Что же может дать женщина мужчине взамен его труда, производимых им богатств, всех изобретенных им чудес? Свою красоту, скажете вы, свои прелести, свою любовь, свой идеализм, все очарования своего тела, своей души и своего ума. Предположение торговца, думающего, что красота, ум и идеал могут служить таким же предметом торга, как рыба или говядина!
Ваш учитель Анфантен, так много говоривший о любви и ученики которого совершили со времени государственного переворота столько славных деяний, никогда не умел различить прекрасное от полезного. Он не говорил вам, что красота и польза — два совершенно различных понятия, откуда следует, что одна никак не может быть поставлена на место другой; что красота не подлежит оценке как товар; что женщина, наконец, не может платить своими прелестями за услуги мужчины, так как прелести эти не подлежат ни измерению, ни вычислению, не могут быть предметом торга и не приносят барышей. Красота непродажна — она есть духовное благо, произведение которого ничего не стоит.
Все это было сказано мною, и никто не ставил так высоко женщину, как я. Труд мужчины, даже труд судьи, действующего во имя права, может быть оплачиваем; все богатства, даруемые нам природой, могут служить предметом обмена; сокровища же, единственная хранительница которых женщина, одни только не имеют цены.
Разве существует плата за благодеяние, за милосердие, за милость: плата уничтожила бы значение этих добродетелей; министр, торгующий выгодами государства, есть концессионер, судья, торгующий законом, — преступник. Разве можно продавать стыдливость? Продажная стыдливость называется, как вы сами знаете, проституцией!
Точно так же и красота, слово, означающее все преимущества женщины, не продается и не учитывается: она стоит вне торга. Поэтому между брачующимися мужчиной и женщиной не существует, как вы говорите и воображаете, никакой ассоциации имуществ и общности барышей, как между негоциантами или собственниками. В браке все даруется безвозмездно, в нем существует абсолютное бескорыстие. Брачный контракт не имеет ничего общего с контрактом на куплю, обмен, продажу или наем: он имеет совершенно противоположный характер.
Мужчину, выражение силы, влечет к себе красота. Он хочет присвоить себе ее, хочет неразрывно соединиться с ней. Как же получить ее? Какую предложить за нее цену? Никакой! Красота не оплачивается ничем изо всего, чем обладает или что может произвести мужчина. Даже ласки любви не могут быть достойной платой за нее: любовники, видящие друг в друге предмет наслаждения, — эгоисты, их союз нельзя назвать браком, всеобщее сознание называет его любострастием, прелюбодеянием, проституцией. Порядочный мужчина, сердце которого жаждет обладания красотой, сейчас поймет, что он может приобрести ее только преданностью. Он, имеющий на своей стороне силу, падает к ногам женщины, предлагает ей свои услуги и делается ее рабом. Он, зная ее слабою и упоенною любовью, делается почтителен и гонит от себя всякую мысль о сладострастии. Он готов жертвовать для нее всем — честолюбием, состоянием для того только, чтоб понравиться ей; он не пожертвует только своим сознанием, потому что в сознании его сила, а в союзе этой силы с красотою и состоит именно брак. Беззаветную преданность, преданность сильного и безупречного сознания — вот все, что может предложить муж жене своей и от чего она в свою очередь не должна отказываться.
То же замечается со стороны женщины. Насколько она превосходит мужчину в красоте, настолько же она чувствует влечение к его силе. Вначале эта столь желанная сила внушает ей опасения: каждое слабое существо боится до некоторой степени существа сильнейшего. Предложить, для обуздания и приручения этой силы, свою красоту было бы, со стороны женщины, проституцией. Красота женщины так же бессильна в деле покорения силы мужчины, как и сила мужчины в деле покорения красоты женщины. Остается одно средство, уже упомянутое нами, — преданность.
Преданность за преданность — таковы должны быть результаты взаимного притяжения силы и красоты; таков, в конце концов, должен быть супружеский союз — союз возвышенный, святой, по образцу которого будут позднее заключаться все рыцарские союзы (pactes de chevalerie). Видите ли, каким образом любовь и сладострастие сменились чувством более возвышенным, не исключающим любви, но господствующим и дополняющим ее? О подобного рода браке вы, сударыни, не имеете, кажется, ни малейшего понятия. Вне его, заметьте мои слова, для женщины существует только позор и проституция. Мужчина и женщина, заключившие подобного рода брак, знают, что такое справедливость: никакая ложь не запятнает их общей совести. Их брак — лишняя колонна в вечном храме человечества, который Христос хотел воздвигнуть в душах наших и который вы и ваши сообщники стремятся разрушить.
Выведем же все последствия, вытекающие из подобного рода браков. Но сперва остановимся на принципе его.
Мужчина и женщина, которыми, казалось, исключительно управляла любовь, становятся под защиту иного закона — преданности и самоотвержения.
Преданности кому? в чем? почему? Этот вопрос требует некоторого разъяснения. Мы сказали уже, что радости любви и обладание красотой не покупаются мужчиной ни за деньги, ни за какие другие ценности благодаря прогрессу цивилизации, каждая молодая девушка не нуждается уже, ради существования, в преданности мужчины; точно так же и молодой человек не нуждается, для ухода и стирки своего белья, в преданности женщины. Какого же рода эта преданность и в чем она проявляется?
Определение, данное нами выше, относительных качеств мужчины и женщины дает нам ответ на эти вопросы.
Господствующие качества мужчины — сила умственная, нравственная и физическая; господствующее же качество женщины — красота с той же троякой точки зрения. Соединяясь узами брака при условии взаимной преданности и самоотвержения, мужчина и женщина, каждый в свою очередь, отдаются первый — культу красоты, олицетворяемой его женой, вторая же — культу силы в лице ее мужа, оба — развитию силы и красоты в своих детях.
Кто отдается лицу или делу, тот обязуется служить им сообразно их требованиям или своим способностям; кроме этого, всякое служение предполагает известного рода обязанность относительно самого себя — обязанность неусыпно наблюдать за собственным усовершенствованием. Мы сказали уже, что, сравнивая мужчину с женщиной, можно заметить преобладание силы в первом и красоты в последней; из этого следует, что, отдаваясь друг другу, они взаимно обязуются: мужчина — сообразоваться с качествами женщины, т. е. с ее красотою, кротостью, нежностью и грацией, и для этого делаться все более и более мужчиной; женщина же — сообразоваться с силою мужчины и делаться все более и более женщиной. Чем более они, оказывая себе взаимно услуги, требуемые преданностью, будут приближаться к своему типу, тем неразрывнее, в силу этой возрастающей дифференциации, будет становиться их связь, тем менее тягостны будут для них их преданность и самоотвержение. Таков закон в своем точном и наиболее общем значении; круг действия его огромен.
Во–1–х. Супружеский союз будет при таких условиях обоюдно моногамическим и неразрывным. Основания этому весьма понятны. Преданности уже не существует там, где она раздроблена. Женщина, преданная нескольким любовникам, на самом деле не предана ни одному из них; с мужчиной, преданным нескольким женщинам, происходит то же самое. Подобной полигамией не только уничтожается преданность, но и уменьшается достоинство мужчины и женщины. Мужчина себялюбив, своеволен, груб и исключителен; он делает из женщины своего поверенного, исповедника, хранителя своего состояния и своих потребностей, оракула своей совести. Делить свою любовь к жене значило бы для него жертвовать своей честью, даже самой любовью. Достоинство женщины заключается в ее целомудрии: слава ее состоит в верности мужу; каким же образом, утрачивая первое, решится она потерять и второе? Супруги служат друг для друга представителями чего–то божественного; их союз есть их религия; всякая полигамия составляет для них политеизм — вещь невозможную, бессмысленную.