Взяли по пути железнодорожную станцию, которая обошлась большой кровью: городок оборонял немаленький, в три сотни штыков, германский гарнизон. Выяснили, что на север постоянно уходят резервы и только-только с позиций Двенадцатой германской армии перебросили крупные части. Больше медлить было нельзя.

Перед боем, верстах в пятнадцати от фронта, Врангель дал отдых Конармии. Посчитали патроны, разделили примерно поровну между оставшимися в строю людьми. Всего из рейда возвращалось шесть с половиной тысяч человек, из них почти что две тысячи раненых. И всего лишь сорок сотен боеспособных сабель. В успешный исход дела мало кто верил, но и офицеры, и нижние чины прекословить не посмели. После невероятно удачного рейда люди надеялись, что повезёт…

И повезло. Штаб Десятой армии также выбрал для очередного удара именно тот участок, что облюбовала Конармия. Кроткий артиллерийский обстрел, возвестивший Петру Николаевичу, что Конамрия на верном пути. Германцы направили к укреплениям все наличные силы. Штаб оказался под ударом врангелевцев: разведка Петра Николаевича смогла определить его месторасположение. Взяли наскоком в плен всех офицеров, перерезали линии связи — и ринулись вперёд, к окопам.

Немецкая пехота, державшаяся до того в траншеях более или менее крепко, ошалела: враг смог обойти сзади, со спины? Как? Значит, прорыв фронта? Соседи отступают! Четыре тысячи человек не могут просто так просочиться сквозь линию фронта. Началась не то чтобы паника, но всё-таки нечто похожее произошло. Замешательством воспользовались наши атакующие части. Фронт прорвали. Соседние немецкие также начали отход, боясь окружения. Вражеская артиллерия замолкла — и уже вся Десятая армия перешла в наступление, наваливаясь всей силой наваливаясь на противника. Помогли и штурмовые отряды, за прошедший месяц наступления набравшиеся ценнейшего опыта. Всё правобережье Немана, Гродно и Вильна оказались под ударом. И тогда Эверт и Корнилов бросили стягивавшиеся до того резервы в прорыв. Удалось разорвать вражеский фронт между Неманом и Вильной, создать угрозу окружения Десятой германской армии. Залатать дыры было уже нечем: резервы угробили в борьбе за Двинск, Вильну и Митаву. Противник начал отступление, с контратаками, временными победами, успехами. Не хватало для закрепления успеха только достаточного количества людей. Балтийский флот снова решил действовать и чудом прорвался к Либаве, но ушёл практически сразу после высадки. Однако германский гарнизон отсюда уже был почти полностью выведен, а когда показались русские части в предместьях — решили, что армии Северного фронта смогли прорваться. Спешно эвакуировалась немецкая администрация и остатки гарнизона на юго-восток, для соединения с отходящей Восьмой армией.

Сами десантники не могли поверить в свой успех, однако ж за день-два Либава была уже готова к атакам врага. В городе оказалось достаточно припасов, чтобы выдержать более или менее продолжительную осаду. Вот только сил было мало. Германский флот бомбардировал недолго Либаву, однако ретировался: Щастный лично повёл все корабли Балтийского флота на поддержку захваченного города, оголив линии снабжения и связи на Балтике. Он рисковал.

Кирилл, узнав о занятии Либавы, спешно попросил или скорее потребовал у англичан поддержки на море. Английский флот был нужен на Балтике. Союзники не захотели нового Ютландского сражения, однако согласились устроить демонстрацию у берегов Норвегии. Немцы спешно перекинули значительные силы в Северное море — и Щастный сумел отстоять Либаву. Сюда перебросили ещё несколько полков, в основном новобранцев из финнов и латышей. Но и этого хватило, чтобы создать угрозу левому флангу отступающим от Митавы силам…

Сизов напрягал все силы, чтобы слушать доклад Юденича и даже что-то отвечать. Все последние недели напряжение было слишком велико. Вот Николай Николаевич что-то вещал, а Кирилл смотрел на него — и вспоминал, как лично прибыл в Петроград. Там вспыхнуло ещё одно восстание. Пылала Выборгская сторона и острова, поднятые левыми. Кутепов проглядел — и пришлось расхлёбывать. Служба Безопасности докладывала, что здесь не могло не обойтись без людей, только-только прибывшим через Норвегию в Петроград. Упоминались Авксентьев, Каменев, Зиновьев, Церетели…

Целую неделю шли бои за город. Но всё-таки сумели справиться с помощью прибывших из Москвы частей. Благо, на этот раз железную дорогу держали в ежовом рукаве. А одновременно с восстанием в Петрограде Второй Рейх пошёл в наступление.

Кирилл будет с ужасом вспоминать сентябрь семнадцатого года. Сводки с фронтов — одна другой хуже. Державшие фронт на линии Неман-Варшава-Белград-Задар, лишённые помощи вышедшей в августе из войны Оттоманской империи, вот-вот готовые отойти с линии Зигфрида, немцы всё-таки бросились в бой. В ход шло всё. Химические снаряды, первые германские танки, штурмовые отряды, авиация, сверхдальняя артиллерия, пропаганда и использование политической оппозиции…

И наши силы начали отступать. Кирилл вот-вот готов был снова потерять Польшу и Литву, но удержать за счёт этого Будапешт и Словакию. День за днём приходили известия об очередном прорыве, об очередном поражении. Немцы — на подступах к Вильне. Немцы вот-вот выйдут к Брест-Литовску. Немцы готовятся к прорыву в Либаву…

Но в какой-то момент германцы просто выдохлись. В это трудно было поверить, но у Второго Рейха просто не осталось сил для борьбы на два фронта. Фронт выровнялся. Горбатовский готовил прорыв к Вене, стягивая туда все силы. Вильна выстояла. От Либаы немцы уже не отступали — они бежали, подогреваемые пропагандой, информационными листками об очередных голодных бунтах в Берлине и Потсдаме, о поражениях на Западном фронте, о волнении матросов в Киле, об опасности восстания в польских провинциях…

Кирилл пропустил тот момент, когда в кабинет вошёл верный ординарец. За ним — ещё какие-то люди. Сизов потихоньку начал их узнавать. Разум собрал последние силы, чтобы заработать. Да, надо бы поспать, надо отдохнуть…

Весь штаб Главковерха собрался в ставшей тесной комнате. Кирилл ничего не мог понять. Неужели переворот? За один шаг до победы — его уберут? Что ж, плевать, пусть делают что хотят! А Кирилл слишком устал…

Вперёд вышел ординарец. Ни ручного пулемёта, ни автомата в руках. Только какая-то бумага. Уйма печатей. Латинские буквы. Какая-то готическая вязь…Ага, привет от дьявола, точно, ещё кровь…А, нет это восковая печать! Что за бред? Где санитары ходят, а?

— Ваше Высочество, — голос ординарца задрожал. И тут из его рук эту бумагу перехватил уже переваливший за шестой десяток Келлер. Да, его самообладание было на высоте!

— Ваше Высокопревосходительство, немцы просят Вас прибыть для ведения переговоров в Варшаву.

— Никакого сепаратного мира. Хватит России уже одного. Странно, тот был в Брест-Литовске. Чем на этот раз им не угодил, — только потом Кирилл понял, что брякнул лишнее.

— Ваше Высокопревосходительство, Вы не так поняли. То же самое предложение послано и нашим союзникам. Немцы просят начать предварительные переговоры. Перед подписанием всеобщего мира. Война кончилась, Кирилл Владимирович. Мы победили.

— Мы- победили? — Кирилл глупо улыбнулся. Кажется, он вскочил с кресла, а потом снова осел на него. Силы покинули Сизова. Похоже, обморок.

Сквозь темноту пробивались голоса:

— Нашатырь! — Юденич. Точно, он…

— Верховному главнокомандующему плохо! — чёрт знает кто, но кто-то знакомый…

— Бросьте, господа. Водки. Водки! Водки!!! — Келлер, точно! Именно он говорил, что пусть пьют, пока пьётся. Но это было совсем в другом месте и в другое время…

— Сейчас — можно. Сейчас всё можно, — Кирилл сомневался, но это, похоже, был его собственный голос. И вправду, сейчас всё было можно…

Но сперва — спать. Спать. Спать. Сутки, а лучше — недельку…

Николай Юрьевич Андреев, г. Воронеж