Заседание "детективного кружка" продолжалось.

— Дмитрий Петрович, Вы уже застали, насколько знаю, многие деяния Гучкова в дни войны. Нам же сейчас предстоит выяснить, как он был связан с другими лидерами оппозиции, каким образом они добились отречения Николая? — тихо сказал Спиридович. — Итак, в общих чертах, господа. пожалуйста, в общих чертах. День подходит к концу, а меж тем работы нам всё прибавляется…

— В общих чертах так в общих чертах, — пожал плечами Манасевич. — Итак.

Ивушка передразнил Спиридовича, однако тот сделал вид, что не замечает "шалости" бывшего разведчика.

— Сперва был, естественно, общий порыв взрыв патриотизма! В Думе, помню, выступали депутации от различных народов России, вплоть до немцев, обещавших драться до победного конца. Ведь тогда думали, что этот конец наступит самое большее — месяца через четыре. Да-с. Плоховато было с математикой. Однако были и те, кто выступил против этой войны. Например, Витте везде и всюду говорил, что конфликт с Германией обернётся для нас трагедией. Кое-кто из монархистов сошёлся с ним в этом мнении. Гучков меж тем занимается излюбленным делом — работает в качестве представителя Красного креста, организует санитарные поезда. В этом он един с земствами и городами. Те, соединившись в Земгор, желают помочь царю и правительству в санитарном деле. Однако с самого начала деятельности у них происходит заминочка.

— Во время выборов председателя Земского союза второй кандидат, граф Уваров, ушёл на фронт. Князя Львова выбрали на безальтернативной основе. Число союзов выросло полтора года в четыре раза. Уже через несколько дней после своего избрания Георгий Евгеньевич попросил вспомоществования в размере не менее десяти миллионов рублей. Деньги были выделены сразу же: государь надеялся, что средства помогут обеспечить надлежащую медицинскую помощь раненым и больным. Министр внутренних дел настаивал только на государственном контроле за расходованием средства, но Львов категорически отказался, подняв шумиху: права земств умаляют, народных представителей оскорбляют! К ноябрю четырнадцатого земцы получили сорок миллионов, столько же, сколько за семь предыдущих лет. При этом Львов убеждал всех и каждого, что это даже хорошо, что столь много средств выделяется земцам: бюрократы-де не могут рационально расходовать средства. Однако…

Манасевич достал свёрнутый вдвое листок, кажется, вырванный из тетради.

— Вот слова одного служащего Земгора. Он говорит, что в первую очередь на казённые рубли раздули без меры штаты служащих, снизили цены, едва ли не сделав вовсе даровыми, на обеды в земгоровских столовых. Естественно, туда допускались в основном только сами земгоровцы. На казённые деньги они кушали и критиковали власть, сами будучи такими же косными чиновниками…Но это полбеды: в процентном соотношении на военные нужды средства так и не были увеличены, то есть деньги попусту тратились на обычные вопросы, не на то, на что их выделяла казна. Николай Николаевич заодно испросил у государя неограниченный кредит для Земгора: с той поры он практически полностью субсидировался государством. Тем государством, которое деятели земств и городов критиковали нещадно. Царь кое-как мирился с этим, лишь бы только не довести до смуты в государстве. К сожалению, получилось не так…А вот слова Владимира Гурко, их мне передали хорошие знакомые.

Ивушка достал ещё один листок.

— "Не было в российской истории института, тратившего средства таким диким образом, как это было в Земгоре. Им грозит каторга, если они не воплотят в жизнь своего намерения провести переворот"…Вот так-то вот.

Манасевич на мгновение замолчал, но потом, вскинув голову, сделав деланно серьёзный вид, воскликнул:

— Что это — глупость или измена?

Даже интонации очень и очень походили на возгласы Милюкова, уж это все сидевшие в кабинете смогли оценить.

— Маклаков выступил против засилья земгоровцев — и на него напала либеральная печать, обвиняя во всём, кроме, кажется, тайного исповедания иудаизма. Хотя были и так намёки…При этом заказы срывались. Всего заказов было выполнено процентов на сорок от общего числа. Остальное — до сих пор не выполнили. Всё сорвали, даже поставки портянок. Но об этом старались помалкивать. Ни одна газета не пустила в печать данные Совета министров об этих вопиющих фактах. Львов мог торжествовать…

Манасевич посмотрел на Спиридовича: мол, Ваш черёд, господин хороший.

— Одновременно создаётся другое учреждение — военно-промышленные комитеты. Идея об их создании была озвучена Рябушинским в мае пятнадцатого года. В августе появляется и Центральный военно-промышленный комитет.

— Это событие совершенно случайно, — наверное, больше сарказма в эти слова не смог бы вложить никто больше, — собирается съезд оппозиционных партий.

Манасевич из закромов вытащил целую папку разномастных документов. Любовно поглаживая каждый листок, он выкладывал их один за другим.

— Опять же, господин Рябушинский призвал к захвату власти промышленниками. Исполнительной и законодательной власти, прошу Вас заметить.

— Да, эту информацию так и не сообщили те, кто должен был это сделать, — печально прокомментировал высказывание Манасевича Спиридович. — Итак. Создаётся Центральный военно-промышленный комитет. Во главе его встаёт Гучков. В Ставке, под нажимом Николая Николаевича, проходит регистрация Устава организации, правда, в несколько урезанной редакции. Но факт остаётся фактом: главное право- один процент суммы каждого заказа, сделанного с помощью комитетов — за детищем московских дельцов остаётся. Тут же по стране распространяется целая сеть военно-промышленных комитетов. Даже в Дагестане, где никакой военной промышленности не было, — и там возникает! В Кургане Тобольской губернии возникает! Цель их, как теперь понятно, — объединение оппозиционеров. С этой целью комитеты справились блестяще — большего они не потянули.

— И это доказывается цифрами, которые, понятно, либеральные газеты печатать оказались. Итак…Производству шрапнели участия частников не требовалось, ещё Сухомлинов его сумел наладить. Снаряды, кроме как для тяжёлых орудий, в принципе, тоже производились в необходимом количестве. Правда, наращивание производства всё-таки требовалось. Обратились к комитетам. Те взяли огромные авансы…И выполнили заказы с опозданием на шесть-восемь месяцев, и то — в неполном объёме. При этом на двадцать процентов дороже брали, чем за казённые. Ещё хуже — с винтовками. Частная инициатива не справлялась не то что с их производством — даже детали делать не могла. Тяжёлые снаряды, опять же, отказывались частники делать, а комитеты — заказывать. Тогдашний министр Поливанов, друг Гучкова, ничего не изменил. Он же медлил с созданием заводов по производству тяжёлых снарядов. Винтовки…При нём в спешном порядке — хватился наконец-то! — заказали за границей у нечестных на руку дельцов, за золото. Пушки…Из заказа на трёхдюймовые пушки в количестве восьми тысяч орудия за полгода было сдано только восемьдесят восемь штук, то есть всего один процентов. А цены были подняты по сравнению с казёнными вдвое…Тогда же началось Нарочское наступление, которое он не смог в должной мере снабдить — и его сместили с поста. При этом либералы провожали его овациями, комплиментами его якобы "великолепной деятельности на посту военного министра". Ещё бы, друг Гучкова — как его не поддержать? Создание государственных предприятий ругалось и критиковалось. Его кликали промышленники "неэффективным", в печати раздувая надуманную неспособность государства справиться с военным производством. Меж тем частники срывали поставки, из-за чего гибли тысячи, сотни тысяч людей. Между тем даже Путиловский завод, самый мощный из частных, не работал в полную мощь — начал это только при назначении в руководство именно государственных представителей. Справились комитеты только с одним делом: ящичным. И то, лишь на восемьдесят процентов…В Сибири создали заводик по производству патронных и снарядных ящиков, на которых ставили клейма "Патронов не жалеть! Военно-промышленный комитет". И на фронте, разгружая эти ящики, думали, что и все снаряды сделаны комитетчиками, хотя это была ложь. Зато деньги гребли! На первое ноября на балансе Гучковского детища было тринадцать миллионов рублей. Эти средства распределялись только самим комитетом. К сожалению, в наших руках нету точных цифр, что куда пошло из выделенных казною денег: ведь и сюда государственных контролёров не пускали…Министр Шаховский тогда же сказал, что деятельность всех этих частных заводов неудовлетворительна, что они не смогут наладить производство. Однако мер не было принято, или, может, они готовились? Неизвестно…