Совместно, гласность от ‘Палладиума’ и ‘Королевского эстрадного представления’ достигла непреклонного шквала статей в прессе, который незамедлительно вырвался за пределы границ Британии и перенёс через Атлантику первые заголовки о ‘Битлз’ в новостях американцам. Время не могло быть более идеальным. Мы уже запланировали отправить ‘Битлз’ в Нью-Йорк в первой половине 1964 года, и эти статьи в американских газетах подготовили почву для окончательного улаживания Брайаном Эпстайном переговоров на самом высоком уровне насчёт этой поездки. Теперь битлы были готовы подняться по лестнице славы от новой любимой группы Британии до – тогда ещё редкого – ранга международных суперзвёзд поп-музыки. И этот впечатляющий прогресс произошёл приблизительно в течение года со времени ‘Люби же меня’.

Несмотря на то, что это был один из самых насыщенных периодов в сенсационной – хотя и скоротечной – карьеры ‘Битлз’ в качестве работающего ансамбля, они находили время пойти посмотреть на концерты своих самых обожаемых конкурентов при первой представившейся возможности. Любимцы из истинного перечня желаний великолепной четвёрки гастролировали вместе по британским театрам и кинозала в одном фантастическом флаконе выступлений осенью 1963 года. Возглавленный в самую последнюю минуту королём и королевой рок-н-ролла Литтлом Ричардом, с тяжеловесами ‘Роллинг стоунз’, братьями Эверли и Бо Диддли, плюс певица Джули Грант с поддержкой Микки Моста, это был концерт, который битлы не могли пропустить, и они умудрились застать одно из выступлений накануне своего собственного осеннего турне с концертами по Британии. Группа слышала, как неугомонный Ричард уверял свою публику в своей обычной робкой манере: “Я учил ‘Битлз’ играть рок!” 1 ноября в ‘Одеоне’ в Челтенхэме битлы начали напряжённую серию разовых вечерних выступлений с 33 остановками, задуманную для совпадения по времени с выпуском их пятого сингла ‘Я хочу держать твою руку’ и их второго альбома ‘Вместе с ‘Битлз’’.

Когда билеты на турне закончились раньше, чем очереди у театральных касс, театры по всей стране стали местом действия взрывоопасных демонстраций. Шесть сотен фанатов прождали всю ночь возле кинозала ‘Эй-Би-Си’ в Карлайле. Нетерпеливо снимая покрывало с тёмной стороны битломании, одна статья в прессе гласила, что “в городах и городках побольше ущерб исчислялся сотнями разбитых витрин”. ‘Дэйли телеграф’ захватила лидерство в критике истеричных вспышек фанатов, а ‘Дэйли миррор’, зная, с какой стороны её хлеба намазано масло, возразила: “Вы должны быть по-настоящему угрюмым мещанином, чтобы не полюбить этих ненормальных, шумливых, радостных, красивых битлов. Битлы – чокнутые. Они носят свои волосы, словно швабра, но они вымыты, они очень чистые. То есть это свежее молодое действо. Им нет нужды полагаться на непристойные шутки о хомос для своего веселья… Удачи, ‘Битлз’!” Этот человек из ‘Миррор’ явно не слышал закулисные непристойные шутки Джона. Казалось, после выступления на ‘Королевской эстраде’ битломания получила печать ‘Одобрено’. Всё большее и большее количество комментаторов в прессе начало выступать с поддержкой всего, что великолепная четвёрка спела, сыграла, сказала или сделала.

Тем временем, для официального фан-клуба ‘Битлз’ наступил кризис. Необычайная скорость, с которой росли слава и популярность группы, привела к огромному увеличению публичного интереса к членству фан-клуба, которое составляло 30 тысяч человек и, в конечном счёте, достигло 80 тысяч. Вмиг до сих пор достаточный работающий полный рабочий день штат служащих оказался тонущим в потопе неоткрытых мешков с почтой. Один экземпляр входящей почты, который случайно был открыт быстро, являлся письмом от одного фаната из Америки, адресованным ‘Его королевскому высочеству принцу Филиппу в лондонский Букингемский дворец для передачи битлам’. Прежде чем переадресовать его на Монмаут-стрит, какой-то лакей из отдела обработки корреспонденции дворца написал поперёк конверта: ‘В БУКИНГЕМСКОМ ДВОРЦЕ НЕИЗВЕСТНЫ’, что рассмешило ребят в свете их совсем недавнего ‘Королевского эстрадного выступления’ перед членами королевской семьи! Просто гротескным было одно письмо из Австралии, на конверте которого не было написано ничего, а был просто рисунок четырёх ‘чёлок-шваброй’. Но благодаря находчивости кого-то из западного центрального почтового офиса Лондона оно без промедления было доставлено в офис фан-клуба.

Я понимал, что впереди маячит беда в отношении связей с общественностью, когда нетерпеливые фанаты начали жаловаться на оставшиеся без ответа письма и непризнанные бланки почтовых переводов с денежными взносами. Я знал, что мне нужно было придумать план для ограничения вреда, который превратит тысячи рассерженных потенциальных членов фан-клуба обратно в наших лучших друзей. Моим решением стало ‘Рождественская запись фан-клуба ‘Битлз’’. Я размышлял над тем, что самым желанным подарком для любого фаната ‘Битлз’ является самая последняя запись группы. Если бы мы выпустили специальную запись, которая была бы доступна исключительно для членов фан-клуба, мы бы создали драгоценный сувенир, которым эти люди бы хвастались перед завидующими друзьями и, вероятно, награду на всю жизнь. Ни одна другая поп- или рок-звезда не делала подобных подарков, поэтому мы могли повсюду рассчитывать на благоприятные отзывы. Я также решил, что в будущих сообщениях для прессы и в литературе фан-клуба мы будем ссылаться на фанатов, как на ‘битловских людей’ – шаг, который, по моей мысли, должен был заставить самых пылких приверженцев группы чувствовать себя намного ближе к Джону, Полу, Джорджу и Ринго.

Когда я в общих чертах набросал Брайану Эпстайну план своей идеи гибкой пластинки на святки, его неминуемой реакцией стало то, что он тотчас отказался наотрез по причине стоимости. Он сказал, что знает, что фан-клуб не задумывался, как прибыльное дело, но есть ограничения в пределах, в которых он готов субсидировать деятельность клуба из своих менеджерских комиссионных. Поэтому я пошёл к Джону, Полу, Джорджу и Ринго, и им понравилась эта мысль. Они сказали, что они убедят Джорджа Мартина сделать запись в конце одной из их плановых сессий в ЭМИ и что мне следует взяться за работу над сочинением сценария. Сценарий? Я даже и не подумал о нём! Бюджетные возражения Эпстайна были отметены в сторону, и я мог детально изучить материально-техническое обеспечение этого проекта. Настоящая пластинка имела большое сходство с 18-сантиметровыми рекламными дисками, широко распространяемыми среди публики с помощью разовой рассылки ‘Каталога читателя’ для рекламы коллекций новых альбомов. Сатирический журнал ‘Приватный глазок’ также выпускал похожие гибкие диски, которые время от времени прилагались к специальным выпускам. Оба источника использовали в качестве поставщика ‘Линтон рекордз’, и я выследил начальника этой фирмы, Пола Линтона, головной офис бизнеса которого удобно располагался в двух-трёх километрах от моего офиса на Монмаут-стрит.

Когда я набросал сценарий для битлов, я надеялся на то, что они будут дурачиться с моими словами и сделают их забавнее. Что они не подведут меня. Или себя. Хотя часть их рождественского послания было неподдельным ‘спасибо’ фанатам за то, что они течение того года покупали записи группы, входили в её фан-клуб и приходили на их концерты. Остальной мой материал предоставлял им большой простор для паясничанья, намного большего, чем требовалось для заполнения нашего гибкого диска. Эта запись произошла 17 октября в ‘Эбби-Роуд’ после того, как битлы записали ‘Я хочу держать твою руку’. Я отнёс окончательную запись Полу Линтону, и мы смонтировали её так, чтобы она поместилась на одной стороне 18-сантиметрового гибкого диска. Безумие, но когда я сказал “смонтировали”, я имел в виду, что на самом деле мы порезали плёнку записи ножницам, собрали все куски вместе и бросили отвергнутые отрезки на пол. Поступив таким образом, мы уничтожили главную плёнку, которая в будущем могла бы собрать на аукционе многие тысячи фунтов, как уникальная памятная вещь – особенно с неиспользованными в итоге сквернословиями!