Указав на вычерченную Уитменом линию и небольшой узкий островок, расположенный к западу от Шпицбергена, Николсон заметил:

— Если граница льда проходит здесь, то этот островок удобнее всего для получения обсервованного места: берега приглубые, а горы просто идеальные для определения места радиолокатором.

Остров, на который указал Николсон, назывался островом Принца Карла. Он находится немного южнее острова Дэйн, к которому 14 августа 1896 года, через день после выхода из трехлетнего плена во льдах, подошло легендарное судно Нансена «Фрам». Штурман «Фрама» тоже определил свое место по пеленгам на вершины расположенных на острове гор.

— Ну что же, Ник, давайте определимся здесь, — сказал я. — Поворачивайте к острову.

Дав указание Николсону, я пошел в свою каюту. В нескольких шагах от прокладочного стола я невольно подслушал разговор двух матросов, обсуждавших наши успехи.

На каком бы корабле я ни плавал, я всегда стремился к тому, чтобы экипаж был как можно более полно осведомлен о стоящих перед ним задачах, если это позволяла обстановка и если не нарушались приказы о сохранении военной тайны. В матросском кубрике на столе, как правило, лежала большая карта океана, которую каждый мог посмотреть. У карты почти непрерывно шли оживленные разговоры.

— Послушай-ка! — сказал один из стоявших у карты матросов, обращаясь к другому. — Мы летим через океан как ветер! До полюса уже рукой подать!

— Мне все равно, с какой скоростью мы идем, — ответил его товарищ, — лишь бы попасть на полюс первыми. «Наутилусу» это не удалось. Теперь попытаемся мы!

У меня сжалось сердце, когда я, выходя из центрального поста, случайно услышал этот разговор. При всем своем желании я не мог сказать им того, что знал об этом сам, и все время боялся, что они узнают правду. Треть офицеров и многие матросы «Скейта» были участниками введения в строй атомной подводной лодки «Наутилус» и служили на ней почти два года, прежде чем попали на наш корабль. Они считают «Наутилус» заслуженной лодкой и поддерживают с членами ее экипажа самые дружеские отношения. Но сейчас они плавают на «Скейте» и, безусловно, хотят, чтобы этот корабль был самым лучшим, поэтому «Наутилус» стал их главным соперником.

Я подошел к сейфу и достал из него голубую папку, в которой хранился оперативный приказ на переход «Скейта». Открыв папку, я прочитал:

«По окончании подготовки к походу выйти из Нью-Лондона и перейти в район к западу от Шпицбергена через Датский пролив и Норвежское море. При наличии благоприятных условий погрузиться под арктический паковый лед и следовать в район Северного полюса…»

В оперативном приказе говорилось о многом другом, но это было главным. Далее перечислялись задачи:

«I. Отработать методы всплытия лодки в районе паковых льдов… Все остальное должно быть подчинено этой задаче…

Использование Северного Ледовитого океана для боевых действий окажется возможным, если лодки будут в состоянии всплывать на поверхность хотя бы периодически…»

Я с сожалением вздохнул и положил папку в сейф. Появлению голубой папки с оперативным приказом на переход «Скейту» предшествовал длинный ряд событий.

В течение 1957 года, когда «Скейт» еще строился, Николсон и я провели много часов в размышлениях о том, где будет плавать и какие задачи сможет выполнить наш новый корабль. Я никогда не забывал при этом об Арктике. Дэнис Уилкинсон добился наконец согласия: на осень 1957 года был намечен пробный поход «Наутилуса» подо льдом. Сам Дэнис в походе участвовать не собирался, так как в июне этого года он сдал обязанности командира «Наутилуса» Биллу Андерсону, но он был рад передать свой корабль такому опытному подводнику и отправить его в плавание, подготовка к которому стоила ему огромных усилий.

Нравилось нам это или нет, но «Скейт» намечалось ввести в строй не раньше зимы. Мы понимали, что если и пойдем в арктическое плавание, то это будет только летом 1958 года. Однако в неведении относительно планов на 1958 год нас держали недолго. Офицер штаба подводных сил капитан 2 ранга Том Генри, возглавлявший отдел атомных подводных лодок, сообщил нам, что поход «Скейта» подо льдом намечается на лето 1958 года и что, возможно, нам разрешат попытаться достичь Северного полюса.

Несмотря на то что лодка еще строилась, ее экипаж встретил эту новость бурными возгласами одобрения. Начиная с этого дня любой поступающий на лодку механизм испытывался и принимался нами только при условии, если он мог работать в условиях подледного плавания. Изучая каждого нового члена экипажа лодки, я неизменно стремился узнать, отвечает ли он всем необходимым требованиям и способен ли служить на корабле, который подвергнется самому большому риску, какой можно представить себе в мирное время?

Считая, что недостаточная подготовленность людей — наш злейший враг, я решил рассеять все опасения на этот счет и организовал специальные занятия для экипажа. У нас появились учебные фильмы об Арктике (большая часть из них была предназначена для ледокольных судов); было прочитано несколько лекций по полярной навигации (полезных, но примитивных, если сравнить их с нашими современными познаниями). На корабле появились книги об экспедициях в Арктику, как об успешных, так и о закончившихся трагически.

Примерно в это время нам стало известно, что в своей попытке достичь полюса «Наутилус» потерпел неудачу: подвели компасы (инерциальной навигационной системы на «Наутилусе» не было). Экипаж «Скейта» разделял чувство разочарования своих друзей на «Наутилусе», но сообщение о постигшей их неудаче еще более подогрело наше желание как можно скорее выйти в полярное плавание.

«Скейт» вошел в строй ранее запланированного срока и оказался прекрасным подводным кораблем. Мы совершили замечательное пробное плавание в Европу, установив новые рекорды трансатлантических переходов в обоих направлениях, несмотря на то что наша лодка всего несколько недель назад покинула судостроительную верфь.

Возвратившись из Европы и испытывая необыкновенный подъем, я попытался уточнить план для «Скейта» на предстоящее лето. Но, войдя в кабинет капитана 2 ранга Генри, я сразу же почувствовал неладное. Планы изменились. Генри, который обычно говорил и действовал напрямик, на этот раз ходил вокруг да около. Заметно было, что он очень огорчен.

— Вашингтон изменил свои указания, — сказал он. — Мне ничего не известно о планах на предстоящее лето.

— Арктическое плавание для «Скейта» отменено? — спросил я с разочарованием.

— Нет, — ответил Генри. — Но «Наутилус» сейчас готовится тоже, а это меняет дело.

— Не понимаю, Том, что ты хочешь этим сказать?

— Я на твоем месте не задавал бы больше никаких вопросов, Джим. Попытайся забыть об этом, — ответил Генри.

Однако забыть то, о чем я думал и днем и ночью на протяжении нескольких месяцев, было нелегко.

Через несколько дней я обратился к адмиралу Фредерику Уордеру, который заменил адмирала Уоткинса на должности командующего подводными силами Атлантического флота. Адмирал Уордер знал меня с 1942 года, когда я только что начал службу на подводных лодках. Я был уверен, что он объяснит мне все.

— Послушайте, Калверт, — сказал Уордер, — готовится нечто такое, о чем я не могу вам сказать. Но советую вам поменьше думать о полярных походах и попрошу вас особенно не распространяться на эту тему.

Я постарался подавить чувство разочарования. Но самое неприятное во всем этом было то, что экипажу «Скейта» я не мог сказать ни одного слова. Все офицеры и матросы с лихорадочным напряжением готовились к походу в Арктику.

Через месяц мне сообщили о подготовке «Наутилуса» к совершенно секретному трансполярному переходу подо льдом. «Скейт» тоже пойдет в полярный поход, но к Северному полюсу первым придет «Наутилус»! В то время я был одним из немногих офицеров на флоте, посвященных в эти планы. Меня снова предупредили, чтобы я держал полученную информацию в секрете и не говорил о ней никому, даже своему старшему помощнику, хотя он, как правило, должен знать все, что известно командиру лодки.