но мне пришлось подождать, пока эта парочка не разъединилась. Когда блондинка отправилась на кухню, я ее немного успокоил. Сейчас она скучает в шкафу. Я пойду освобожу ее. Держите, вот ваша пушка.

Пять минут спустя мы в полном сборе: блондинка в своем сексуальном одеянии, правда немного пострадавшем, в волосах ее запуталась паутина, и Морто, вытирающий измазанную кровью рожу.

– А теперь можно и поговорить,– начинаю я.– Пятьдесят миллионов этого вполне заслуживают. Я начну первым, а вы, если понадобится, внесете добавления. Я думаю, что Сигари и ты, Морто, часто бывавшие на вилле «Джемиля», не могли не знать, что один тип заработал на предательстве кучу денег. Вы знали этого парня. Уволенные без жалованья после известных событий (вот она, благодарность сильных мира сего), вы снова взялись за старое. Пойдем дальше. Сигари продавал особую литературу, он поставлял ее в подпольные бордели. Однажды в одном из этих местечек он сталкивается с этим предателем. Тот живет среди алжирцев, которые (он прекрасно это понимает), если истина выплывет наружу, разделаются с ним, как они разделались с неким Валуна. Сигари, должно быть, прибегнул к легкому шантажу. Но тот, предатель, прекрасно знает, что шантажист никогда не останавливается. Поэтому, дорогая мадам, вам следует носить не только черный пояс для чулок, но и платье того же цвета. Вы вдова.

– А вам-то какое дело? – изрыгает Раймонда.

– Мне? Никакого. Напротив, я обожаю черный цвет. Сигари ввел вас в курс дела?

– Нет! Свинья! По ночам он во сне говорил вслух. Он упоминал этот город и пятьдесят миллионов. Когда я поняла (во всяком случае, мне так показалось), что он хочет от меня отделаться и удрать с денежками, я предупредила на всякий случай Морто. Он мог кое-что знать.

– Я сразу понял,– подхватывает шпик на пенсии.– Он натолкнулся на того типа, выманил у него деньги и смылся. Почему бы и нам не заработать, подумал я. И мы приехали сюда. Но здесь я передумал. Сигари убрался из гостиницы явно не по своей воле. Что-то тут было не чисто. Но меня это не обескуражило. Не может же этот тип всех укокошить. Итак, мы устроились в «Литтораль», так как «Принсесс» была слишком уж грязной, и начали действовать. Но у нас не было никаких зацепок. Сигари, правда, вел кое-какую отчетность, но он держал ее при себе. Тогда я стал просто бродить по улицам в надежде встретить этого миллионщика. Ни черта не вышло.

– Да, ни черта. А тут в «Литтораль» приехал я, этот болван посыльный рассказал тебе обо мне, и у тебя родились некоторые идеи.

– Да. Не сердитесь, но я подумал: частный сыщик и бандит часто являются одним и тем же человеком. У нас был один такой в нашей команде, там. Вот почему я так говорю. Ну вот я и подумал: а что, если этот сыщик явился за тем же самым?

– И ты отыскал возможность нанести мне визит. Тебе мало что удалось узнать, но ты обнаружил номера телефонов двух жителей этого города. Ты им позвонил, чтобы проверить, говорят ли они с акцентом. Это оказались алжирцы. Значит, решил ты, путь выбран правильный. А еще до этого ты поручил незаконной вдовушке на всякий случай следить за мной, чтобы быть в курсе того, что я делаю.

– Мы цеплялись за каждую возможность, месье. Но это мало что нам дало. Во всяком случае, мы чувствовали необходимость следить за вами. Интуиция.

– А когда ты прочел статью в «Эко», ты понял, каким образом можно меня подцепить, чтобы использовать в вашей игре. Ты рассчитал, что блондинка будет идеальным посредником. Вы уехали из гостиницы и сняли -деньги у вас наверняка есть – эту виллу, очень удобную для ваших делишек.

– Ну да! Может, это было не очень умно, но все же лучше, чем бродить по улицам или портить глаза, отыскивая, нет ли его в справочнике.

– Кого?

– Да этого типа, черт возьми! Блуа.

– Его зовут Блуа?

– Его звали так в Алжире. Не настоящее имя, естественно. Ну а вдруг – чего не бывает! Но в справочнике фамилии Блуа не оказалось.

– Как он выглядит, этот субъект?

– О, знаете ли, для меня эти приметы… Ну, он был высокий, худой, с квадратной головой…

– Он хромал?

– Я видел его только один раз: он стоял в каком-то кабинете, а не двигался. Это все, что я могу сказать по поводу его примет. Ведь я его видел всего несколько секунд.

Да, точно так же, как и Шамбор… Черт! Я быстро вскакиваю с кресла. Какими соображениями руководствуются люди, когда выбирают себе псевдонимы? Во время оккупации я знал одного подпольщика по имени Морис Леблан[22], который взял себе псевдоним Люпен, чтобы уподобиться Арсену Люпену. Остроумный ход – Леблан равен Люпену. А Блуа?… Чему равен Блуа? Чему же иному, мои дорогие, как не замку на прекрасной Луаре?[23] Это похоже на бред, но надо проверить.

– Позаботьтесь о мадам,– говорю я За.– А ты, Морто, поедешь со мной. Мне надо тебе кое-кого показать. Еще одного умника, скорее всего. Одного типа по имени Шамбор.

Я сажаю Морто за руль моего «дофина», и мы едем к алжирцам, которые приютили у себя Шамбора, пока его не положат в глазную клинику (как бы не так!). Пока мы ехали, я все время терзался мыслью, не подсунул ли он мне липовый адрес, однако мои опасения оказались напрасными. Но капитана там не было. Хозяева сказали, что он поехал навестить своего друга Дакоста. Ах, еще один первоклассный трюк. Ну хорошо, дамы и господа. Курс на «Дубки».

Когда мы туда приезжаем, первое, что я вижу на дороге, которая ведет к дому,– это две машины, а затем, перед домом (помимо капитана Шамбора и его ординарца, стоящих немного в стороне), двух жандармов и одного типа в штатском с собакой на поводке. Я обращаюсь к стоящему у изгороди представителю закона, который так и сверлит всех своими глазками, и спрашиваю, что происходит. Он отвечает, что хозяин лесопилки повесился.

В этих местах слишком много солнца, чтобы разводить церемонии. Добряк полицейский нисколько не препятствует «друзьям несчастного» (так мы ему отрекомендовались) подойти к месту разыгравшейся драмы. Я сразу же направляюсь к капитану Шамбору и его ординарцу, толстяку Андре, шепчу на ухо Морто:

– Понаблюдай за слепым. Потом скажешь, что ты о нем думаешь.

Он соглашается, совсем растерявшись. Андре, завидев меня, идет к нам, ведя за собой капитана. Оба выглядят совершенно потрясенными.

– Это мы его нашли,– возбужденно рассказывает толстяк.– Капитан, узнав от вас историю Аньес, хотел подбодрить Дакоста, а тот повесился, на крюке. Черт возьми! Подонок!

– Кто подонок?

– Дакоста,– шепчет капитан сдавленным голосом.– Меня обдурили на вилле «Джемиля». Заставили поверить, что предатель – тот, другой, а не Дакоста.

– Что?

– Вам объяснят это в другом месте,– говорит Андре, которому, по-видимому, не терпится смыться отсюда.– Мы предупредили жандармов, дали показания и т. п. Теперь мы уезжаем… Я вам позвоню в течение дня в гостиницу. Нам надо будет встретиться…

Он запинается. Я совершенно не могу понять, что он говорит. Но когда он, ведя Шамбора, уходит, чтобы узнать у фараонов, нужны ли они еще, я поворачиваюсь к Морто, совершенно ошеломленному всей этой комедией, и спрашиваю:

– Слепой – это предатель?

– Черт подери! – восклицает он, обалдев от вопроса.– Вы что, сбрендили?