Большую работу в эти дни проделали связисты во главе с майором Н. М. Готовченко. Они сняли все штатные средства связи, наладили, используя трофейный провод, а кое-где и остатки обесточенной местной электросети, временные линии.

Вечером 29 июня подполковник Андреев доложил мне, что намеченные планом мероприятия выполнены. Мы с ним еще раз проверили по документации, все ли сделано. При том объеме работы, который проделала группа Андреева, не мудрено было что-то упустить. Однако все было осуществлено четко. И тогда я пошел докладывать комкору. Генерал Григорович остался доволен и дал указание начать сдачу участка частям 74-го корпуса.

В ночь на 30 июня мы были выведены на дневку в район второго оборонительного рубежа, а затем тремя ночными переходами передислоцировались на новое направление.

К 5 июля корпус вышел на рубеж Малениска, Вережбовчик, Гнидава и, заняв здесь оборону, стал готовиться к наступлению. Проводить его предстояло в довольно трудных условиях. В полосе предстоящих нам боевых действий местность можно было разбить на два участка, совершенно различных по профилю. Восточный — от реки Серет до рубежа Ожидув, Бялы Камень, Сасов протяжением 30–32 километра — представлял собой сильно пересеченную низменность, слегка повышающуюся к западу. Здесь было много оврагов, лощин, небольших холмов, а с северо-запада на юго-восток протекали два широких ручья с открытыми берегами. Это давало противнику преимущество в выборе позиций и наблюдательных пунктов. Восточнее Колтува местность была заболочена: там извивались три речки — Волица, Луч и Керничина, что, конечно же, сильно стесняло маневр войск. Западный участок был сравнительно открытым, но тоже топким. Артиллерия и здесь могла вполне застрять, а если и продвигаться, то с немалым трудом.

В соответствии с местностью была построена и оборона противника, к которой он перешел, потерпев поражение в период весеннего наступления наших войск в направлении Тернополь, Скалы, в апреле 1944 года. Времени у фашистов для того, чтобы как следует укрепить свои позиции, было достаточно. За три месяца в той полосе, где предстояло наступать корпусу, они оборудовали три рубежа: основной — по линии Малениска, Маркополь, Лопушаны и два промежуточных — один западнее Ясенюв и далее по южному берегу рек Волица и Луч до Звыжина, а другой по южному берегу Западного Буга на участке Бялы Камень, Кругув. Кроме того, были созданы отсечные позиции по рекам Луч и Злочувка.

Система обороны противника строилась по принципу узлов сопротивления, составляющих общий бродский рубеж обороны гитлеровцев на пути к Львову. В опорных пунктах были отрыты две-три линии траншей полного профиля с открытыми площадками для пулеметов. Имелись также дзоты (перед фронтом наступления корпуса их насчитывалось 17), мощные блиндажи, хорошо оборудованные огневые позиции. У переднего края проходила густая сеть противопехотных и противотанковых заграждений.

Значительной по своему составу была и группировка противника. Плотность немецких войск на один километр фронта составляла до 200 активных штыков, 15 пулеметов, свыше трех орудий и минометов и один танк.

С учетом этих обстоятельств командарм поставил корпусу задачу, сковывая противника на рубеже поселков Нетреба, Оржиховчик, использовать прорыв 15-го стрелкового корпуса, нанести удар в направлении Баткув, Пеняки и прорвать вражескую оборону в районе высоты 353,0, а в последующем, свертывая боевые порядки врага в северо-западном направлении, решительным маневром одной стрелковой дивизии во взаимодействии с войсками 13-й армии окружить и уничтожить бродскую группировку врага.

Прорыв сильно укрепленной обороны, да еще в условиях лесисто-болотистой местности, требует особенно тщательной и всесторонней подготовки. Хорошо, что мы имели в запасе время, правда небольшое — всего несколько дней, тем не менее это давало возможность провести необходимые мероприятия. То, что было сделано, очень, на мой взгляд, характерно для подготовки наступления такого большого масштаба. Поэтому позволю себе остановиться на этом подробней, тем более что работа штаба корпуса, который в тот период был уже четко слаженным коллективом, была особенно интенсивной и многогранной.

Прежде всего о планировании. Занимались им, конечно, все отделы; каждая служба по своей линии готовила данные, необходимые комкору для решения.

Штаб артиллерии во главе с подполковником Н. Н. Рудой, уточнив у подполковника С. М. Дашука и его разведчиков схему обороны противника и его силы, спланировал все виды огня, план перемещения артдивизионов в ходе боя и вместе с начальником артснабжения подполковником Ф. Ф. Никитиным сделал расчет необходимого количества боеприпасов.

Связисты, которыми руководил подполковник А. Ф. Шацкий, разработали и разослали в войска переговорные таблицы. Ими же была составлена схема организации связи на весь период боя с учетом перемещения командных и наблюдательных пунктов до дивизий включительно.

Но больше всех, как это обычно и бывает при планировании, досталось операторам. Возглавил их только что прибывший к нам подполковник Игнат Михайлович Видиборец. Полковник Г. М. Караван, сменивший уехавшего от нас В. С. Новикова, был ранен при выезде в войска, и у меня опять не было начальника оперативного отдела, его обязанности исполнял майор И. Б. Смирнов. И вот накануне наступления ко мне зашел кадровик майор В. Д. Рогозин и сообщил, что подписан приказ о назначении к нам И. М. Видиборца. Вполне понятно, что его приезда мы ждали с нетерпением, но в то же время думалось: подходящим ли окажется человек? Должность начальника оперативного отдела корпуса не всякому по плечу. Здесь ведь нужно иметь хорошо развитое оперативно-тактическое мышление, способность предвидеть ход и исход боя, соответствующую интуицию, не говоря уж об исключительной работоспособности. Видиборец оказался именно таким человеком. Он оставался в штабе корпуса до конца войны. Я хорошо его узнал и, думаю, только отдам ему должное, сказав, что это был талантливый оператор. С первых же дней, с той самой подготовки июльского наступления корпуса, Игнат Михайлович показал, на что способен. Разработанный им вместе с И. Б. Смирновым, М. А. Дельцовым, П. Я. Роговым и В. Е. Салогубовым план предстоящего боя отличался всесторонней продуманностью, творческим подходом к решению вопросов управления, взаимодействия, контроля за выполнением поставленных задач.

Комкору понравились все наши предложения. В соответствии с поставленной командармом задачей план предусматривал прорыв обороны противника на левом фланге корпуса силами 99-й и двух полков 68-й дивизий на пятикилометровом участке; на правом же фланге для сковывания противника на двенадцатикилометровом фронте оставался один из полков 68-й гвардейской дивизии. К исходу второго дня наступления предусматривался выход главных сил корпуса на первый промежуточный рубеж обороны противника, после чего предполагалось ввести в бой 359-ю дивизию и нанести удар в северо-западном направлении с целью окружения во взаимодействии со 102-м стрелковым корпусом бродской группировки гитлеровцев. Наращивание удара вводом новых сил — полков вторых эшелонов — планировалось уже с момента прорыва основной позиции обороны противника.

Когда генерал М. Ф. Григорович доложил приехавшему командарму наш план, Павел Алексеевич Курочкин отозвался не сразу. Некоторое время молча рассматривал вычерченную операторами схему предстоящего наступления, которая была повешена на стене, потом негромко сказал:

— Все правильно. Возражений не имею. Только вы, наверное, запамятовали, что триста пятьдесят девятая дивизия составляет мой резерв.

— Нет, товарищ командующий, не забыли, — ответил Григорович невозмутимо, но в его глазах я уловил хитроватый прищур. Михаил Фролович умел, когда нужно, находить и обходные пути, чтобы отстоять свою точку зрения. — Но мы надеемся, — продолжал он все так же спокойно, — что вы разрешите нам использовать триста пятьдесят девятую дивизию в нужный момент.