И это при том, что не так давно, при Сталине, за несколько колосков, подобранных на поле в голодный год, за украденную картофелину или буханку хлеба без размышлений давали десять лет лагерей. Да и позже хищение «социалистической собственности» грозило всякому, на нее посягнувшему, долгой отсидкой. Берегли это таинственное «общее достояние», а поскольку оно как бы и ничье, то и разворовывали нещадно.

С линолеумом дело и вовсе темное. Чикатило держался версии, будто шофер не довез материал до склада, продал налево по дороге, а сваливают на начальника снабжения…

Возможно, так оно и было. Однако на фоне тех убийств, которые он, по версии следствия, уже совершил к тому времени, все эти проблемы не стоят выеденного яйца. Лучше бы он спер без наказания все аккумуляторы в Ростовской области.

Пусть он и не украл ничего, но отношения с начальством были испорчены, и директор счел за благо дать делу ход. Хозяйственник его ранга в небольшом городе, наподобие Шахт, — фигура заметная. К его мнению прислушиваются и в горкоме партии, и в прокуратуре.

Против Чикатило Андрея Романовича было заведено уголовное дело. Вел его старший следователь городского управления внутренних дел Валерий Степанович Таршин.

Андрея Романовича стали вызывать на допросы. Подозреваемый пытался внушить следователю, что он человек образованный, с интеллектуальными запросами и о хищениях какой-то ерунды смешно даже говорить. Однако на Таршина это не произвело никакого впечатления.

Чикатило перепугался. Он стал путаться в показаниях и юлить. А потом, неожиданно взяв отпуск, сбежал в Ростов.

Таршин посылал ему повестки; жена отвечала, что Андрей Романович уехал отдыхать. Чикатило тем временем, сидя в Ростове, строчил жалобы и искал себе новую работу.

Он нашел ее. В первых числах августа его оформили на должность начальника отдела снабжения в ростовском объединении «Спецэнергоавтоматика». Начальство в Шахтах, узнав об этом, вздохнуло с облегчением. Следователь Таршин, полагая, что подследственный в бегах, а дело не столь уж существенное, перестал слать повестки. По всей вероятности, дело о хищениях вскорости закрыли бы, как то случается сплошь и рядом.

Не успели.

На следствии Чикатило скажет: «Тогда, в 1984 году, в затравленном состоянии я сделал 15 убийств». Положим, он привирает: последние шесть из них он «сделал» никак уж не в затравленном состоянии. Шахтинский кошмар остался позади, Андрей Романович нашел приличную работу и, главное, очень для него удобную. Практически бесконтрольная, она давала ему возможность не только ближних поездок по области, но и дальних, серьезных командировок. Перед ним открывались, так сказать, новые горизонты.

Уже 8 августа, едва приступив к работе, он слетал в Узбекистан.

Там за недельную командировку он оставил два трупа. Поехав из Ташкента за город, искупаться в реке Чирчик, встретил молодую пьяную женщину, имя которой так и не удалось установить, убил ее в своей обычной манере, а сверх того отрезал голову жертвы и забросил в кусты. Несколько дней спустя отправился на электричке в сторону Сырдарьи за дынями — там они дешевле, чем в городе. В вагоне увидал десятилетнюю Акмарал Сайдалиеву, вышел с ней на первой же остановке и ударил на кукурузном поле кухонным ножом. Добивал камнями.

Дешевые дыни он под Ташкентом купил. В городе они существенно дороже. Дыни привез домой.

Из командировок он всегда что-то привозил в семью.

Перед визитом в Ташкент, но уже после того как его приняли на новую службу, Чикатило убил Наталью Голосовскую (2 августа); через пять дней, уже с авиабилетом в кармане, он встретил в Ростове, неподалеку от Ворошиловского моста, семнадцатилетнюю Людмилу Алексееву и «показал ей дорогу» на Левбердон. В лесопосадках у пансионата под названием «Тихий Дон» он нанес девушке 39 колотых и колото-резаных ран кухонным ножом с темной пластмассовой ручкой. Он также отрезал верхнюю губу и затолкал ее в рот трупа, искромсал грудь и вырезал низ живота. А с места убийства, как утверждало следствие, унес 90 рублей, спортивную сумку, косметическую сумочку ценой в пятерку и пластмассовые клипсы за два рубля.

После убийства Алексеевой — это было поздним вечером — Андрей Романович не стал возвращаться домой, а переночевал на работе. Его сослуживец И. А. Ковалев рассказывал, что утром, придя на службу, застал своего нового коллегу за стиркой: под краном в туалетной комнате тот отстирывал рубашку.

Все в том же «затравленном состоянии», вернувшись с дынями из командировки в Узбекистан, он убивает 28 августа одиннадцатилетнего Сашу Чепеля. Тоже после работы. Там же, где Алексееву, — у пансионата «Тихий Дон». Тем же ножом. И опять, чтобы не мотаться на электричке домой на ночь глядя, остается ночевать в конторе.

Кровь он и на этот раз отмывает в туалете «Спецэнергоавтоматики». Спать укладывается на своем письменном столе, где утром его обнаруживают сослуживцы.

Кому какое дело, если человек заработался и решил заночевать в конторе?

6 сентября в парке Авиаторов он убивает двадцатичетырехлетнюю Ирину Лучинскую. У него при себе тот же нож — вероятно, он все эти дни ходит в одном костюме.

Ночует на работе.

13 сентября после долгого выслеживания его арестовывает Александр Заносовский. В портфеле Чикатило находят: грязное полотенце, моток крепкого шпагата, баночку вазелина, кухонный нож с темной пластмассовой ручкой, удостоверение внештатного сотрудника милиции.

Более чем сдержанный в оценках, скупой на похвалу Исса Магометович Костоев сказал нам: «Заносовский и Ахматханов сработали добросовестно и профессионально».

Александр Заносовский рассказывает: «Кажется, он меня узнал. На лице написан ужас, пот стекает по щекам. Я сразу подумал — это тот, кого мы ищем. Убийства в Шахтах, у него шахтинская прописка. Работает в Ростове, а в парке Авиаторов труп за трупом».

В отделении милиции при Центральном рынке открыли портфель задержанного. То, что в нем обнаружили, только укрепило подозрения Заносовского. Набор предметов говорил сам за себя.

Чикатило пытался что-то объяснить, но очень невнятно. Его отвезли в Первомайский райотдел милиции, оттуда передали оперативно-следственной бригаде, которая вела дело «Лесополоса». Ее сотрудники, изучив содержимое портфеля, тоже сказали — попался.

Областному уголовному розыску и оперативно-следственной бригаде предстояла достаточно кропотливая, но совершенно ясная работа: проверить задержанного Чикатило по всем известным тогда эпизодам. Это требует долгого времени, если не работать кое-как. А задерживать надолго, не предъявив обвинения, запрещает закон.

Если вспомнить историю с алиби Кравченко, можно без труда понять, что такие процессуальные нормы соблюдаются отнюдь не скрупулезно. У опытного оперативника или следователя всегда есть в запасе приемы, как растянуть время пребывания задержанного за решеткой. Однако на этот раз решено было сделать все по закону. Чикатило дал достаточно поводов, чтобы можно было подержать его в камере столько времени, сколько нужно следствию.

Перво-наперво его подвергли административному аресту за приставания к женщинам в общественных местах. За это можно схлопотать самое большее пятнадцать суток — и он получит их как миленький. Пятнадцати дней должно было хватить, чтобы выяснить личность задержанного. Но обстоятельства складывались еще более удачно, чем поначалу думали оперативники: они сразу же наткнулись на заведенное в Шахтах уголовное дело по хищению аккумулятора и линолеума. Достаточно предъявить обвинение в хищении и можно держать Чикатило под стражей уже не дни, а недели или даже месяцы, если очень потребуется. А за это время без спешки узнать о подследственном все, вплоть до малейших деталей.

И разобрались. Копали не у поверхности, а вглубь, на добрый десяток лет. Докопались, в частности, до гнусных шалостей педагога в Новошахтинске и Шахтах, до похабства с девочкой в пруду, до грязных приставании в запертом классе. Мерзко и нечистоплотно, но — дело прошлое, и никто не возьмется утверждать, что нечистоплотные поступки испуганного человека средних лет, который, напирая на жалость, застенчиво рассказывает следователю о своей мужской неполноценности, имеют хоть какое-то отношение к серии страшных убийств.