БИТАЯ СОБАКА

                                                                  рассказ

            Иногда, наблюдая за стаей бродячих собак, можно увидеть удивительное, казалось бы, необъяснимое явление во взаимоотношениях этих четвероногих. Здоровенная молодая псина, самая крупная и сильная в стае, никогда никому не уступающая ни брошенной кости, ни лучшего тёплого места, где-нибудь в отапливаемом подвале… именно эта псина почему-то, без видимых причин панически боится некую небольшую, облезлую собачонку. Причём собачонка явно не первой молодости, и остальные члены стаи к ней никакого почтения, не говоря уж о страхе, не испытывают.

            Опытные, со стажем кинологи объясняют столь странное явление следующим образом. По всей видимости, эти две собаки «знакомы» уже давно, задолго до «организации» данной стаи. Причём вторая собачонка, будучи старше, страшно обижала первую в её щенячьем возрасте. Таким образом, первая собака выросла под прессом каждодневного страха, постоянно испытывая на своей шкуре остроту зубов и когтей второй. Она привыкла её бояться, выросла с этим чувством, оно стало неотъемлемой частью её психики. И даже став большой мощной собакой, она уже не может перебороть страх перед своей мучительницей. Она продолжает её также бояться, как в «детстве». Таких собак называют «битыми»…

            Генерал с переднего сиденья УАЗика, чуть съехавшего с шоссе, наблюдал за маршем вверенных ему войск. Неподалёку располагалось селение, которое вчера взяли идущие в авангарде его армии мотострелковые подразделения. Вообще-то никакого «взятия» не было. Боевики, поняв, что против артиллерии, ГРАДа и «вертушек» даже их «горячая кровь» бессильна… В общем, они предпочли отступить в горы, чтобы уже оттуда вести более привычную для них партизанскую войну. Именно так в своём докладе объяснил отступление противника начальник штаба армии. С позиции штабной науки оно, конечно, так, но «НШ» человек на Кавказе новый, рассуждает общепринятыми категориями… русскими, европейскими, общечеловеческими… ни одна из которых здесь не действует. Командующий тоже русский, но вырос здесь и понимает то, что недоступно воспитанному совсем в иной среде «НШ». За посёлок боевики не стали драться потому, что их командир отсюда родом, здесь живёт его многочисленный род. Если бы он стал здесь воевать, вся огневая мощь армии обрушилась бы на селение. Погибли бы родственники этого самозваного эмира. Таким образом «эмир» сохранял жизнь и имущество родственников не из гуманности и человеколюбия. Это делалось, чтобы уже родившиеся дети его рода смогли вырасти и мстить, а женщины продолжали бы рожать новых воинов и те, вырастая, тоже бы мстили русским. Ведь месть в этом народе являлась в какой-то степени смыслом жизни. А если погибнут эти женщины и эти дети… Вот почему «эмир» не стал защищать родной посёлок. Он не сомневался, что русские не станут никому здесь мстить, и те смогут продолжать расти, и рожать. Ничего этого не мог знать НШ, выросший где-то на Вологодчине.

            На совещании, которое Командующий проводил в КУНГе походного штаба одного из полков, он как всегда тщательно инструктировал собравшихся командиров частей:

            -… Ни в коем случае не допускать грубого обращения с местным населением, полностью исключить воровство и грабежи, никаких зачисток. Если есть возможность, населённые пункты лучше обходить, избегать боестолкновений, которые могут привести к гибели мирного населения…

            - Здесь нет мирного населения. Русских они либо всех поубивали, включая детей, либо те сами убежали, а местные все или пособники, или родственники членов бандформирований,- с места возразил некий полковник с красным лицом и шеей не менее чем сорок шестого размера.

            - А вам, товарищ полковник, слова пока ещё не давали! Как вы смеете перебивать старших!- резко повысил голос Командующий.

            - Виноват, товарищ генерал,- полковник ещё более побагровел, встал из-за стола и вытянулся по стойке «смирно».

            Командующий смерил его неприязненным взглядом и отрывисто бросил:

            - Садитесь… Да, поймите же вы все, если мы не будем давать нормально жить местному населению эта война никогда не закончится!

            - Разрешите, товарищ генерал? - поднялся начальник штаба.- Я всё же не пойму, как это местное население должно нормально жить, если оно и сейчас, после трёх лет блокады и двух войн умудряется иметь столько имущества, сколько наше, почти всё, за все царские, советские и нынешние времена не накопило? И дома у них кирпичные и заборы кирпичные и ворота железные, и машины чуть не у всех… и при этом никто нигде не работает. У нас на Вологодчине найти частного владельца КАМАЗа… днём с огнём не найдёшь, а здесь в каждом сраном селении по нескольку, и наверняка все в России украдены.

            Командующий, скривив губы покосился на своего НШ, но отчитывать его, генерала, как рядового командира полка не стал, он начал терпеливо разъяснять этому «вологодскому валенку» и заодно остальным ситуацию:

            - Нам сейчас не КАМАЗы во дворах считать надо, а заложить основы конституционного порядка. А для этого надо сделать всё, чтобы у местного населения не возникло чувства ненависти к армии. Эта сейчас, на заключительной стадии контртеррористической операции наша главная задача.

            Окинув взглядом собравшихся, и не услышав более возражений, Командующий всё-таки не удержался и «уколол» НШ, а заодно и прочих «рязанских»:

            - А насчёт того, почему и местные и вообще на Кавказе живут лучше, чем в России… Вы этот вопрос не мне и не здесь, а у себя в Ярославлях-Рязанях поставте. Как это там у вас умудряются без войн и стихийных бедствий всегда так плохо жить. И после Отечественной войны вся Украина и Белоруссия в развалинах лежали, а на твою Вологодчину, небось, ни одна бомба не упала. Ну и что, уже в шестидесятых там жили нормально, а у вас как не ели досыта ни в тридцатые, ни в сороковые, так и в шестидесятые не ели, и сейчас поди…- Командующий махнул рукой на явно смутившегося НШ, и продолжал, словно почувствовал какое-то вдохновение.- Здесь всегда лучше, чем в России жили. Я, как вы знаете, здесь родился и вырос, и прямо скажу, эта черта мне у местных всегда нравилась. Как они говорят: сначала семью, детей обеспечь, а потом о всём другом думай. И в этом нам всем у них учиться надо.- Командующий оглядел присутствующих, уверенный, что сейчас ему уже никто не возразит… Но он ошибся.

            - И всё-таки… местные автономии все дотационные. Так что как-то не совсем по-людски это получается, что здесь простой народ живёт лучше, чем в регионах-донорах,- осторожно внёс «ремарку» зам. по воспитательной работе.

            Командующий чуть не задохнулся от возмущения – от кого-кого, но от того, кто при советской власти именовался политработником и начальником политотдела армии, он таких слов никак не ожидал. Однако дальше затягивать спор не стал, видя, что остался в одиночестве и потому властно оборвал дебаты:

            - Ладно, продолжим совещание, нечего отвлекаться на не относящуюся к делу ерунду…

            Ему очень хотелось, чтобы об его армии у местного населения было как можно меньше поводов говорить плохо. Он, конечно, понимал, что местные не могут любить русских, что они всё равно их будут ненавидеть. Он просто хотел, чтобы его армию ненавидели меньше, чем другую, наступавшую на сепаратистов с противоположной стороны. И это ему удавалось. Вторая армия не щадила никого, в том числе и гражданское население попадавшееся «на линию огня». Там  боевики несли такие потери, что местные объявили Командующего второй армии врагом своего народа. Ооо… наш Командующий больше всего на свете боялся стать врагом этого народа, этих людей, среди которых он, русский, жил и рос в детском и юношеском возрасте… в щенячьем возрасте.