Бася сидела на столе с пачкой отпечатанных на принтере листов. Быстро пробегая лист по диагонали, она роняла его на пол и принималась за следующий.
— Привет, — отозвалась Бася, не отрываясь от чтения. — Нет, ну ты только погляди, а! — Она кинула остатки рукописи на стол. — И это называется "РИСКНУТЬ И ПОБЕДИТЬ"!
— Кто не рискует, тот шампанского не пьет. Но рисковать только из-за шампанского я не стал бы.
— Да какое шампанское... "РИСКНУТЬ И ПОБЕДИТЬ" — так называется это народное гульбище, которое ребята, — она сделала нетерпеливый, гневный жест в сторону двери, — скинули на мою больную голову. — Бася собрала с пола листки, беспорядочно свалила их на стол. — Тут пока ничего нет, ни интриги, ни рисунка, ни тем более риска. Одна туфта и тягомотина с какими-то ряжеными, нинзями, фейерверками и перетягиванием каната, — она припечатала груду бумаги ладонью. — Пока это выглядит как шоу для импотентов... Ладно, разберемся. Ты посиди, пока я там с коллегами буду собачиться.
Она обвела комнатушку взглядом, прикидывая, чем бы ему заняться, чтобы скоротать время. Заняться было совершенно нечем.
— Разве что поиграй, — ткнула пальцем в компьютер.
Он запустил машину; на мониторе возникла серая плашка с предупреждением: "Sound blaster ERROR In-correct INT setting in the SYSTEM INI file".
— Это что за шутки? — спросил он.
Бася оторвалась от сортировки беспорядочно сваленных на столе листков и, подслеповато щурясь, наклонилась к монитору.
— А-а-а, это... Саундбластер чудит. Мне его еще Митя ставил. — Она помолчала и добавила изменившимся голосом: — В начале года.
— Сам ставил? — удивился Б. О., перезагружая компьютер. — Странно, дело-то нехитрое.
На экране опять возникло сообщение в серой рамке: ошибка в системном файле.
— Сам... Заезжал как-то, ставил. Хотя я ему говорила, что мне эта музыка ни к чему. Да ты не обращай внимания, шлепни "о'кей", и плашка соскочит.
Б. О. сидел, подперев щеку кулаком, и смотрел на картинку, висевшую на мониторе. Бася подошла сзади, наклонилась, обняла его, поцеловала в висок и утопила пальцем клавишу ENTER.
Сообщение растворилось в экране.
— Как, оказывается, все просто... Иди. Рискни и победи. Ни пуха тебе.
Собрав бумаги, она звонко стукнула корешком стопки о стол, выравнивая листы, покосилась на монитор — Б. О. опять перезагружался, уже в третий раз.
Когда она вышла, Б. О. залез в программный каталог, разыскал там системный файл саундбластера и открыл его в режиме пассивного просмотра.
Ничего особенного, обычный рабочий файл: прижавшиеся к левому полю экрана строки системной информации, в которой он разбирался неважно. Он придавил кнопку курсорной прокрутки.
Строки дрогнули и поползли вверх, что было странно для крохотного файла, способного уместиться в одну экранную страницу. Улетев вверх, они обнажили пустое голубое поле, чего в принципе быть не должно.
Но самое странное, что, судя по легкому подрагиванию экрана, курсор двигался вниз, растаскивая границы файла.
Потом в монитор вплыл снизу какой-то текст.
Ничего общего с системной информацией он не имел.
Документы, факсы, деловые письма.
Б. О. пошарил в ящике стола, нашел дискету, скопировал файл. В этот момент в комнате появилась Бася.
— Все, — сказал Б. О., выключая компьютер. — Пошли на свежий воздух.
Свежим его можно было назвать разве что в сравнении с атмосферой мастерской — стоял по-летнему желтый, неподвижный, безветренный день. Духота, настоянная на автомобильном чаде, стеной вырастала за порогом сумрачного, пахнувшего старым деревом подъезда. Жидкое небо было задрапировано нездоровой желтизной, испаряемой тяжелым дыханием задымленных улиц, и разве что палисадник казался со стороны тем оазисом, где можно укрыться от зноя под прохладной тенью каштана.
Бася стояла на высоком бордюрном камне, сунув руки в карманы светло-бежевых просторных брюк, и слегка раскачивалась вперед-назад.
— Куда мы едем? — спросила она.
— Давай наведаемся в контору твоего мужа, -предложил он.
— Как хочешь, — пожала она плечами, усаживаясь за руль, повернула ключ в замке зажигания, посидела, нервно прогазовывая, потом заглушила мотор, откинулась на спинку кресла. — Что происходит? — Она уперлась лбом в рулевое колесо и покосилась на сидевшего рядом Б. О. — Что, черт возьми, происходит? Что ты шаманишь, а? Что ты высматриваешь, вынюхиваешь в этом мертвом городе? Я же чувствую... — Она горько усмехнулась. — Сам ведь говорил...
— Что я говорил? — притворно изумился Б. О.
— Что кошки — мудрые существа. Что они все видят, чувствуют, понимают.
— Хм, — задумчиво потер согнутым пальцем скулу Б. О. — Как-нибудь потом я тебе все объясню. А теперь поехали.
Она свернула в переулок, и, мелко насекая солнечный свет на острые доли, мимо понеслись прутья тяжелой чугунной ограды, за которой стояла, укрытая ребристым чехлом строительных лесов, маленькая церковь.
Минут через десять они въезжали через арку в замкнутый дворик, где, прижимаясь тылом к очередному строительному забору, стоял аккуратный деревянный двухэтажный дом, каких было много когда-то в этом районе, да вот почти совсем не осталось. Этому жизнь продлила, очевидно, тщательная, добротная реставрация: обшитый светлой вагонкой (оказавшейся при ближайшем рассмотрении исполненной под дерево керамикой), накрытый симпатичной зеленой жестью, с которой удачно сочетались зеленые оконные рамы, он производил впечатление игрушечного, словно был составлен из пупырчатых кубиков детского конструктора.
Миновав контрольные шлюзы, где их (после привычного допроса и перезвонок по внутренней связи) лениво проводил к тяжелой стальной двери шкафоподобный секьюрити в черном костюме, с плоским затылком и ядрышком чирья, пунцово светившегося над тугим воротом сорочки, они взошли по деревянной лестнице с резным перильным ограждением на второй этаж.
— Вам последняя дверь направо.
За широким плоским столом на тонких хромированных ножках, утопая в огромном кожаном кресле, сидел молодой человек. Он говорил по телефону и мучительно морщился, произнося какое-нибудь трудное слово (он заикался). Вежливо, глубоко кивнул, указал глазами на пару стоявших у правой стены кресел, стиснувших узкий стеклянный столик, на котором посапывала белая бошевская кофеварка.
Закончив разговор, молодой человек подсел к кофейному столику, двумя пальцами, типично бухгалтерским жестом, поддернул рукава пиджака и разлил кофе по чашкам.
— Ну как у вас тут дела? — спросила Бася, прикуривая, и, спохватившись, добавила: — Ах да, я вас не представила. Это Сережа, Митин зам. А это... — Она метнула короткий, исподлобья взгляд на Б. О. и скороговоркой пробурчала: — Ну, словом, это мой коллега.
Сережа внимательно посмотрел на коллегу, и Б. О. отметил, что он слегка косит.
— Я на минуту, — продолжала Бася, водя кончиком сигареты в черной впадине пепельницы. — Может, что-то из вещей Митиных осталось... Знаешь, мелочи всякие, то да се.
— Д-да, к-конечно, — закивал Сережа, вышел и через несколько минут вернулся с двумя кейсами, пластиковым и кожаным.
— А, Митин ноутбук. — Она погладила крышку чемоданчика. — Я и забыла...
— Заберу? — послала скрытый вопросительный взгляд Б. О., тот опустил веки: да.
— Я вас оставлю на минутку... — Она замялась. — Такая жара. Я на работе выхлебала целую бутылку фанты. Я мигом. Не скучайте тут.
Как только дверь за ней закрылась, Б. О., подавшись вперед, тихо спросил:
— Молодой человек, что заставило вашего шефа срочно вернуться из командировки?
— Какой командировки?
Б. О. помолчал.
— Из последней.
Сережа прикрыл глаза, собираясь с мыслями.
— Ах да, помню. Он был тогда в Женеве. И получил срочный факс... Да, точно, факс из нашего банка. Что-то по поводу переоформления счетов. Я деталей не знаю, но Дмитрий Сергеевич говорил, что дело не терпит отлагательств. И прилетел первым же рейсом.