Наткнувшись на запертую дверь бара «Сен-Фрэнсис», он выбрался через завалы на улицу и повстречал рыдающего на перевернутом и разбитом экипаже Энрико Карузо. Карузо прижимал к груди портрет Теодора Рузвельта. Это было все, что ему удалось спасти из своего огромного, набитого добром гардероба.

Щегольски одетый, во фраке с бриллиантовыми запонками Барримор увидел Карузо и оценивающе посмотрел на него. «Привет, старина, — сказал он. — Унылая картина, да?»

Карузо сначала мельком глянул на своего разодетого коллегу, потом посмотрел на него внимательно и улыбнулся. Абсурдность ситуации изменила его настроение. «Мистер Барримор, — сказал Карузо, — знаете, вы единственный человек в Сан-Франциско, кто оделся по случаю землетрясения».

Но это легенда. А в городе на протяжении трех дней полыхали пожары, раздуваемые не только перевернутыми угольными топками и поврежденными газопроводами, но и безрассудством преступной коррупции.

Деннис Т. Салливан, предусмотрительный и изобретательный глава пожарного департамента Сан-Франциско, разработал разумный план пресечения пожаров такого масштаба с помощью динамита. Но в первые же минуты землетрясения он погиб.

Мэром Сан-Франциско был коррумпированный растратчик государственных средств (позже его сместили с должности и посадили в тюрьму) по имени Юджин Шмидт, которого вознес на столь высокий пост другой взяточник Эйб Руиф. Оба эти мошенника до такой степени разграбили городскую казну, что в городе не осталось средств для осуществления мер безопасности Салливана. Более того, Шмидт не имел представления о том, как управлять городом. Еще меньше у него было представления о том, как спасать его от огненной смерти.

За эту задачу взялся самозваный военный диктатор — бригадный генерал Фредерик Фанстон, который, не посоветовавшись с гражданскими властями, ввел в городе военное положение и призвал войска из ближайшего гарнизона Президио. Ровно в 7 утра в Сан-Франциско вошли войска с примкнутыми штыками и приказом стрелять в каждого попавшегося на глаза грабителя.

Несомненно, военным пришлось столкнуться с массовыми беспорядками, возникшими после землетрясения. Бездомные бандиты с Варварского побережья врывались в бары, разоряли склады, грабили магазины, ломали двери банков и вскрывали сейфы.

В самый разгар неразберихи толпа подонков устремилась к зданию Монетного двора США, чтобы ограбить его. Но их достойно встретили ряды полицейских, вооруженных служащих, солдат и просто бдительных граждан. Они заставили грабителей повернуть вспять, оставив близ объекта нападения 34 убитых. А 39 миллионов долларов золотом и серебром остались нетронутыми.

Тем временем мэр Шмидт сделал то, что имел право сделать только президент США: он постфактум одобрил неконституционные действия генерала Фанстона. И войска, часто сопровождаемые добровольцами, выслеживали грабителей, открывали пальбу и устанавливали импровизированные виселицы. С нарушителями закона (а зачастую и с теми, кто ничего противозаконного не совершил) расправлялись на месте. Когда мэру Шмидту доложили о расправах, он высказался в их поддержку. Одновременно с законными арестами продолжались самосуды. Так, троих вытащили из подвала дома на Стоктон-стрит, где они рылись в чужих вещах, поставили к стенке и тут же расстреляли.

Еще большее беспокойство вызывали попытки солдат остановить пожары. Бездумно подкладывая динамитные шашки, они больше устроили пожаров, чем потушили. Чаще всего они сыпали слишком много пороха и вместо того, чтобы создавать ответный огонь, разрушали уцелевшие здания. В воздухе летали горящие матрацы, что, кстати, и послужило причиной пожара в Чайна-тауне.

Такое «срывание маски», по выражению одного писателя того времени, с лица Чайнатауна не только обнажило опиумные притоны, но и выпустило на свободу тысячи и тысячи крыс. Полчища грызунов, большая часть которых была инфицирована бубонной чумой, завезенной через Тихий океан с Востока, эти полчища, подгоняемые горящими углями, устремились по улицам к катакомбам Чайнатауна. Они пронеслись по городу, кусая людей. В течение года сообщалось потом о 150 случаях заболевания чумой в результате крысиных укусов. Половина города была объята огнем. На следующий день беженцы штурмовали идущие в Окленд переполненные паромы или поднимались на холмы, лишь бы не сгореть в пожаре. Все водопроводы города были нарушены. Но на Телеграф-Хилл итальянская община нашла хороший выход из положения. Там освободили винные погреба от 800 литров вина, используя его вместо воды для тушения пожара. Один очевидец описал это так: *В ход пошли бочонки с вином, и бригада тушения перешла от воды к вину. В вине мочили мешки и ими сбивали пламя. С кроватей снимали простыни и одеяла, мочили их в вине и развешивали с подветренной стороны домов, оберегая их от пламени. Мужчины залезали но крыши и обливали вином их деревянные части».

Всю ночь напролет взрывы сотрясали воздух, а пожар не унимался. Вымогатели за булку хлеба стали требовать целый доллар. Водители за перевозку имущества на расстояние 10–12 домов брали 1000 долларов, стакан воды стоил 50 центов.

В ответ на это войска открыли продовольственные склады и стали распределять еду среди голодающих. Более 75000 беженцев переправились на паромах в Окленд, а оттуда в Беркли, Аламеду и Беницию.

Наконец, на третий день после землетрясения на Ван Несс-авеню, где пожарным и войскам все же удалось устроить встречный пожар, огонь был остановлен.

На разрушения и опустошение было больно смотреть. 500 миллионов долларов в 1906 году равняются сегодня сотням миллиардов долларов — такой материальный ущерб был нанесен городу. Деньги, которые могли бы пойти на восстановление города, сгорели вместе с банками, в которых они хранились. Небольшой частный банк Италии, возглавляемый Амадео Джаннини, сумел сохранить 80000 долларов своих вкладов и выдавал их каждому, кто хотел строиться. Такой альтруистский поступок ознаменовал собой начало рождения «Банка оф Америка».

Город поднялся, как сказочный феникс. Но для тех, кто был там в те трагические дни, воспоминания об этом аде навсегда останутся в памяти. Один старик, внимание которого привлекли мольбы придавленного обломками здания человека, из милосердия убил его, а потом подошел к полицейскому сдаваться. Усталый сержант посмотрел ему в глаза и сказал: «Иди домой, старик. Сегодня гибнет Сан-Франциско, и теперь не имеет значения, как».

СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ

шт. Миссури, Нью-Мадрид, 16 декабря 1811 г. — 7 февраля 1812 г.

Серия землетрясений, которые начались в крохотном городишке Нью-Мадрид (штат Миссури) 16 декабря 1811 г., имела силу толчков 7 и 7,5 балла, по шкале Рихтера. Она поразила территорию в 80000 квадратных километров в США и Канаде. Нью-Мадрид был разрушен, 6 человек погибли. Это была самая крупная природная катастрофа в США того времени.

В 2 часа 16 декабря 1811 г. страшное стихийное бедствие обрушилось на крошечный городок Нью-Мадрид с населением всего 800 человек. Он расположен на реке Миссисипи, на территории тогдашней Луизианы. Глядя на эту точку на карте, никогда не скажешь, что здесь можно ожидать таких катаклизмов, когда в течение целой минуты земля сотрясалась от подземных толчков, достигавших силы 7–7,5 балла.

Деревья выворачивало с корнем, трубы кренились и падали, мебель переворачивалась. Испуганные жители посреди ночи выскакивали из домов на улицу.

Но это было только начало. На рассвете толчок еще большей силы пробежал по земле. Очевидец описал его так: «Вся земля сотрясалась в конвульсиях, как дергаются мышцы только что забитого животного». В соседнем штате Кентукки натуралист Джон Джеймс Одобен записал, что «по земле пробегали волны, как по полю кукурузы, волнующемуся от легкого ветра».

В поверхности земли раскрывались длинные расселины, куда проваливались дома и магазины. Из расселин вырывались пары серы, распространяя вокруг нее запах.