Срочно началась подготовка к далекому и трудному походу. С Вегенером шли гляциолог доктор Фриц Лёве и тринадцать гренландцев. Пятнадцать саней везли все, чего ждали на Айсмитте, — керосин, продукты, инструменты, радио.

22 сентября, распрощавшись с товарищами, Вегенер и его санная партия тронулись в нелегкий путь.

ДВА ПИСЬМА

Пятнадцать саней пробивались к Айсмитте.

Трудности начались с первых же дней. Едва партия отъехала от Шейдека, как спустился густой, непроницаемый туман. Он поглотил и снежные столбы, и черные флаги.

Вскоре к туману прибавился снег. Густой и мягкий, он тихо и беззвучно падал на землю, засыпая сани, людей, собак. Двигаться вперед стало невозможно, пришлось пережидать.

Как только снегопад прекратился, снова пустились в путь. Каждый километр давался с большим трудом. Собаки увязали по самое брюхо в рыхлом снегу.

Начало холодать. Резкий ветер гнал по белой пустыне облака снега.

Так, с бесчисленными задержками и трудностями, партия достигла 27 сентября 62-го километра. Разбили лагерь.

Утром в палатку Вегенера и Лёве пришли гренландцы. Уселись, сбившись в кучку, уставились в землю и начали сосать свои трубки. Молчание длилось очень долго. Вегенер почувствовал недоброе. Наконец Один из пожилых гренландцев, с трудом подбирая слова, сказал:

- Мы дальше не пойдем!

Вегенер знал, что гренландцы живут на берегу и ездят обычно по морскому льду от фиорда к фиорду. Внутренняя часть острова для них совершенно неведома, с детских лет ими владеет суеверный страх перед злыми духами ледникового щита. Правда, летом гренландцы были надежными помощниками экспедиции. Но то было летом. Зимой они боялись пускаться в далекий путь в глубь острова.

Все это Вегенер прекрасно понимал и не винил гренландцев. Но как быть? Как спасти Георги и Зорге? Как доставить на Айсмитте огромный груз? Вегенер и Лёве начали уговаривать спутников. Много часов длились переговоры. В конце концов четверо гренландцев согласились 'сопровождать Вегенера. Он обещал каждому из них по шесть крон за день пути и часы.

Теперь к Айсмитте направлялось только шесть человек. Но шесть саней не могли везти столько, сколько везли пятнадцать. Пришлось перепаковывать вещи и оставить у 62-го километра большую часть грузов. Прощаясь с гренландцами, которые возвращались в Шейдек, Вегенер дал им письмо. В нем он писал:

«Километр 62-й 28 сентября 1930 года.

Любезный Вейкен!

Мои опасения сбылись… Наша поездка потерпела крушение вследствие неблагоприятной погоды. Девять гренландцев уезжают сегодня домой. Стоило большого труда удержать остальных четырех, и еще вопрос, удастся ли добраться с ними до четырехсотого километра.

Сегодня утром у нас -28,2 градуса, метель и ветер в лицо — миленькая погода!..

Мы пробуем теперь доставить на четырехсотый километр недостающий керосин, но очень маленькими порциями. Останутся ли Зорге и Георги там, или вернутся вместе с нами — еще вопрос. Если бы дела наши пошли хорошо, я оставил бы станцию на всю зиму…

В общем, произошла большая катастрофа, которую бесполезно скрывать. Теперь дело идет о жизни. Я не прошу вас сделать что-нибудь для обеспечения нашего возвращения… Единственная помощь, которую вы могли бы оказать, в случае если бы мы встретились с партией, выехавшей нам навстречу, была бы чисто психологического характера, но в октябре это было бы опять-таки связано со значительным риском для вспомогательной экспедиции. План Зорге пуститься в путь 20 октября с ручными санями я считаю неисполнимым. Они не смогут пробиться и по дороге замерзнут.

Мы сделаем все, что сможем, и не отказываемся еще от надежды, что все пройдет хорошо. Но надежды на хорошие условия поездки теперь окончательно потеряны. Уже сюда было трудно доехать, а то, что нам предстоит дальше, ни в каком случае не походит на увеселительную прогулку.

Кланяюсь всем и надеюсь вновь увидеть всех здоровыми и довольными своими успехами!

Ваш Альфред Вегенер».

К письму был приложен листок. В нем Вегенер перечислял вещи, которые вынужден был оставить на 62-м километре, и те, что взял с собой на Айсмитте. Письмо заканчивалось словами:

«Сердечный привет всем и просьба до моего возвращения спокойно заниматься всеми экспедиционными работами.

Ваш Альфред Вегенер».

Шесть саней пробивались к Айсмитте… Дни стали совсем короткими. Снег казался бездонным. Собаки тонули в нем, сани увязали до самых перекладин. Скорость продвижения стала заметно падать: теперь партия делала всего несколько километров в день.

У 120-го километра гренландцы объявили, что не пойдут дальше. Чтобы уговорить их двигаться вперед, Вегенеру и Лёве пришлось сгрузить большую часть багажа. Был снят с саней даже керосин, которого так ждали на Айсмитте.

Некоторые исследователи Севера упрекали Вегенера за то, что после 120-го километра он не повернул назад.

Они говорили: «Ведь главная цель партии — завезти грузы на Айсмитте — уже не могла быть выполнена. Зачем же было двигаться дальше?» Однако главной целью четвертой санной партии с самого начала и до самого конца была не доставка грузов и даже не сохранение Айсмитте, а спасение Зорге и Георги.

Оставив у 120-го километра весь свой багаж, взяв с собой только то, что требовалось для самой поездки, Вегенер продолжал продвигаться к Айсмитте. Он шел на выручку товарищей. Они писали: «20 октября тронемся с ручными санями обратно на запад». Эти слова стояли в памяти Вегенера, гнали его вперед через туман и снегопады…

Лёве вспоминал об этих тяжелых днях: «Несмотря на все усилия, нам удавалось делать за час не больше двух километров. Собаки сильно устали: они то и дело проваливались в снег по брюхо и часто продвигались вперед только прыжками, дергая за собой сани».

Партия двигалась так медленно, что вскоре Вегенер и Лёве поняли — у них не хватит продовольствия и корма для собак, чтобы добраться до Айсмитте. Туда могли дойти только три человека — Вегенер, Лёве и один проводник. А остальных надо было отправить назад. Но найдется ли среди гренландцев смельчак, который отважится продолжать путешествие? Вегенер говорил с ними честно и прямо:

- Вы все поедете домой. Мне нужен только один человек. Путь к Айсмитте опасен и труден. Поэтому я не собираюсь никого принуждать и уговаривать. Я хотел бы, чтобы этот человек вызвался сам.

И такой человек нашелся. Это был двадцатидвухлетний Расмус Виллумсен из Увкусигсата. Почему согласился он сопровождать Вегенера и Лёве? Он не был другом Георги и Зорге. Ему непонятны были научные планы экспедиции, Вегенер не обещал ему никакого особого вознаграждения.

Но Расмус вырос в суровой Гренландии. С ранних лет ему, не кончавшему ни университета, ни школы, было знакомо слово «товарищ». Вот уже много дней он наблюдал: этих европейцев двигала вперед тоже не корысть, а товарищество. Как же оставить их одних? Ведь им не управиться с собаками, не пробиться сквозь ледяную пустыню. «Пусть те, что постарше, возвращаются на берег к своим женам и детям, — думал Расмус. — А я пойду дальше».

7 октября на 151-м километре Вегенер распрощался с тремя гренландцами. Они везли с собой в Шейдек еще одно письмо Вегенера:

«Километр 151-й

6 октября 1930 год.

Любезный Вейкен!

Мягкий и глубокий снег сильно уменьшил быстроту нашего продвижения… От этого наша программа опять рухнула. Мы посылаем домой только троих гренландцев. Я обещал каждому экспедиционные часы, если они выдержат до двухсотого километра. Так как мы теперь отпускаем их сами, то я прошу им выдать обещанные часы и позаботиться, чтобы они были приготовлены и для Расмуса, который едет с нами дальше…

Отсюда мы едем на трех санях, которые потом будут сведены только к двум, и рассчитываем, хотя бы и без поклажи, захватить Георги и Зорге либо на станции Айсмитте, либо на их обратном пути. Тогда мы достигли бы следующего: