Для того, чтобы переплюнуть идею Пола сделать сувенирную запись этого концерта, Джон взял с собой на сцену камеру и щёлкал ей напропалую лица остальной троицы между песнями. Также он сделал несколько снимков самого себя, держа камеру на вытянутой руке. В какой-то момент Пол упомянул холодный ветер, дующий в парке, заметив, что он “немного прохладный”. Не считая нескольких ремарок, добавленных просто потому, что это был конец турне, на протяжении большей части битлы представляли свои песни точно так же, как они делали это на протяжении последних трёх лет. Я сравнивал записи их первых американских концертов в Вашингтоне и Нью-Йорке с той, что я сделал в Сан-Франциско, и зачарованно заметил, что ребята использовали почти идентичные слова, обращаясь к публике между песнями. Пока эти репризы работают, зачем их менять? В те дни в портативных кассетных магнитофонах использовалась стандартная плёнка, которая была продолжительностью в 60 минут, по 30 на каждую сторону. Первая сторона моей плёнки закончилась вскоре после того, как Пол начал петь ‘Длинная высокая Салли’, последний номер программы. Интересно, что в этот вечер он чуть не забыл золотое правило никогда не говорить “Доброй ночи” публике, потому что, если бы все поняли, что это конец выступления, они бы оставили свои места и ринулись блокировать путь нашего бегства! Пол оборвал сам себя, сказав “До…” и кинулся исполнять песню. Как обычно, ‘Длинная высокая Салли’ являлась знаком нашей компании, включая прессу, прокладывать себе путь назад к ожидающему автобусу, чтобы мы смогли тронуться в тот момент, когда четверо обливающихся потом ребят заберутся внутрь и присоединятся к нам – как всегда, под аккомпанемент бурных аплодисментов всех нас! Не считая абсурда на стоянке перед концертом, это был самый обычный вечер, хотя одна местная газета и описала его, как ‘СУМАСШЕДШИЙ ДОМ НА БЕЙСБОЛЬНОМ СТАДИОНЕ’.
Когда мы оказались на борту нашего чартерного самолёта для последнего перелёта в этом турне – вдоль калифорнийского берега из Сан-Франциско назад в Лос-Анжелес – в соседнее кресло рядом со мной опустился Джордж и сказал: “Ну, вот и всё. Я больше не битл”. Он не имел в виду, что уходит из группы, а лишь то, что он и остальные трое могут отмахнуться от всех трудностей битломании и сконцентрироваться на серьёзном создании музыки в студиях звукозаписи. Джордж признался мне, что последней каплей стали угрозы американских религиозных фанатиков убить Джона. Когда я спросил его, что он на самом деле думает о церемониальных кострах, уничтожавших битловские альбомы в библейском поясе, он ухмыльнулся и сказал: “Ну, им приходилось покупать эти альбомы, чтобы они могли их сжечь!”
Джон крикнул мне через проход: “Где Эппи? Он там был сегодня?” Я сказал, что не видел Брайана на выступлении и не думаю, что он в Сан-Франциско, но что он, несомненно, снова присоединится к нам в Лос-Анжелесе. Правда была в том, что чемодан Эпстайна, содержавший в себе солидный запас наличных, – около 20 тысяч долларов, как мне сказали – кипу очень личных документов, включая контракты на концерты ‘Битлз’, а также бутылку незаконно приобретённого барбитурата ‘Секонал’ был украден у него, пока он уходил на обед в отель ‘Беверли хиллз’. С помощью своего нью-йоркского друга и делового партнёра Нэта Вайсса, у которого тот же парень в то же самое время тоже что-то украл, Эпстайн предпринимал последние отчаянные попытки выследить своё имущество, прежде чем мы покинем Америку. Он сообщил мне по секрету, что среди пропавших вещей было несколько весьма щепетильных личных документов, и больше всего он боялся, что их мог украсть потенциальный шантажист или что они могли быть ему переданы. Эпстайн сказал мне: “Если ты вдруг обнаружишь, что пресса что-то пронюхала, то ради Бога, сообщи мне сразу же и никому не говори ни слова”. В конечном счёте, эти двое и в самом деле получили требования шантажиста с угрозой, что запрещённое владение наркотиками Брайана станет известно властям, прессе или и тем и другим. Боязнь скандала гораздо больше заботила Эпстайна, чем потеря наличных, потому что часть грязи, выкопанной из этих документов, могла повредить имиджу ‘Битлз’. Эпстайн всегда скрывал свои ошибки и проступки, потому что он считал, что если он вызовет о себе дурную славу, то часть её прольётся и на его подопечных. Через какое-то время вор, бывший возлюбленный Брайана, был арестован, и чемодан Брайана вернулся к нему в Лондон. Бутылка ‘Секонала’ был пуста.
В аэропорту Сан-Франциско, когда наш самолёт приготовился взлететь, над верхушкой моего сиденья возникла голова Пола, сидевшего за мной: “У тебя есть что-нибудь на плёнке?” Я передал ему кассетный магнитофон: “У меня всё, вот только плёнка закончилась посреди ‘Длинной высокой Салли’”. Он спросил, оставлял ли я магнитофон работать между номерами, чтобы записать все объявления и импровизированные ремарки ребят. Пол был явно вне себя от радости, что у него есть такой уникальный сувенир того, что окажется историческим вечером – прощальное выступление на сцене великолепной четвёрки. В Лондоне я сделал единственную копию для своей личной коллекции и хранил эту концертную кассету под замком, а ключ в ящике моего стола в офисе, а оригинал передал Полу. Спустя годы моя запись из Кэндлстик-парка появилась на публике в виде пиратского альбома. Если вы слышали пиратскую версию этого последнего концерта, которая заканчивается во время ‘Длинной высокой Салли’, то она происходит или из экземпляра Пола или моего, но мы так никогда и не узнали, кто этот музыкальный вор!
Те из нас, кто путешествовал с битлами, помнят мировое турне 1966 года в основном из-за шокирующих событий в Токио и Маниле вкупе с шумом после ‘более популярны, чем Иисус’. Эти жуткие эпизоды оставили в тени все остальные события, но в течение пары часов после смущающей пресс-конференции Джона в чикагском отеле ‘Астор Тауэрс’ группа успела отпрыгать на сцене в режиме ‘шоу-должно-продолжаться’ в ‘Международном амфитеатре’ в Чикаго первое из двух знаменито успешных выступлений. Целиком положительная реакция публики приободрила ребят, которые боялись, что сильно возмутившее многих высказывание Джона могло изменить отношение к группе американских битловских людей, не только религиозных групп библейского пояса. Ребят, одетых в новые замечательные костюмы тёмно-зелёного цвета и светло-серые рубашки – которые дебютировали в Токио – приветствовали громогласные крики и вопли чикагских фанатов. Во время раннего выступления кто-то случайно отключил штепсельную вилку усилителя Джорджа, поэтому он стоял, бренча на бесшумной гитаре. Пока дорожные менеджеры пытались отследить неполадку, Джон в своих оранжевых ‘бабушкиных’ очках станцевал экспромтом, шаркая ботинками под импровизированный аккомпанемент Ринго на ударных. Джон увидел связь между этим отключением вилки и эпизодом ‘более популярны, чем Иисус’, настаивая, что никто из сценических рабочих не мог сделать это случайно. Мы пытались убедить его в обратном, но, очевидно, что это кошмар продолжал жить в его голове, что бы мы там ни говорили. Группа продолжила следовать своей новой моде 1966 года в отношении более яркой сценической одежды, одевшись на своих следующих выступлениях в Детройте в свои недавно представленные светло-серые в тонкую розовую полоску костюмы. Отважные фанаты из Детройта сразу после второго концерта поняли, что мы поедем оттуда в Кливленд по дороге. Наш автобус сопровождали автомобили с открытым верхом и оставались с нами долгое время во время этой четырёхчасовой поездки поздно ночью.
Одно из самых безумных выступлений прошло на ‘Муниципальном стадионе’ в Кливленде, где толпа вышла из-под контроля, прорвалась через полутораметровую защитную ограду и захватила поле во время песни ‘Путешественница-однодневка’. Безнадёжно превзойдённая числом и ошеломлённая местная полиция просто-напросто сдалась и стояла в сторонке, в то время как орды фанатов захватили сцену и травяную зону ‘безопасности’ вокруг неё. Ребята ринулись в свою временную гримёрную – фургон-автоприцеп, стоявший позади сцены – и концерт был остановлен на 30 минут, пока подкрепления местных охранников и полиции восстанавливали порядок. В конце этого выступления дорожному менеджеру Мэлу Эвансу пришлось останавливать фанатов, желавших украсть инструменты ребят со сцены в качестве сувениров. Проливной дождь в Цинциннати 20 августа привёл к отмене выступления на стадионе ‘Кросли Филд’, – это случилось в первый и единственный раз за годы гастролей ‘Битлз’. Решение отложить выступление ребят было принято, когда Мэла, подключавшего вилку к мокрому усилителю, отбросило на метр в сторону. Нам сообщили, что прикосновение к любому промокшему под дождём сценическому электрооборудованию может стать смертельным, поэтому у Эпстайна не было другого выбора, кроме как отозвать концерт. Обязательство группы перед фанатами из Цинциннати было выполнено с помощью спешно спланированного нового выступления в обеденное время следующего дня. К тому моменту место выступления оказалось достаточно высохшим, чтобы электрическое оборудование было относительно безопасным.