В сближении Николая Карловича с поэтами-символистами и прежде всего с А. Белым, который выступал также в области музыкальной и литературной критики, определенную роль сыграл брат композитора Э. К. Метнер. Он был музыкальным критиком реакционного толка. Наиболее известная его работа - книга «Модернизм и музыка», в которой нашли отражение его шовинистические взгляды на искусство [2].

[1] Их пути в дальнейшем совершенно разошлись.

[2] В своих воспоминаниях о С. В. Рахманинове М. Шагинян пишет об отношении Николая Карловича к этой книге. «Самые близкие Эмилию Карловичу люди - Николай Метнер и его жена - относились к «расистской» направленности этой книги резко отрицательно и никогда не разделяли философских взглядов Э. Метнера, а наоборот«- постоянно и горячо боролись с ними» («Воспоминания о Рахманинове». Цит. изд., стр. 152).

«стр. 47»

В одном из очерков о Н. Метнере А. Белый, в частности, утверждает: «Скрябин и Метнер сосредоточивают в себе все (!?), чем может гордиться молодая русская музыка. Метнер и Скрябин вполне противоположны. Если допускать сравнения, эта противоположность аналогична несоизмеримости безукоризненного мужественного стиха Брюсова с неверно женственной певучей строчкой Бальмонта. Метнер, пользуясь всей сложностью техники, в своих основных темах гениально прост. И это та здоровая цельная простота - простота через сложность -безраздельно связывает его творчество с общим руслом музыки, представленным гениями вроде Бетховена, Шумана, Вагнера» [1].

А. Белый и, в особенности, Э. Метнер стремились подчеркнуть связь Николая Карловича прежде всего с немецкой музыкальной культурой. При этом оба они склонны были увидеть в нем и некоего музыкального Мессию, композитора-теурга, способного донести до людей «искру божию».

М. Шагинян, близко знавшая братьев Метнер, пишет: «Николай Карлович, как и Рахманинов, горячо любил русскую музыкальную классику. Но Эмилий Карлович и устно и письменно стремился подчеркнуть близость Николая Карловича не к Бородину, Глинке, Мусоргскому и Танееву, а к Бетховену и Брамсу. Николай Карлович, считавший себя русским композитором, страдал от таких утверждений и называл их неверными и несправедливыми» [2].

В ранний период творчества Николая Карловича Э. Метнер оказывал на композитора значительное влияние: подбирал тексты для романсов, в основном ориенти-

[1] А. Белый. Арабески, М., 1906, стр. 372.

[2] М. Шагинян. Воспоминания о С. В. Рахманинове. Сборник «Воспоминания о Рахманинове», т. II, стр. 170.

«стр. 48»

руясь на немецких поэтов-романтиков, предлагал «сюжетные разработки» для инструментальных сочинений. Не без влияния запутанных философских доктрин Эм. К. Метнера Николай Карлович создает такие опусы, как «Три романса» на тексты Ницше, задумывает «Теургическую сонату». Характерно, что в период работы над этими произведениями Метнер пишет брату о своем внутреннем неприятии настроений поэта: «Спасибо за стихотворения Ницше. По-моему, это лучшее из его стихотворений [1]. Форма не уступает Гете, и при этом оно невероятно характерно для Ницше. Но неужели можно жить с таким настроением! Вот почему я особенно люблю Пушкина и Гете, что при всей их гениальности и духовности они всегда оправдывают жизнь…» [2].

Идейные расхождения братьев Метнер постепенно, все более и более отдаляли их друг от друга. Освободившись от философских доктрин брата, Николай Карлович создает ряд выдающихся сочинений, и одним из первых он пишет известную сонату op. 22, задуманную ранее, как «Теургическая соната». В 1916 году за создание сонаты op. 22 и «Сонаты-Баллады» op. 27 композитор второй раз удостаивается Глинкинской премии.

Живя в тесном кругу своих близких и родных, Метнер создал свой уклад, где все было четко распланировано и подчинено творческим задачам. Различные причины, выводившие его из рабочего состояния, переживались Метнером очень остро, как что-то мучительно мешавшее обычному ходу его творческих занятий. Ведя очень замкнутый образ жизни, Метнер оказался в стороне от передовых общественных устремлений века.

[1] Имеется в виду стихотворение Ницше «Тоска по отчизне».

[2] Письмо Н. Метнера Э. Метнеру. Цит. по статье: П. Васильев. Н. К. Метнер. Собрание сочинений, т. I. Музгиз, М., 1959, стр.10.

«стр. 49»

Глубокая аполитичность музыкальной среды, в которой вращался композитор, узость собственных политических горизонтов помешали ему определить свое отношение к Октябрьской революции. Тяжелое экономическое положение России после гражданской войны, разруха, голод гнетуще действовали на композитора, усугубляя его мрачные настроения. Впрочем, Метнер в этом отношении не был исключением. Таким пессимистическим настроениям была подвержена в те годы определенная часть русской художественной интеллигенции; ссылаясь именно на эти причины, некоторые из них в разное время и при разных обстоятельствах покинули родину. Метнер уехал за границу осенью 1921 года. Однако он никогда не думал, что покидает Россию навсегда, и предполагал скоро вернуться. В письме от 27 октября к Н. Г. Райскому композитор сообщает о «предстоящем возвращении домой» [1], Но планам Николая Карловича не суждено было осуществиться.

Годы скитаний

С 1921 по 1924 год Метнер жил в Германии. В глубине души композитор, вероятно, надеялся встретить в стране далеких предков особенно теплый и сочувственный прием. Но немецкая публика по-настоящему его не поддержала, и на поверку оказалось, что даже шумановско-брамсовские корни музыки Метнера уже не являются теперь достаточным «козырем». Композитор убедился, что ему не найти второй родины и прежде всего духовного отечества.

1 Письмо Н. К. Метнера к Н. Г. Райскому. Цит. по статье: И. Зетель. Н. К. Метнер, цит. издание, стр. 247.

«стр. 50»

В Германии Метнер не мог долго оставаться, ибо «вся обстановка музыкальной жизни этой страны того времени была ему крайне чужда, - пишет П. И. Васильев, - со смертью же А. Никиша, который высоко ценил первый фортепианный концерт Метнера и собирался его исполнить вместе с автором, порвалась последняя связь с музыкальным миром Германии» [1]. В декабре 1921 года он пишет из Берлина: «Очень много здесь пошлости, обезьянства, всякой дребедени»; из Дрездена в 1922 году: «Уж очень много здесь дряни, которая хоть и блестит, но весьма мишурным блеском». В письме к сестре (март 1923 г.): «Мечтаю о возвращении домой» [2]. Живя в Германии, Николай Карлович часто выезжает с концертами в Польшу, где с большим успехом исполняет собственные сочинения и четвертый концерт Бетховена.

Весной 1924 года Метнер отправляется в Италию; он давно мечтал посмотреть любимую им итальянскую живопись. Там же Николай Карлович встречается с С. В. Рахманиновым, общение с которым было самым радостным событием в жизни композитора после разлуки с родиной.

Концертные выступления во Франции летом 1924 года стали своеобразной подготовкой к большому концертному турне по Соединенным Штатам Америки, которое предполагалось на октябрь 1924 года. Организацией этого турне Метнер был обязан Рахманинову, который настоятельно добивался контракта в течение длительного времени: «Почти два года я стараюсь устроить для него (Н. К. Метнера. - Е. Д .) ангажемент у какого-либо импрессарио, но старания мои остаются безуспешными, -

[1] П. Васильев. Н. К. Метнер (вступительная статья). Н. К. Meтнeр. Собрание сочинений, т. I, стр. 8.

[2] Цит. по статье: П. Васильев. Н. К. Метнер. Собрание сочинений, т. I, стр. 9.

«стр. 51»

писал Рахманинов Глиэру. - Кстати, Метнер писал мне, что и в Германии очень трудно получить ангажементы» [1].

Перед поездкой в Соединенные Штаты Николай Карлович пишет сестре: «Сказать не могу, до какой степени тоскую по родине и не тянет меня в эту Америку, да надо» [2].

За пять недель, проведенных в Америке, Метнер дал одиннадцать концертов, в которых исполнял концерт Моцарта ля мажор, фантазию Шопена фа минор, «Забытый вальс» Листа, два «Музыкальных момента» Рахманинова, Сонаты Скарлатти, «Аппассионату» Бетховена. Характеризуя свою необычно интенсивную концертную деятельность, Метнер писал: «Теперь-то я уже окончательно свыкся с этим модусом и даже мечтаю, чтобы после перерыва (до января) у меня было как можно больше дела. Мечтаю, разумеется, не о славе, которой никогда не увлекался, а теперь в особенности, но о материальной целесообразности своего турне и главное о целесообразном разряде своего пианистического заряда» [3].