Эти данные совпадали с данными Вегенера о времени отделения Австралии от других материков. Так, черви появились в Австралии, когда она еще смыкалась с Индостаном. Сумчатые возникли позже — в то время Австралия уже отделилась от Азии, но через Антарктиду была еще связана с Южной Америкой…

Уже не однажды, еще до Вегенера ученые ломали себе головы, пытаясь объяснить удивительное сходство в геологическом строении отдельных материков, их флоры и фауны. Чего только не придумывали они — и древние материки-великаны, части которых по неизвестным причинам опустились в океан, и тысячекилометровые «мосты», которые так же бесследно исчезли с лица Земли, и морские течения, и воздушные потоки. Говорили о птицах, переносящих семена в желудках, на лапках и перьях, о рыбах, проглотивших семена и переплывших через океаны.

Все эти объяснения были громоздкими, тяжелыми, а главное малоубедительными.

Но вот Вегенер становится климатологом, и не просто климатологом, а палеоклиматологом — ученым, изучающим климаты прошлого Земли.

Знакомясь с фактами, собранными наукой (а этих фактов, как писал Вегенер, — легион), ученый убеждался, что «на большей части земной поверхности господствовал раньше совсем иной климат, чем сейчас».

Взять хотя бы остров Шпицберген. Его омывают воды Северного Ледовитого океана, остров покрыт материковым льдом, климат его суров. А геологические наблюдения, образцы пород, найденные в обнажениях и на угольных шахтах, говорят, что еще в начале третичного периода на Шпицбергене шумели зеленые леса. Здесь росли не только сосна и ель, но и более теплолюбивые — дуб, клен, орешник, каштаны, грецкий орех и даже виноград. Погода стояла такая же теплая, как теперь во Франции. На острове росли даже пальмы, которые сейчас встречаются только под тропиками. А еще раньше, до третичного периода, на Шпицбергене было и того теплее. В то время средняя температура на этом северном острове была примерно на тридцать градусов выше, чем теперь.

И в то же самое время Центральная Африка страдала от лютых морозов и свирепых ветров, а Южная была погребена под материковым льдом. Пустыня Калахари подольдом!

Вегенер не первый заметил эту громадную перемену климата. Ученые знали об этом и до него. Они объясняли это явление остыванием Земли, общим похолоданием на всей планете. Но чем же вызвано тогда потепление, наступившее после ледников? Как объяснить, что в Центральной Африке стало теперь не холоднее, а теплее, чем прежде?

Вегенер дает ответ и на эти вопросы: «Эта громадная перемена климата от тропического до полярного, — пишет он, — сейчас же наводит на мысль о перемещении полюса и экватора, а этим самым и всей системы климатических зон».

Ничто на Земле не застыло в неподвижности, все перемещается, меняет свое положение. Скользит по симе сиалическая земная кора. Смещается и ось вращения Земли, а вместе с ней и положение полюсов. Одни и те же материки то приближаются к полюсам, то оказываются в непосредственной близости к экватору. Материки, попадающие в зону полюсов, испытывают обледенение, на материках, приближающихся к экватору, устанавливается тропический климат.

Так гипотеза Вегенера решала задачи, которые до нее считались в науке неразрешимыми. Решала легко и просто. Все становилось на свои места, делалось понятным, находило свои объяснения.

Вегенер был смелым человеком и смелым ученым. Он не боялся подвергать свою теорию сомнениям и экспериментальной проверке. Он сам устроил ей строжайший экзамен. «Если перемещения материков действительно происходили в течение продолжительного времени, — писал он в своей книге, что необходимо без дальнейших доказательств признать, что они продолжаются и в настоящее время».

И вот Вегенер становится геодезистом, он вооружается инструментами для установления долгот и широт местности. Раз материки перемещались раньше, значит, они перемещаются и сейчас, значит изменяются их долготы и широты. Нужно только точно измерить долготы и широты, и в течение многих лет наблюдать за их изменениями.

Вегенер был убежден, что легче всего заметить перемещение островов. Он был уверен, что Исландия отдаляется от Европы, что можно установить изменение расстояния между Мадагаскаром и Африкой.

Проверку своей теории он начал с далекой и родной Гренландии. Гренландия в течение всей жизни Вегенера была как бы гигантской лабораторией ученого, где для него были приготовлены специальные климатические условия, где он искал подтверждения всем своим теориям и гипотезам. Ну, конечно же, Гренландия должна перемещаться, расстояние между ней и Европой должно все время увеличиваться.

Сам Вегенер не производил измерений долгот Гренландии. Он обратился к данным, полученным другими учеными. У них выходило, что расстояние между Гренландией и Европой увеличивается, и довольно быстро. Впоследствии оказалось, что прежние измерения были неточны, а цифры сильно преувеличены. Однако в то время Вегенер этого не знал. Он с радостью и нежностью поглядывал на карту острова:

- Так, значит, ты уплываешь от меня, моя Гренландия! Ну, берегись, я тебя еще догоню! Я еще позимую на тебе, вгрызусь в твой лед, заброшу змея в твое небо! Берегись!

О, как Вегенер мечтал сам измерить долготы восточной Гренландии, сам проследить за их изменениями, за увеличением расстояния между Гренландией и Европой!

Но он был на войне. Когда, наконец, окончится эта проклятая война!

А после войны? Сможет он поехать в Гренландию после войны? Это тоже неизвестно. Для экспедиции нужны средства. Где он их возьмет? Но все-таки помечтать об этом можно. На войне, в минуты затишья, мечтать даже необходимо.

Курт, встретившийся в эти годы с братом, застал Альфреда над картой Гренландии.

- Опять Гренландия! — всплеснул руками Курт. — Ты на войне. Тебя ждет семья. Кроме того, ты занимаешься теперь геофизикой. О твоей теории говорит весь мир! Причем же тут Гренландия? И почему ты о ней только вспомнил?

И опять, как много лет назад в Линденберге, Альфред ответил коротко и убежденно:

- Я о ней никогда не забывал!

С каждым днем, с каждым часом Вегенер все больше и больше ненавидел войну. Он не испытывал никакой вражды к людям, против которых ему приходилось воевать.

После ранения Вегенер попал в полевую метеорологическую службу, располагавшуюся в городе Дерпте — нынешнем Тарту. Здесь было легче, чем на фронте. Иногда выпадало свободное время.

Вегенер попросил у своего начальства разрешения читать лекции в Дерптском университете. После долгих проволочек он его получил. Ученый чувствовал себя счастливым. Снова он в аудитории, снова со студентами! С радостью передавал он свои знания молодым эстонцам и русским.

ГИПОТЕЗА, ВЗВОЛНОВАВШАЯ УЧЕНЫХ

Итак, Вегенер сдвинул с места материки, которые испокон веков считались неподвижными. Они плавают, движутся. Это движение началось давным-давно и продолжается по сей день. Оно вечно.

Гипотезе Вегенера пришлось пережить разные времена- плохие и хорошие, разное к себе отношение — положительное и отрицательное, разную критику — примитивную и строго научную.

Поначалу книга Вегенера была встречена в штыки. Против новой теории восстала вся старая геология и география. Вегенер применил к изучению земной коры методы физики. А старая наука игнорировала это новое направление.

Но теория Вегенера объясняла многие явления, которые до нее считались необъяснимыми. Она была изящна, убедительна и даже поэтична. И вскоре у нее появились сторонники и защитники.

В то же время новые открытия науки все более подтачивали контракционную теорию. Открытие радиоактивности элементов говорило о том, что Земля должна была на протяжении своей истории не охлаждаться, а нагреваться. Изучение строения гор убеждало в наличии горизонтальных перемещений.

Война еще не окончилась. Вегенер был еще на фронте, он все еще носил военную шинель и не мог, как говорится, шага шагнуть без разрешения начальства. А его идея, его мысль уже перешагнула через все границы, через все линии фронтов и смело шествовала по миру.